один, и ничто никогда не могло изменить этого холодного ощущения. Он не может это объяснить: «Это иррационально». Но в одиночестве есть польза, оно объединяет людей. «Для меня хорошее в том, что я не один». Когда он женился на Ольге, он был алкоголиком. Ее любовь отвлекла его от бутылки. «Она не переубедила меня», – говорит он. Сейчас он не пьет, но признает это с колебаниями, всегда есть опасность рецидива, особенно когда его оставляют одного. Ольга воздерживается от употребления алкоголя в обществе, чтобы избежать соблазна. Однако, когда советское правительство ограничило продажи водки, введя норму отпуска на человека, они не могли удержаться, чтобы не идти за своей нормой, и она накапливалась на кухне, как боеприпасы на складе.
Другое спасение от одиночества – его коллекция произведений искусства. «Неважно, что вы собираете», – настаивает он. Большой интерес у него вызывают открытки – особая форма русского искусства, поскольку многие великие художники писали специально для открыток. Он хорошо изучил эту тему и написал о ней книгу. Это, по его словам, всего лишь «способ существования», отчасти «уход от реальности» и прежде всего возможность общаться с теми, кто разделяет его интересы.
Он зарабатывает на жизнь покупкой и продажей этих произведений искусства, и это смело. Отсутствие постоянной работы в коммунистическую эпоху было преступлением, он официально считался тунеядцем. Но он не любит постоянную работу. То, что он выполняет обязанности по дому, подходит и ему, и ей. Он изобрел свой собственный вид смелости.
Когда пришла перестройка, Ольга тоже нашла в себе смелость и бросила престижную государственную работу, объединилась еще с дюжиной людей, и они открыли частный бизнес, связанный со статистикой и опросами общественного мнения. Ее заработок увеличился вдвое, но прежде всего она могла свободнее, чем когда-либо прежде, размышлять над абстрактными математическими задачами и применять свои идеи в разработке медицинских и политических компьютерных программ. Но она сразу стала подумывать о переезде за границу. «Я космополит, гражданин мира, с детства. Патриотизм – для дураков». В одном из ее стихотворений о Родине говорится: «Моя страна – не мать, а первая любовь, и хочет навсегда остаться ею, ревнивой любовью». В ней слишком силен дух авантюризма, чтобы довольствоваться землей, на которой она родилась. Ее всегда интересует «то, чего я никогда раньше не испытывала». Она любит картины неведомого или, точнее, почти неведомого, которые увидала лишь краешком глаза.
Ольга писала стихи, пока не посвятила себя математике, которую воспринимает как стихи в цифрах. Литература остается одним из самых важных занятий в ее жизни. Пускай Пруст умер, но у него везде есть друзья, которых с каждым годом становится все больше, и она одна из тех, кого коснулись его чары. Париж для нее священен, потому что он был столицей мира для стольких великих русских писателей, которые остаются истинными властителями России, хранителями ее воображения, независимо от того, кто сидит в Кремле. Но Пруста она читала только в переводе. Ее французский сильно отстает от ее беглого английского, языковой барьер ей мешает. Хоть она и космополит, она пока не нашла в своем сердце места для цивилизаций Востока.
Здесь мы подошли к тому единственному, чего она боится, – это течение времени. Нет времени делать все, что нужно. Беспокоят не прожитые годы, потому что страх времени был с ней с двадцати пяти лет, когда она впервые ощутила себя подавленной сложностью жизни. Очевидно, что задача гения сегодня – сложить время вдвое или втрое, чтобы оно длилось дольше.
При этом Ольга старается красиво выглядеть и хорошо одеваться, она любит одежду еще и потому, что ей «приятно, когда восхищаются». Но она не нуждается в восхищении многих людей. В работе ей тоже достаточно одного-двух человек, кто поймет ее научные статьи. Идея живет, даже если ее игнорируют. «Когда я проделала какую-то работу, мне достаточно уже того, что она сделана».
Ум не имеет единой цели, он множит цели. Свою цель в жизни она определяет так: «жить достойно, чтобы самой себя уважать. Добиться успеха, не лицемеря. Есть определенные вещи, которых я никогда не сделаю. Например, я никогда не буду лизать кому-то ботинки». Отличительная черта гениев в том, что они не идут на компромисс, им приходится думать, что не правы другие, приходится верить в себя. Ольга говорит: «Я считаю, что не уступаю в мире науки никому, даже академикам».
Она не верит, что может оказать на мир большое влияние, потому что даже на своего сына-подростка она очень мало повлияла. Он поклонник самого мрачного советского рока, фанат группы «Кино», чьи песни одобрительно цитирует: «И если есть в кармане пачка сигарет, значит, все не так уж плохо на сегодняшний день, и билет на самолет с серебристым крылом, что, взлетая, оставляет земле лишь тень»; «мы знаем, что так было всегда, кто судьбою больше любим, кто живет по законам чужим и кому умирать молодым». Или напевает такую песню: «Деньги, деньги, делай деньги, остальное все дребедень». По его словам, его цель – купить модные кроссовки и кожаную куртку. Он завидует грузинским торгашам, которые могут позволить себе носить такую роскошь благодаря тому, что хорошо навариваются на продаже фруктов и овощей и могут курить и есть в «Макдоналдсе». Его хобби – карате, благодаря которому он чувствует себя сильным, «способным физически и морально побеждать других». Однако в школе он никого не побеждает, постоянно получает плохие оценки. Он оправдывает это тем, что он невнимателен, потому что то, чему там учат, ему неинтересно – кроме истории и информатики (но и по ним у него низкие оценки, говорит его мать). Что бы он делал, если бы смог уехать в Америку? «Мыл бы машины», – отвечает он.
Этот мальчик только что завел первую девушку, с которой у него нет ничего общего. «У нас разное отношение к жизни, я оптимистка», – говорит она, имея в виду, что недавно начала ходить в церковь, ее крестили в десятилетнем возрасте, а с религией ее познакомила бабушка. Мир для нее делится на честных и нечестных – все, кто ходит в церковь, честны, и она убеждена, что со временем их будет большинство. Парень говорит, что иногда ходит с ней в церковь, «чтобы очиститься духовно», как будто его душа – это машина, которую время от времени нужно мыть. Она всегда боится получить в школе двойку. Он говорит, что не боится, потому что точно знает, что ее получит. Родители, жалуется она, не понимают ее, потому что «все разные», но она надеется, что с возрастом она станет умнее и «возможно, я посмотрю на все с их точки зрения». Несмотря на его показное безразличие, он переживает, что ее ответы могут показаться лучше, чем его. Он провожает ее домой, а потом звонит телефон: он с кем-то подрался и получил травму. «Возможно, я была недостаточно внимательна к нему», – говорит Ольга.
Много ли таких людей, с кем у вас, по вашему мнению, много общего, мало общего или вообще ничего? Франсин – чрезвычайно впечатляющая личность, но у нее такой острый ум, что она едва ли может распознать в целом мире кого-то, с кем могла бы согласиться, потому что ее мышление больше направлено на поиск различий между людьми, чем на их сходство: она в плену своей уникальности. Ольга умеет устанавливать самые неожиданные связи между математическими символами, но едва ли способна сделать то же самое между мыслительными процессами членов ее собственной семьи, которые остаются для нее загадкой, как будто каждый из них живет на своей планете. Индивиды вряд ли могут называть себя полностью свободными, если им настолько трудно общаться с другими людьми и если они чувствуют себя еще более оторванными от своих соседей только потому, что принадлежат к религии, нации, классу, полу, которые на протяжении истории проходили разные фазы непонимания по отношению к тем, кто от них отличается.
Стало ли людям легче заговаривать с незнакомцами, чем раньше? Ответ можно найти
