выяснить, почему Аристарховский переулок в 1922–1925 именовался Храпуновым, авторы пишут: «видимо, по фамилии одного из домовладельцев. (Под 1527 г. упоминается Онисифор Храпунов из Звенигорода)». Несчастному читателю остается только гадать, что сей сон значит — то ли этот переулок уже существовал в 1527 и получил тогда название, позже зачем-то восстановленное на 3 года, то ли этот Онисифор жил все-таки в Звенигороде, и авторы просто демонстрируют общую эрудицию. (Онисифор все-таки ни при чем, переулок был переименован по домовладельцу Андрею Яковлевичу Храпунову-Новому.)
Очень многие старые названия улиц вовсе не упоминаются, или приводятся ошибочно — и, видимо, это не случайно. Похоже, что авторы в большинстве случаев просто положились на авторитет ближайших предшественников и заимствовали сведения из книжки П.В.Сытина «Откуда произошли названия улиц Москвы» (1959), и выходивших в 1972–1988 годах под редакцией сначала А.М.Пегова, а затем Ю.К.Ефремова справочников «Имена московских улиц». Многие ошибки и лакуны из упомянутой книжки Сытина (содержащей больше ошибок, чем, наверное, все остальные его труды вместе взятые) были унаследованы позднейшими авторами. Так же, как и Сытин, все последующие авторы ссылаются на 1-е (1878 г.) или 2-е (1881 г.) издания книги А.А.Мартынова «Названия московских улиц и переулков с историческими объяснениями» — совершенно упуская из виду 3-е издание 1888 года, расширенное и дополненное. (Использование этой книги существенно обогатило бы справочник: например, 2-й Тружеников пер. в первой пол. XIX в. именовался Борзов, Кривоникольский пер. в XVIII в. именовался Волковым и т. д.) Аналогичным образом вслед за Сытиным все авторы именуют А.Н.Петунникова, автора книги «Пути сообщения в Москве по высочайше утвержденному плану регулирования», вышедшей в 1915 году, межевым инженером, тем самым демонстрируя незнание этой книги.
Нередко авторы справочника воспроизводят неточности или фантазии из книжки Сытина; забавный пример:
Заставный переулок, ЦАО, Тверской р-н; между Лесной ул. и ул. Бутырский Вал. Назван по расположению вблизи от бывшей Тверской заставы (ныне пл. Тверская Застава). В 1922–1925 гг. — Воронин пер. (происхождение назва¬ния не установлено). До 1922 г. — Царский пер.; это название было связано с близлежащим тупиком для отстоя вагонов на бывшей Царской ветке ж. д. (см. Веткина, ул.).
Если бы авторы не полагались на Сытина, а сверились с планами Москвы, то обнаружили бы, что переулок назывался Царским уже в 1852 году, когда не то что Царской Ветки, но и Смоленского (ныне Белорусского) вокзала не было и в помине. Название это, скорее всего, дано по домовладельцу с начала XIX в. купцу Н.Царскому; по домовладельцу же дано и название Воронин (последнее без труда выясняется по книге «Вся Москва» за 1917 год).
Еще пример:
Новолесной переулок <…> В 1922–1925 гг. — Кудеяровский пр. (в честь литературного героя — разбойника Кудеяра).
Можно не без оснований считать большевиков разбойниками, но представить, чтобы они назвали переулок в честь разбойника — все-таки затруднительно. Та же книга «Вся Москва» за 1917 указывает, что в переулке жили Тимофей Иванович и Александр Иванович Кудеяровы, причем последний жил здесь и в 1926 году. Романтическая версия, придуманная Сытиным, развеивается как дым.
В предисловии говорится: «Учитывая высокую динамичность московской внутригородской топонимии, вместо традиционного списка переименований все ранее существовавшие (с начала XX в.) названия включены в корпус словаря с отсылкой к современным названиям». Было бы неплохо, если бы эта декларация соответствовала действительности. Увы, если читатель, например, захочет найти улицы, которые «в массовом порядке … получали мемориальные названия в честь советских партийных деятелей, зарубежных работников Коминтерна и революционеров», то он столкнется с немалыми трудностями. Улицу Рыкова, Фридриха Адлера или Бухаринскую, Ворошиловский проезд или станцию имени Кагановича придется искать в текстах статей по всему справочнику. Отсутствуют в общем алфавите отсылки не только для «политических» названий, но и для Большого Боженинского переулка, и для Малой Спасской улицы, и для множества других, упоминаемых в статьях (в том числе и для Кудеяровского и Воронина переулков). Этих пропусков слишком много, чтобы ответственность за них можно было переложить исключительно на редактора.
В сочетании с уже отмеченной неполнотой это делает справочник мало пригодным к использованию.
Из собственно топонимических «последних достижений» одно заслуживает цитирования:
«Названия Бабьегородских переулков существуют с XVIII в. Даны по бывшему урочищу Бабий Городок, известному с XVII в. Существует несколько версий происхождения топонима. По одной версии, здесь берег Москвы-реки укреп¬лялся сваями, вбивавшимися в землю с помощью «баб» — копров, подвесных молотов. По другой версии, название произошло из диалектного баба — «старица реки»; здесь могли оставаться небольшие озерки (после затопления тер¬ритории в половодье) или было вблизи начало постоянной старицы, на месте которой был позднее проложен Водоотводный канал (см.). Обе версии сомни¬тельны: притяжательное прилагательное бабий могло быть образовано только от одушевленного существительного баба — в древнерусском — «женщина, замужняя женщина, жена, бабушка». Существует легенда о том, что так назва¬но «место, где московские бабы защищались от татар». Нельзя с уверенностью подтвердить эту легенду, хотя передаваемые из уст в уста сказания могли жить долго. Очевидно одно: здесь был «женский» городок. Вторая часть топонима — Городок — небольшое огороженное (укрепленное) поселение. Древнерусское город (от глагола городить) — «огороженное, укрепленное селение».
Трудно сказать, что вызывает большее восхищение — глубокие познания автора в древнерусском словообразовании, или способность в топонимических гендерных изысканиях абстрагироваться от реальности. Замечательна и фраза «нельзя с уверенностью подтвердить эту легенду» — настоящая аккуратность ученого! Если же взглянуть на карту Москвы XVIII века (мичуринский план, например), то трудно не заметить некоторую неточность формулы «здесь могли оставаться небольшие озерки или было вблизи начало постоянной старицы». Огромная старица существовала здесь издавна. Отметим кстати, что в районе Нагатино существовало (вплоть до 1930-х годов по крайней мере) озеро Кривая Баба, также возникшее, по всей видимости, из старицы. Вряд ли удастся объяснить это название с помощью гнутых подъемных молотов или одноглазых «одушевленных существительных».
Заставляет усомниться в квалификации авторов и статья про Лучников переулок: «В документе 1621 г. переулок назван Егупьевской улицей, очевидно по фамилии домовладельца <…> В середине XVII в. переулок входил в состав Евпловки <…> названной по церкви архидиакона Евпла». Уж куда очевиднее, если вспомнить, что Егупий — это простонародная форма имени Евпл.
И еще один пример редкостной топонимической прозорливости:
«Воловья улица <…> Названа в конце XIX в. по близости к городской бойне (на ее месте возник Московский мясокомбинат). Вол (слово, известное и другим славянским языкам) — «бык, кастрированный бык», в данном случае — «крупный рога¬тый скот».»
Просто непостижимо — как можно было догадаться, что в данном случае вол — это не кастрированный бык, а именно крупный рогатый скот?
В заключение — еще несколько
