краткая сумма
1_Фотография в первую очередь — это способ видеть. Но не само ви́дение.
2_Это неизбежно «современный» способ видеть, который отдает предпочтение изобретательным и новаторским проектам.
3_Этот способ видеть, уже имеющий долгую историю, определяет, что мы ищем и что замечаем на фотографиях.
4_Современный способ видеть значит видеть фрагментами. Предполагается, что реальность по сути своей бесконечна, а знание не окончательно. Из этого следует, что любые ограничения, любые обобщающие идеи обманчивы, демагогичны, в лучшем случае условны и в конечном счете почти всегда неверны. Ви´дение реальности через призму определенных унифицирующих идей имеет неопровержимое преимущество в том, что оно задает структуру и форму нашему мироощущению. Но оно также — как внушает нам современный способ видеть, — отрицает бесконечное разнообразие и сложность реальности. Как следствие, оно подавляет наш импульс, даже наше право переделывать то, что мы пожелаем переделать — наше общество, нас самих. Свобода в том, говорят нам, чтобы замечать всё больше и больше.
5_В современном обществе изображения, производимые фотокамерами, — наша главная форма доступа к реальности, с которой у нас нет непосредственного взаимодействия. От нас ожидается, что мы будем получать и фиксировать неограниченное количество изображений того, с чем мы не сталкиваемся в действительности. Камера определяет за нас, чему мы позволяем стать «реальным», и постоянно отодвигает всё дальше и дальше границы реального. Фотографами особенно восхищаются, когда они изобличают скрытые истины о них самих или не полно освещаемых социальных конфликтах в обществах как близких, так и далеких от того места, где живет смотрящий.
6_Современный способ познания диктует, что «реальным» может стать только то, что запечатлено на фотографии. События идентифицируются по фотографиям. Фотографии наделяют события важностью и делают их запоминающимися. Для того чтобы войны, зверства, эпидемии, так называемые стихийные бедствия стали предметом широкого внимания, их нужно доставить до людей посредством какой-то системы (от телевидения и интернета до газет и журналов), которая распространяет фотографические изображения среди миллионных аудиторий.
7_Современный способ видеть предполагает, что реальность — это в первую очередь видимость, которая всегда меняется. Фотография запечатлевает видимость. Фиксирование посредством фотографии — это фиксирование перемен, разрушения прошлого. Как современные люди (а если у нас есть привычка смотреть на фотографии, мы по определению современные), мы воспринимаем идентичность как конструкцию. Единственная неопровержимая реальность — и наш самый надежный ключ к идентичности — это то, как люди выглядят.
8_Фотография — это фрагмент, урывок. Мы накапливаем урывки, фрагменты. У каждого из нас в голове хранятся сотни фотографических изображений, которые мы можем моментально воскресить в памяти. Все фотографии стремятся к тому, чтобы быть запоминающимися — то есть незабываемыми.
9_Точка зрения, которая определяет нас как современных людей, подразумевает, что существует бесконечное количество деталей. Фотографии — это детали. Поэтому фотографии выглядят как сама жизнь. Быть современным — значит жить под гипнозом безжалостной автономии детали.
10_Знать — значит в первую очередь замечать. Узнавание — это та форма знания, которая теперь ассоциируется с искусством. Фотографии чудовищных жестокостей и несправедливостей, от которых страдает большинство населения планеты, как будто говорят нам, привилегированным людям в относительной безопасности, что мы должны чувствовать волнение; что мы должны хотеть, чтобы эти ужасы прекратились. Но есть и фотографии, которые хотят от нас иного внимания. Этот корпус фотографических изображений — не инструмент социальной или моральной встряски, призванный дать нам импульс к чувству или действию, но средство фиксации. Мы смотрим, мы замечаем, мы свидетельствуем. Это более классный способ видеть. Это способ видеть, который мы определяем как искусство.
11_Некоторых лучших фотографов, специализирующихся на социальной фотографии, часто упрекают за то, что их фотографии слишком похожи на искусство. Фотографиям, воспринимаемым как искусство, часто аналогично ставят в укор то, что они притупляют сопереживание. Они показывают нам события, ситуации и конфликты, которые способны вызвать наше негодование, и просят оставаться беспристрастными. Они могут показывать нам нечто поистине жуткое, испытывая, на что мы готовы смотреть и что согласны принимать. Или часто — а это львиная доля лучшей современной фотографии — они просто дают нам взглянуть на банальность. Взглянуть на банальность и найти в этом удовольствие, которое нам позволяют испытать хорошо развитые навыки иронии, особенно если с этими фотографиями сюрреалистично соседствуют другие снимки, типичные для солидных выставок и книг.
12_Фотография как высшая форма путешествия, туризма — главный современный инструмент расширения мира. Как ветвь искусства, фотография специализируется на расширении нашего представления о мире касательно сложных, шокирующих вещей. Фотография может говорить нам: это тоже существует. И это. И это. (И всё это присуще человеку.) Но что нам делать с этим знанием, если это действительно знание — о нас самих, об аномалиях, о подверженных гонениям, о подпольных мирах?
13_Назовем мы его знанием или свидетельством, в одном можно быть уверенным касательно этого исключительно современного способа воспринимать мир: наше ви´дение и накопление фрагментов ви´дения не может иметь конца.
14_Не может быть последней фотографии.
Уже долгое время, как минимум шесть десятилетий, фотография определяет то, как воспринимают и как запоминают важные конфликты. Западный музей памяти стал по большей части визуальным. Фотографы имеют высшую власть над тем, что именно мы помним о событиях, и кажется, теперь в мире первой ассоциацией с гнусной войной, которую США в прошлом году превентивно развязали в Ираке, будут фотографии пыток иракских заключенных американцами в самой скандально известной из тюрем Саддама Хусейна, Абу-Грейб.
Администрация Буша и ее защитники в первую очередь приложили усилия к тому, чтобы сдержать публичный скандал и воспрепятствовать распространению фотографий, а не к решению проблемы сложных должностных и политических преступлений, которые выявили эти фотографии. Во-первых, реальность будто сместили на сами снимки. Первым ответом администрации было, что фотографии вызвали у президента шок и отвращение, словно изображения в чем-то виноваты и ужасны они сами, а не то, что они показали. Все избегают слова «пытки». Предположительно, заключенные стали жертвами «жестокого обращения» и в крайнем случае «унижения» — это максимум того, что было признано. «Насколько я знаю, пока что были выдвинуты обвинения только в жестоком обращении, что технически, на мой взгляд, не соответствует пыткам, — сказал на пресс-конференции министр обороны Дональд Рамсфельд. — Это всё, что я могу сказать по поводу слова „пытки“».
Слова меняют, слова дают, слова отнимают. Именно старательное избегание слова «геноцид», когда в Руанде за несколько недель хуту убили около восьмисот тысяч своих соседей-тутси, показало, что американское правительство не собирается
