На суде выяснилось, что Лемик убил не простого работника консульства, как об этом писал Ярослав Галан, а специального представителя Москвы, занимавшего посты секретаря и политического руководителя советского консульства.
Далее все шло по предусмотренному плану: Лемика судили, на суде он держался достойно, сказал все, что надо было сказать, присутствующие на суде журналисты разнесли его слова по всему миру. Этот процесс дал возможность на весь мир заявить, что голод в Украине — действительный факт, который замалчивает советская и польская пресса и официальные органы власти. Лемику угрожал смертный приговор, но суд осудил его на пожизненное заключение (в Польше карали смертью только тех, кому исполнился 21 год). Многолетний член ОУН, узник польских, немецких и советских тюрем, дважды осужденный к смерти Петр Дужий некоторое время находился вместе с Николаем Лемиком в тюрьме и позднее вспоминал, что Лемик был очень жизнерадостным человеком. На вопрос: «Когда, Николай, идешь на волю?» — отвечал с улыбкой: «В воскресенье. Правда, еще неизвестно, в какое воскресенье, но это обязательно будет воскресенье…» И действительно, он вышел на волю в воскресенье, только в 1939 году, когда Польша потерпела поражение в войне с гитлеровской Германией. С началом войны с СССР в 1941 году он отправился в составе «походной группы» ОУН «на Большую Украину» и был расстрелян немцами в Миргороде Полтавской области.
Вскоре после этого председатель ОГПУ Менжинский начал разработку плана по нейтрализации террористических акций украинских националистов, а фактически приказал ликвидировать для острастки кого-нибудь из крупных националистов. Этим «кем-то» окажется Евгений Коновалец — организатор и руководитель ОУН, которого уничтожит советский агент в 1938 году.
В основном боевые действия интегральных националистов были направлены против польских государственных органов, против национально-политического гнета украинцев и полицейского террора польской властью. Это было вызвано тем, что польское правительство продолжало настойчиво проводить политику ополячивания украинцев.
Главной линией в отношениях польского правительства с украинским меньшинством, несмотря на некоторые временные компромиссы, всегда оставалась политика конфронтации. В 1924 году был принят закон, запрещающий употребление украинского языка в государственных учреждениях. В том же году была проведена реформа образования, о которой уже рассказывалось.
Для украинского крестьянства особенно ненавистной в польской политике была программа колонизации. Стремясь усилить польское присутствие на восточных окраинах, правительство начиная с 1920 года стимулировало переселение поляков в восточную Галицию[9] и на Волынь. Первоначально большинство переселенцев-колонистов (так называемых осадников) составляли ветераны армии (особенно на Волыни), затем стали преобладать гражданские лица. Несмотря на то что восточная Галиция и так уже являлась одним из наиболее густозаселенных аграрных районов Восточной Европы, польские колонисты именно здесь получали большие наделы лучших земель и щедрые денежные субсидии. Тем, кто не хотел работать на земле, предоставлялись привилегированные должности сельских жандармов, мелких служащих, почтовых и железнодорожных чиновников. Украинские источники указывают, что к 1938 году в села восточной Галиции и Волыни переселилось около 200 тысяч поляков, в городах их осело около 100 тысяч; польские авторы оценивают общее количество колонистов по меньшей мере в 100 тысяч. В любом случае наплыв поляков хотя и не был настолько велик, чтобы решительно изменить национальный состав восточных территорий Польши, однако он был вполне достаточен, чтобы вызвать острое недовольство украинцев.
Серьезное ухудшение украинско-польских отношений наступило в период великой депрессии, с особой силой ударившей по аграрным районам, населенным украинцами. Крестьяне страдали не столько от безработицы, сколько от катастрофического падения их доходов, вызванного резким снижением спроса на сельскохозяйственную продукцию. Сильно обострилась ненависть украинских крестьян к хорошо финансируемым польским колонистам и богатым польским помещикам. Возрастало недовольство в среде украинской интеллигенции, особенно среди молодежи, не имевшей работы, поскольку небольшое количество мест, предоставляемых государством, неизменно занимали поляки.
Летом 1930 года по Галиции прокатилась волна налетов на польские поместья и экономии, обычно заканчивавшихся поджогами. Было учтено около двух тысяч двухсот таких актов. Ответные действия правительства были массовыми и жестокими. В середине сентября крупные подразделения кавалерии и полиции обрушились на украинские села, начав кампанию так называемой пацификации (умиротворения), целью которой было «наведение порядка». Армейские части, заняв около 800 сел, громили украинские клубы и читальни, отбирали имущество и продукты, избивали всех, кто пытался протестовать. Было арестовано около двух тысяч украинцев, в основном гимназистов, студентов и молодых крестьян, почти треть из них попала в тюрьму на продолжительные сроки. Украинских кандидатов в депутаты сейма посадили под домашний арест, не дав им возможности принять участие в проходивших в это время выборах, выборщиков-украинцев запугиванием принуждали голосовать за польских кандидатов. Протесты украинцев, направленные в Лигу Наций, неожиданно обнажили перед мировой общественностью положение украинского меньшинства вообще, а во время пацификации в особенности, что стало для Европы неприятным сюрпризом. Однако если европейские (в особенности британские) политики осудили поведение поляков, то Комитет Лиги Наций обвинил в провоцировании репрессий украинских экстремистов. Хотя польское правительство довольно быстро подавило волнения, его действия были недальновидными, поскольку лишь усиливали ожесточение украинцев, давали козыри экстремистам с обеих сторон и еще больше затруднили поиски конструктивного решения проблемы.
Если на селе пацификация принесла видимость порядка, то она никоим образом не ослабила решимости молодых радикальных националистов бороться против польского режима. Уже говорилось, что ОУН сменила тактику, перейдя в начале 1930-х годов к политическим убийствам польских деятелей и крупных чиновников, продолжая налеты на почты для добывания денег на организационные нужды. Правительство со своей стороны только еще более укрепилось в непримиримом отношении к украинцам. Оно отменило самоуправление в селах и передало их под контроль польских чиновников. В 1934 году в Березе Картузской был устроен концентрационный лагерь, где находилось около двух тысяч политических заключенных, в основном украинцев. Год спустя Польша отказалась от своих обязательств перед Лигой Наций соблюдать права национальных меньшинств.
Действия правительства отражали общий поворот вправо, происходивший в Польше. В 1935 году была принята новая конституция, урезавшая права сейма, провозгласившая наивысшей ценностью интересы государства и давшая почти неограниченные полномочия его главе — маршалу Пилсудскому. Изменилась выборная система: теперь правительство получило право утверждать или отвергать кандидатов в депутаты сейма. После смерти в том же году Пилсудского все большую роль в правительстве стали играть военные.
Дискриминационная политика Польши вынудила лидеров ОУН предпринять ряд мер, которые должны были показать полякам, что с усилением государственного террора растет и сопротивление. В начале 1930-х годов члены ОУН осуществили не только сотни актов саботажа и десятки «экспроприаций» государственного имущества, но и организовали свыше шестидесяти террористических актов, многие из которых удались. Среди наиболее важных из их жертв были Тадеуш Голувко (1931 г.) — известный польский сторонник польско-украинского компромисса, Эмилиан Чеховский (1932 г.) — комиссар польской полиции во Львове, уже упоминавшийся Майлов и другие. Многие покушения направлялись против украинцев, которые были противниками ОУН. Наиболее нашумевшим стало убийство в 1934 году известного украинского педагога Ивана Бабия.
Польский журнал «Бунт молодых» 20 декабря 1933 года в статье «Без пяти двенадцать» писал: «… Таинственная ОУН — Организация украинских националистов — сильнее всех легальных украинских[10] партий, вместе взятых. Она господствует над молодежью, она формирует общественное мнение, она действует в страшном темпе, чтобы втянуть массы в круговорот революции… Сегодня уже понятно, что время работает против нас. Каждый староста в Малополыие и даже на Волыни может назвать несколько сел, которые до недавнего времени были полностью пассивными, а сегодня они стремятся к борьбе, готовы к антигосударственным акциям. А это значит, что сила противника возросла, а польское государство многое утратило».
