Те сферы, о которых писательница знает исключительно понаслышке, удаются ей значительно хуже. От сумрачной деятельности израильских секретных спецслужб буквально трещит первая часть «Голоса», превращая чтение этих девяноста страниц в мучение. Кто на ком стоял, кто кого предал и продал, что за паутину связей плетёт доблестная еврейская контрразведка – понять непросто. И скучно. Кроме того, когда вы уже окончательно разберётесь с тем, кто здесь самый проницательный еврейский мудрец, вдруг окажется, что он долгие годы не видел предательства у себя под боком. И Рубина, кажется, тоже не видит в этом противоречия[?]
Интересно другое. Положительным (или, скажем так, неотрицательным) еврейским персонажам выдан неограниченный кредит авторской симпатии. Вот как проявляет себя в революции предок нашего героя: «С провокаторами Яша расправлялся лично, и самые крепкие из его «ребят» предпочитали отлучиться покурить, дабы не слышать, какие звуки извлекает бывший виолончелист из человечьих жил». Обратите внимание на слово: «провокаторы». Ведь нельзя себе представить, чтобы герои, из которых складывается главное генеалогическое древо, мучили и убивали не провокаторов! Спустя сто лет отличным оправданием любых действий израильской разведки будут слова, обращённые к главному герою: «Просто я знаю, что тебе не всё равно, когда дети рвутся на куски у ворот своего садика». Да, нам всем не всё равно, когда дети рвутся на куски. Тем более когда «Моссад» готовится в одиночку предотвратить Третью мировую войну!..
Но вот как меняется авторская позиция, когда речь заходит о деяниях не отдельного чекиста Яши и израильских спецслужб, а целого большого советского государства: «Ученика, впрочем, вскоре выволокли тоже, чтобы, как и миллионы других парней, швырнуть в пехотную мясорубку самой чудовищной войны в истории народов… Это был август сорок первого». Отличный выбор интонации для августа сорок первого!
Есть и другие неоднозначные моменты. Вот богатый и мудрый покровитель главного героя с гордостью приводит пример своей проницательности: как он продавал лохам «случайные куски краски на листах случайных газет» из мастерской Виллема де Кунинга (подпись он его предусмотрительно попросил поставить). Впечатляющая оборотливость – но не слишком благородная. А кроме того, косвенным образом, красноречивая характеристика современного живописного искусства.
На самом деле «Русская канарейка» – это патриотическая трилогия. То, что она вовсе не о русском патриотизме, большого значения не имеет. Надо просто взять некоторые яркие пассажи, да и примерить их на себя. Вот такой, например: «Недалеко бы мы ушли, выцеживая свою дутую чистокровность… нет, парень, кровь сознания – вот что имеет значение… Отдельный интеллектуал может гордо открещиваться от своего мира, своего народа, провозглашая надмирность… но совсем иное дело – народ в своей целокупности: суть народа, тело народа, его пульсирующее и вечно обновляющееся ядро… Тогда ассимиляция – растворение, исчезновение, назови как угодно – совсем не воспринимается доказательством силы или характера народа, наоборот: это свидетельство слабости, импотенции, истощения духа… это всегда следствие ужасных геополитических катастроф: войн, эпидемий, изгнания с земли предков, истончение генетической материи рода… отсюда наше брезгливое презрение к выкрестам, ведь своим частным уходом они – пусть на мельчайшую долю – ослабляют тело народа, предавая даже не саму общину, а память предков».
Разве плохо? Пусть это говорит не мудрый старый еврей парню-полукровке, а мудрый русский интеллигент юному россиянину, который пытается определиться с самоидентификацией. И будет совсем хорошо. Дождёмся ли?
Теги: Дина Рубина , Русская канарейка
Нескудеющая сила Фёдора Тютчева
Аркадий Петров. Собрание сочинений в 23 томах,тт. 1-3. – М.: издательство "Культура", 2014. – 3000 экз.
Первые три тома 23-томного собрания сочинений академика, доктора философии и писателя Аркадия Петрова посвящены личности и творчеству гениального русского поэта Фёдора Тютчева. Поскольку Петров занимается Тютчевым с незапамятных времён, а также заведовал музеем-усадьбой поэта в Муранове, тему эту он знает досконально. Некоторые произведения из вошедших в первые три тома собрания, например «Небесный огонь», выходили прежде отдельными книгами, собрав немало положительных откликов в СМИ, снискав признание читателей.
Читая Петрова, поражаешься, сколько же знает этот человек, сколько тонн чужой словесной руды он перелопатил, прежде чем приступил к написанию своих книг! Казалось бы, что нового можно сказать сегодня о Тютчеве? Ведь о Фёдоре Ивановиче написаны сотни, если не тысячи книг[?] А вот Петров находит «белые пятна» в биографии поэта, приводит интереснейшие свидетельства современников, друзей и родственников Тютчева, заставляет нас под иным углом взглянуть на этого незаурядного человека, поэта, дипломата, цензора, пламенного патриота.
Петров словно бы вытаскивает из небытия саму тютчевскую эпоху. К примеру, в произведении «Личность и судьба Фёдора Тютчева» приводятся большие фрагменты из работы правнука поэта К. Пигарёва. Мы находим в произведениях Петрова отрывки из писем и воспоминаний А. Фета, Я. Полонского, отдельные письма к Фёдору Ивановичу, практически не известные современному читателю. Всё это представляет интерес не только для поклонников Тютчева, но и для любого образованного человека, интересующегося отечественной словесностью.
Наверное, нет смысла писать о масштабе личности национального русского поэта. Тютчев – это целый мир, неисчерпаемый, бездонный, многогранный. А Аркадий Петров – один из самых значительных и компетентных экскурсоводов по этому миру. Он искренне любит Тютчева, чувствует его, понимает и умеет говорить о нём тепло, внятно, с расстановкой, со знанием предмета, приводя важные свидетельства и доказательства. Можно с уверенностью сказать, что Тютчеву было бы приятно прочитать о самом себе в книгах Петрова. Тем эти произведения и ценны.
Иван СЕРЕДИН
Теги: Аркадий Петров , Собрание сочинений в 23 томах
ПРОЗА
Дмитрий Балашов. Святая Русь. Сергий Радонежский: Исторический роман. - М.: Комсомольская правда, 2014. – 538 с. – 5000 экз.
Вторая часть трилогии "Святая Русь", вошедшей в цикл исторических романов «Государи московские», выходит к 700-летию преподобного «трудника», великого игумена земли Русской Сергия Радонежского. Вот что писал сам автор о романе: «Книга эта несколько неожиданна для меня самого. В задуманную серию «Государи московских» она как бы даже и не вмещается. Приходится отступить от хронологического – от княжения ко княжению – прослеживанья событий... Но дело в том, что события зримые совершаются не сами собою, а всегда и везде под воздействием невидимых внешне, духовных («идеологических», как сказали бы мы) устремлений, и ростовчанин Варфоломей Кириллович, в монашестве Сергий, оказался волею судеб центральной фигурой того мощного духовного движения, которое привело Владимирскую Русь на Куликово поле и создало новое государство, Русь Московскую, на развалинах разорванной, захваченной татарами и Литвой, давно померкшей золотой Киевской Руси».
ПОЭЗИЯ
Леонид Фадеев. Катюшин берег. – Смоленск, 2014. – 180 с. – Тираж не указан.
Мальчишкой смолянин Лёня Фадеев прошёл ад фашистской неволи. Последнюю четверть века смоленский поэт Леонид Фадеев (1935–2012) жил и работал в Москве. После него остался большой поэтический архив, с которым работала вдова писателя. Поэтический труд Л.Г. Фадеева отмечен литературной премией им. Константина Симонова, Всероссийской премией им. Н.А. Некрасова. Презентация сборника «Катюшин берег» прошла во Всходской средней школе Угранского района Смоленской области, носящей имя М. Исаковского. Главный вектор в поэзии Фадеева отражён в строках стихотворения «Вёдра»:
А это – быль прифронтового края:
В снега зарыта зимняя Угра...
Тропой в сугробах женщина седая
На коромысле тащит два ведра[?]
Я, малолетка, был тогда бессилен
Помочь ей за ушедших сыновей,
И женщина та символом России
Живёт поныне в памяти моей:
В фуфайке санитарного отряда,
Чтоб запаслись водою до утра,
