Поскольку Кэрол не была совершеннолетней, паре было необходимо заручиться разрешением родителей на свадьбу. Будучи склонными поддерживать свою дочь во всем, что она делала, родители тем не менее с некоторым подозрением отнеслись к отношениям дочери с этим опасным взрослым мужчиной. Антон вообще обнаружил, что его внешность не вызывала доверия большинства родителей. Несмотря на то что его жесткая и подозрительная внешность по каким-то странным причинам нравилась девушкам, ему приходилось встречаться с ними где-нибудь за углом.
В то время, когда Антон встретил Кэрол, он выглядел гораздо более опасным из-за глубокого шрама на правой щеке. Он получил этот шрам во время ссоры с другом, еще когда ему было 16 лет, как раз перед тем, как оставил дом и присоединился к цирку. Драка началась из-за едкого замечания по поводу моральных устоев девушки, с которой Антон в то время встречался. Антон разъярился. Когда драка перешла в серьезную стадию, второй парень выхватил нож и раскроил Антону щеку. «У него действительно не было выхода. Я его чуть не придушил и не думал в тот момент ни о чем, кроме того, что он оскорбил девушку. Он был прав, и это самое печальное».
Через некоторое время после ссоры парень, который порезал Антона, попал в полицию по другому обвинению. Находясь в камере предварительного заключения, он закинул ремень за трубу, обернул свободный конец вокруг своей шеи и повесился. Это был первый опыт Антона в области непреднамеренного возмездия.
Родители Кэрол в конце концов были очарованы сдержанным поведением Антона, его музыкальными талантами и преданностью их дочери. Видя непререкаемую решимость дочери, они просто приняли зятя таким, каким он был, — ничего другого им не оставалось. В свою очередь Антон старался стать ответственным семьянином. Он сочетал учебу на факультете криминалистики с талантом фотографа, работая на полицейское управление Сан-Франциско в качестве полицейского фотографа. Там он ежедневно сталкивался с худшими проявлениями человеческой натуры. Его могли вызвать в любое время, ему приходилось гнать через весь город, чтобы сфотографировать место убийства, самоубийства, автомобильной катастрофы, взрыва — всего того, что требовало расследования с учетом серьезности происшедшего.
В городе происходило достаточное количество кровавых происшествий, которые заставляли мозг Антона закипеть: дети, распластанные на тротуаре водителями, скрывшимися с места происшествия, молодые женщины, жестоко убитые ревнивыми любовниками, раздутые тела, выловленные из залива Сан-Франциско, мужчины, застреленные своими братьями или лучшими друзьями, изнасилованные и убитые девочки… Как он мог поверить в то, что все это делалось по какому-то плану, — все это бесчувственное варварство, что Бог на небе приглядывал за всеми этими людьми? Разве могла существовать причина, по которой такое количество боли и страдания отпускалось невинным душам? Бога не могло быть. Людей надо было заставить отвечать перед другими людьми, а не зависеть в осуществлении правосудия от какого-то верховного божества, которое осуществило бы справедливость, — такого Бога не существовало.
«Бога нет. Нет на небесах верховного всемогущего божества, которое заботится о жизни человеческих существ. Там наверху нет никого, кому было бы не наплевать. Человек — вот единственный Бог. Человека надо научить отвечать за свои действия перед собой и другими людьми».
Антон решил, что должен существовать новый представитель справедливости — не какой-то карающий, патриархальный белобородый Бог, но новый человеческий адвокат. Некто, кто не был бы отделен от нас и окутан в «божественность», но кто-то, кто понимал все те мучения, которые означали бытие человеком, кто разделял бы наши собственные страсти и слабости, но был бы при этом каким-то образом мудрее и сильнее. Антон начал осознавать, что большая часть нашего прогресса в науке и философии была достигнута теми, кто восставал против Бога и церкви, или против диктата стандартизованного общества. Нам нужен был представитель для этого революционного, креативного, не подавляемого духа внутри нас самих — не Святого Отца, но, возможно, брата-бунтовщика.
И Антон уже знал ту единственную фигуру, которая подходила на эту роль. Божество, чья бунтарская, страстная натура описывалась с самых темных начал времен, с немым восхищением или со страхом, или и с тем и с другим. Сатана, под тем или иным именем, преследовал человечество, искушая его сладкими соблазнами и просвещая его ослепляющими откровениями, предназначенными только для богов. Поклонявшиеся Сатане обращались к нему не как к «Нашему Отцу», но как к соотечественнику, который напрямую занимался делами людей на земле. Он был тем, к кому можно было обратиться за силой для воздаяния и кто раздавал заслуженное вознаграждение, которое божественный «Господь» никогда бы не понял. Вместо того чтобы создавать грехи, обеспечивая податливость вины, Сатана вдохновлял потворство своей натуре. Он был единственным божеством, которое действительно могло нас понимать.
Учитывая то, что Антон держал свою камеру на взводе постоянно, это вдохновляло его на то, чтобы делать интересные снимки людей, когда он видел что-то особенно поразительное. Его фотографии того времени несут на себе сильный отпечаток влияния Артура Феллига, известного под прозвищем «Виги» (Weegee), который работал полицейским (криминальным) фотографом в Нью-Йорке в 40-х годах. Этюды Антона настолько реалистичны, что граничат с макабром, напоминая работы Дианы Арбус.
В течение тех лет, что он работал на управление полиции, его фотографии привлекали к себе большое внимание. Некоторые из своих работой выставлял, некоторые продал журналам и выиграл целый ряд конкурсов. Нельзя сказать, чтобы люди всегда очень радовались, глядя на фото, которые делал Антон на месте убийств, там, где все смешалось в результате автомобильной аварии, или, скажем, глядя на его не менее будоражащие перспективы семейного отдыха на пляже, но тем не менее они не могли не смотреть. А Антон в свою очередь считал, что камера слишком ограничивает воображение, слишком механистична.
К тому времени Антон уже некоторое время писал картины, экспериментируя, помимо прочего, с техникой, почерпнутой в работах Ивана Олбрайта, который сделал мрачные иллюстрации для цветового решения фильма «Портрет Дориана Грея». Одной из подобных картин, выставленных Антоном, стал безобразный портрет мужчины в полуразложившемся состоянии — его собственный «портрет на чердаке», выполненный в 21 год. Картину выставили в витрине галереи для привлечения покупателей, но она оказалась слишком неприятной; столь многие люди протестовали против нее, что полотно пришлось убрать.
Еще в 1951 году взгляды Антона были сформулированы достаточно полно, чтобы он уже начал искать группу «официальных» поклонников дьявола. Он посетил собрание членов Ордена Телема в Беркли, последователей Алистера Кроули, который с гордостью называл себя «Самым безнравственным человеком в мире» и, предположительно, находился во взаимодействии с темными стихиями. Антон был разочарован встречей с кучкой мистически ориентированных гадателей на картах, которые делали акцент на изучении восточной философии, языков звезд и рассуждений о том, как достичь духовной нирваны и единения. Несколькими годами раньше Антон заказал книги Кроули у Джека Парсонса в Пасадене — «Равноденствие богов», «Магию без слез», «Дитя луны», «Дневник наркотического друга», «Меч и песню», «Tannhäuser», «Книгу лжи», «Йогу для деревенщин» и «Книгу закона». Когда в 1952 году вышла биография Кроули, написанная Джоном Симондсом, — «Великий зверь», Антон пришел к выводу, что основатель Ордена Телемитов был накачанным наркотиками позером, достигшим наибольших успехов в области поэзии и альпинизма. Несмотря на истерические истории о диких сатанистских оргиях, которыми он, по рассказам, верховодил, и на богохульные взгляды, которыми, по слухам, были полны его писания, последователи Кроули были довольно безобидными — гораздо более неземными и воздушными, чем ожидал Антон. Ему пришла на ум мысль, что люди просто придумывали сказки о предполагаемых похожих культах, в которых поклоняются Дьяволу, вне зависимости от того, какими бы кроткими ни были на самом деле эти группы.
В 1952 году родилась первая дочь Антона, Карла Марица. Ее темные вьющиеся волосы и быстрый ум отражали соответствующие черты отца, сформировав между ними магическую зависимость с самого рождения. На следующий год ответственность Антона на работе в полицейском управлении расширилась, когда его назначили — без всякой просьбы с его стороны — реагировать на все повторные звонки по телефону 800, приходившие из разных бюро. Это был кодовый номер «для психов»: по нему звонили те, кто рассказывал о привидениях, сияющих образах, летающих по улицам, странных звуках, НЛО, таинственных лучах и обо всех остальных вещах такого рода, происходящих по ночам. Работа становилась более интересной. Никто в управлении не хотел заниматься этими делами — не по причине страха перед странными вещами, которые предполагает название «звонки от психов», но просто — из врожденного страха перед всем непознанным.
