“Семейная” экономика весь период 2000-2001 года находилась как бы в “президентской тени”, однако ее совокупная мощь заметно возросла. Так, МДМ-банк за прошлый год удвоил свои активы. Началась и перегруппировка финансовых структур “семьи”, что выразилось в создании банковской группы так называемых Обществ взаимного кредита (О.В.К.). Очевидно, что “семья” проводит основательную подготовку к новому этапу передела собственности как крупных госкомпаний, так и менее удачливых финансово-промышленных группировок. При этом в “семейной сфере влияния” по-прежнему находятся важнейшие посты премьер-министра и главы Администрации президента, осуществляющей реальный контроль над Госдумой.
Так, недовольство представителей “семьи” утратой доли в экспорте вооружений почти сразу было проявлено через запрет, наложенный Думой на приватизацию крупных предприятий до принятия государственной программы приватизации, что нанесло серьезный удар по планам околопрезидентских ФПГ и близких к ним членов правительства (в частности, министра финансов и вице-премьера А.Кудрина), заинтересованных в немедленной конвертации в собственность своих “административных ресурсов”. Наряду с делом “Мабетекса” практически прекращено активное расследование по “Аэрофлоту”, хотя официально объявлено о продлении сроков следствия. Фактически впустую закончилась атака “экономической полиции” президента и Федеральной комиссии по рынку ценных бумаг (ФКЦБ) на Профессиональную ассоциацию регистраторов, трансфер-агентов и депозитариев (ПАРТАД), в которой ведущие позиции принадлежали “семье”. После нескольких месяцев полемики лицензия этой важнейшей для фондового рынка организации была обновлена и, хотя руководители ПАРТАД, слишком прочно ассоциированные с “семьей”, вынуждены были покинуть свои посты, реальная расстановка сил практически не изменилась. Серьезные проблемы, судя по всему, испытывает в Газпроме и А.Миллер, сменивший по инициативе “президентской команды” Р.Вяхирева.
Грефу не удалось также настоять на своем в прениях вокруг реформы железнодорожного транспорта. В итоге программа реструктуризации отрасли приняла вид, в большей степени устроивший главу МПС Н.Аксененко. 25 апреля этот проект был одобрен на заседании Государственного совета. Губернаторы поддержали идею создания РАО “Российские железные дороги” с передачей в руки частных компаний значительной части подвижного состава. Впрочем, структура ценообразования на транспортные услуги железной дороги до сих пор малопрозрачна, тарифная сетка не сбалансирована, что в значительной степени разрушает единое экономическое пространство России, на котором большая часть перевозок осуществляется именно рельсовым транспортом.
Не нашла поддержки также идея пенсионной реформы, поскольку Пенсионный фонд, возглавляемый близким к “семейной” группировке М.Зурабовым, намерен всячески затягивать переход к накопительной системе пенсионного обеспечения, справедливо полагая, что перекладывание пенсионного налога с корпораций на плечи самих граждан приведет к резкому уменьшению активов фонда. Однако согласованное давление правительственных “либералов” и представителей крупного и среднего бизнеса, объединенных в РСПП, делает шансы “накопителей” достаточно высокими. Впрочем, для “президентской команды” в данном вопросе непосредственного интереса нет, и ее позиция здесь объясняется общими “либерально-монетаристскими” установками. Точно так же никаких дивидендов, кроме временного политического союза с “группой Чубайса”, не принесет Кремлю и успех чубайсовской модели реструктуризации РАО “ЕЭС России”.
В этих патовых условиях все большее значение для Путина приобретает “внешний фактор”. Следует обратить внимание, что бурный рост долларовых активов и собственных капиталов наблюдался на протяжении 2001 года у всех банков, тесно связанных с президентской группировкой. Источником подобного роста без особого риска ошибиться можно назвать все тот же полугосударственный Eximbank США, тесно связанный и с демократическим, и с республиканским истэблишментом Штатов. В декабре 2000 года он объявил об открытии кредитных линий основным российским банкам, фактически не оговорив условия предоставления этих кредитов. Операционным филиалом Эксимбанка сделан государственный Внешторгбанк РФ, обязанный предоставлять гарантии Exim’у по кредитам на организацию экспорта американских товаров в Россию.
Беспрецедентным решением (подобного рода предложения никогда не были характерны для американских кредитных учреждений) воспользовались российские банки-резиденты, один перечень которых позволяет говорить о новом качестве американского проникновения в отечественную экономику. Это близкие к Центробанку Сбербанк, Внешэкономбанк, Внешторгбанк, Моснарбанк и Московский международный, а также Межпромбанк (группа П.Бородина), МДМ-банк (Мамут—Дерипаска), Альфа-банк, Газпромбанк, АФК “Система” и “Балтийская финансово-промышленная группа”. Несколько преувеличивая, можно сказать, что подобный выбор партнеров говорит о готовности американцев на определенных условиях (нейтрализация российско-германской программы “долги в обмен на инвестиции”, свертывание контактов с Ираном и т.д.) кредитовать “путинскую Россию”, контуры которой обозначены выше.
О том, что дело обстоит именно так, свидетельствует попытка М.Касьянова “модифицировать” договоренности Путина с канцлером ФРГ Г.Шредером. Российский премьер заявил, что в счет германской части внешнего долга РФ немцы получат возможность создавать в России небольшие перерабатывающие предприятия. Ответ, впрочем, не заставил себя ждать — заместитель министра финансов ФРГ Кайо Кох-Везер пригрозил России исключением из “большой восьмерки”, обосновывая это ее отказом платить Парижскому клубу. Отсюда становится очевидным, что очередной крен России в сторону США уже не вызовет единодушных аплодисментов даже на Западе, не говоря уже о Китае, Индии или Иране.
Закрывая тему Exim’а, следует указать на многозначительное совпадение по времени ухода из Белого дома администрации Клинтона—Гора и решения о выделении кредитных линий российским банкам. Кроме того, львиная доля “американской помощи” досталась банкам, тесно связанным с ЦБ и “группой Геращенко”, а следовательно, имеет право на существование версия о том, что “Геракл”, озабоченный известным провалом в борьбе за назначение аудитора Центробанка и планами подчинения ЦБ органам государственной власти, предпочел, действуя через Эксимбанк, консолидировать вокруг себя большую часть банковского сообщества.
В целом же Центробанк вступил в достаточно острый конфликт с ближайшим окружением президента, требующим не только снижения валютного курса рубля, но и отказа от обязательных продаж экспортной выручки, а также легализации вывоза капитала из страны, что в целом должно создать условия для рублевой инфляции и передела собственности в пользу “новых” властных структур. Знаковым стал инцидент, когда Счетной палате было отказано в проверке жалобы одного из работников ЦБ, утверждавшего, что в одном из звеньев главного банка страны “отмываются” крупные деньги. Не вдаваясь в возможную оперативную подоплеку подобного заявления, следует указать, что его расследование могло вывести аудиторов Счетной палаты на один из скрытых механизмов финансирования всей центробанковской группировки и связанных с ней, в том числе “семейных” компаний. Такая реакция Геращенко, значительно усилившая позиции сторонников сужения независимости ЦБ, показала, что он не имеет никаких серьезных опор в “элитном” сообществе и вынужден балансировать между противоборствующими сторонами (в частности, между “семьей” и близкой к Путину группой “Альфа”). Так, МДМ-банк (Р.Абрамович, А.Мамут) всерьез претендует на контроль над “росзагранбанками”, которые, по слухам, управляют значительной частью “семейных” денег (через ранее приобретенные активы) и внешнего долга РФ. Впрочем, “внутренняя слабость” Геращенко вовсе не распространяется на его позиции в международном банковском сообществе, а потому его уход с поста руководителя ЦБ способен вызвать серьезную валютную атаку на рубль и привести к резкому снижению стоимости российских ценных бумаг.
Однако “курс на инфляцию” по-прежнему находит мощную поддержку в главных экспортных отраслях российской экономики, а также среди госаппарата, к уреплению которого Путин прикладывает серьезные усилия. Так, в декабре 2000 года было увеличено денежное довольствие сотрудников “силовых” структур, полностью “ушедших” под президента после 27 марта 2001 года: военнослужащих, работников МВД, уголовно-исполнительной системы Минюста, прокуратуры и судебных органов, таможенников и налоговых полицейских). Кроме того, была повышена зарплата служащих местных органов федеральной исполнительной власти, а также сотрудников посольств и консульств. По мнению большинства наблюдателей, президент в ближайшее время должен будет поставить вопрос о кодификации “новых правил игры”, включая пересмотр Конституции, а в этих условиях ему понадобится предельно лояльный и консолидированный госаппарат. Следовательно, расходы на его содержание будут резко увеличены. Однако при отсутствии внятной государственной идеологии подобные лояльность и дисциплина, основанные только на материальном факторе, выступают не более чем узаконенной формой коррупции, что ставит под сомнение реальную управляемость госаппарата. Вдобавок, финансовые возможности “президентской команды” и ее “знаковые проекты” (“умиротворение” Чечни, повышение социальных выплат, развитие “оборонного” сектора промышленности) оказываются, в конечном счете, полностью зависимы от конъюнктуры на мировых рынках энергоносителей и финансов, которая сегодня определяется вовсе не Российской Федерацией. О реальной “степени свободы” нынешнего Путина можно судить по его отношениям с “олигарх-аутсайдерами”.
