В.Р. Что вы можете сказать по комплексу "Энергия-Буран"? Вот в "Новой газете" было высказано мнение, что "Буран" погиб только потому, что он, кроме военных, никаких других задач не решал.
О.Б. Он опередил свое время, а все рассуждения о военном применении, они не имеют под собой почвы. Мне часто говорят, что не было полезных нагрузок для "Бурана" и для "Энергии". Я ставлю вопрос так: когда строили первую железную дорогу, были известны все нагрузки для железной дороги? Именно появление дорог стимулировало развитие народного хозяйства, что в свою очередь привело к большей номенклатуре перевозимых грузов, к новым требованиям к дорогам. У нас строили железные дороги с колеей, техническая характеристика которой учитывала гигантские размеры нашего государства. На Западе другая колея. Есть дороги с колеей в полтора метра. Почему это делается? Или возьмите другие транспортные системы: автомобили, самолеты, водный транспорт, такое разнообразие создается, почему? Потому что каждая транспортная система имеет свою специализацию. Любая машина имеет свои "за" и "против". Тот же "Шаттл" имеет свои "за" и свои "против". Так и "Буран". Мы говорим сейчас не об их достоинствах и недостатках, мы говорим о том, необходимо ли заниматься человеку освоением космического пространства. Я говорю, что да, необходимо. Как и Циолковский в свое время говорил и повторял, что за этим будущее. Я тоже так считаю, я не оригинал. То есть, потеряв комплекс "Энергия—Буран", страна очень много потеряла и для сегодняшнего дня и для будущего.
В.Р. Олег Дмитриевич, расскажите поподробнее о комплексе "Энергия—Буран", как и для чего он создавался?
О.Б. Это был эпохальный проект, который подводил черту под тем, что было создано до него в области космической техники. Пятьдесят лет назад у нас была создана ракета, так называемая "семерка". Она летает до сих пор, но у нее есть как свои плюсы, так и недостатки. Сейчас мы смотрим на нее другими глазами. На ней используются экологически вредные компоненты топлива, гептил, например, как и на "пятисотке" ("Протоне"). Поэтому, чтобы полностью уйти от гептила, мы создавали "семьдесят седьмую" машину на керосине и жидком кислороде на базе бокового блока "Энергии". В составе носителя "Энергия" они используются для выведения на опорную орбиту до ста тонн, вместо двадцати тонн челомеевской ракеты. "Семьдесят седьмая" должна была заменить королевскую "семерку" с массой полезной нагрузки порядка десяти тонн. Несмотря на внешнюю схожесть с "Шаттлом", с его боковыми ускорителями, орбитальным кораблем, внешним топливным баком и единой системой управления, наша "Энергия-Буран" имела принципиальные отличия. Создавался отдельно носитель со своей системой управления, способный выводить до ста тонн, а в перспективе с модернизацией двигателей, с удлинением топливного бака — до 180 тонн, и "семьдесят седьмая" для доставки грузов и космонавтов на орбитальную станцию с массой полезной нагрузки 10-20 тонн. Все это было экологически чисто. Кроме того, если на имевшихся ракетах мы имели размерность по диаметру около трех метров, то с новой ракетой эта размерность увеличивалась до девяти метров. Новая ракета требовала новых технологий создания больших корпусов, новых средств транспортировки — по железной дороге их уже не доставишь. Пришлось подтягивать авиацию, создали самолет, способный перевозить баки такого диаметра и саму "птичку" — "Буран". Мы создали большой задел, шаг вперед на 50-100 лет.
В.Р. Планировались ли такие грузопотоки в космос, для которых была бы нужна "Энергия"?
О.Б. До начала 90-х годов мы имели в космосе на всех орбитах порядка 120-130 спутников, которые решали вопросы навигации, мониторинга, спасения, телевидения, связи и т.д., и т.п. — можно долго перечислять. Нам необходимо было иметь на геостационаре, это очень выгодная во многих отношениях орбита, гораздо большую группировку. Очень невыгодно, дорого запускать туда аппараты и потом их терять, поэтому нам необходимо было иметь систему, которая позволяла бы их возвращать, ремонтировать, модернизировать, дозаправлять и повторно использовать, возвращая обратно на геостационарную орбиту. К примеру, тот же телескоп "Хаббл", у нас предполагался такой же проект, позволяющий вести фундаментальные научные работы по изучению вселенной, космологии, физики. Он и подобные ему аппараты чрезвычайно дороги и нужны средства их обслуживания. У нас таких средств нет.
О самой "Энергии" надо сказать, что с десятого полета рассматривались проекты многократного использования отдельных блоков и центрального бака с возвращением их на аэродром. То есть вся система становилась многоразовой. А работа самой системы "Энергия" позволила бы использовать многоразово все аппараты, выводимые на орбиты.
Были проработки использования лазеров на орбите для технологических целей и для обороны. Рейган тогда объявил о создании СОИ, и мы вынуждены были думать о противодействии этим планам. Хотя я считаю, что это был чистый блеф с его стороны.
В.Р. Скажите, в случае удачного запуска "Скифа" на орбиту мы смогли бы держать под контролем весь земной шар?
О.Б. Да ничего подобного. Не имея статистики по запускам, мы не могли рисковать "Бураном", да он еще и не был готов. Поэтому я как председатель Государственной комиссии настоял, и комиссия согласилась, чтобы носителю "Энергия" дать нагрузку в виде грузомакета массой в 100 тонн. Было очень интересно посмотреть, как можно с помощью соответствующих импульсов управлять в космосе такими массами по скорости, вращению и так далее. Поэтому был создан макет массой в 100 тонн и системой строгой ориентации. Вот что запускали под названием "Скиф". К сожалению, из-за ошибок в системе управления мы не смогли вывести его на опорную орбиту.
В.Р. Ну, а все-таки: был проект вывода на орбиту платформ с лазерами?
О.Б. Проекты были, но это не то, что вы говорите, это вольная трактовка. Сейчас мы такое напишем, и сразу посыплются заявления, что русские хотели лазерами уничтожить какой-то континент. Ведь здесь один шаг от такой вольной трактовки.
В.Р. Согласен с вами. Но если раньше для выполнения каких-то функций на орбите требовались спутники массой 5-10 тонн, то теперь для тех же целей достаточно спутника массой 200-500 килограммов. Зачем нужны такие огромные аппараты, выводимые в космос?
О.Б. Наука и техника идут по двум направлениям. С одной стороны, идем в микромир, миниатюризация приборов. С другой стороны — в макромир. Выходя в космос, человек должен иметь привычную среду обитания.
В.Р. Завоевывая космос, надо строить там космические города?
О.Б. Не надо ничего завоевывать, космос надо осваивать. Американцы, как нация завоевателей, часто произносят: кто завоюет космос, тот будет иметь контроль над миром. Но то же самое можно сказать по отношению к суше, к воздушной среде, к океанским глубинам. Просто надо от рождения понимать, что космос — та среда, где может и будет обитать человек, вне атмосферы и вне земной поверхности. Есть наука эргономика, изучающая взаимодействие человека с окружающим пространством, создание наилучших условий для его работы, проживания. Поэтому мы имели в виду, что будут создаваться космические станции с совершенно иными размерами, объемами для работы и проживания в них. Одно дело, когда космонавт находится в стесненных условиях трехметрового по диаметру блока, другое дело, если этот диаметр увеличивается в три раза, до девяти метров. Там будут совершенно другие условия его работы. И это один 100-тонный блок, а представьте себе станцию, подобную станции "Мир" и состоящую из 100-тонных блоков! Какие прекрасные условия для работы физиков, химиков, биологов и всех других! Надо переходить к более активному освоению космоса, а не призывать к войне. Рано или поздно все это обязательно будет. Не возвращаться же человечеству в средневековое мракобесие, что демонстрируется у нас сейчас, когда, достигнув таких высот, мы снова оказались отброшены на 300-400 лет назад, когда ученых, Галилея вели на костры.
В.Р. Да, сейчас какой-то шабаш ведьминский, кругом колдуны, книги какие. Целая индустрия предсказаний, гаданий, приворотов!
О.Б. Но, с другой стороны, есть вещи, которыми раньше не занимались должным образом. Это люди, безусловно, обладающие необычными способностями. Надо это изучать, не надо от этого шарахаться. Надо разрабатывать новые средства измерения, повышать культуру изучения этих вопросов, избегая мистики.
В.Р. Но освоение космоса — тоже процесс в какой-то мере мистический и, можно сказать, даже со своей складывающейся мифологией.
