делами, погружалась в жизнь города, объясняла сотрудникам мэрии, как платить за необходимые им услуги. Но хотя это было интересно и полезно, она отказалась от должности, когда ее мужа повысили и перевели в другой город.
Новые неизведанные коридоры всегда найдутся. Колетт окончила курсы информатики и стала специалистом по устранению неполадок ПО в налоговых органах. Чиновники, сбитые с толку сложностью своей системы, обращаются к ней, и по телефону она и десять ее помощников решают проблему, как авиадиспетчеры, сажающие самолет в тумане. Эта работа очень престижна: двухнедельные командировки в Париж, множество курсов повышения квалификации, и во всей стране сейчас всего шесть таких специалистов. «Я в привилегированном положении, – таков ее вывод о своей карьере. – Мне удается делать что-то особенное. Я всегда оказываюсь в нужном месте и получаю интересные задачи». Однако она не стремится подняться выше. На более высоких позициях в ее сфере работают почти исключительно мужчины.
Это беспокоит ее только теоретически. Она не боится неудовлетворенности в работе. «Как только человек осознает, что он не гений, он должен организоваться. Я никогда не пыталась стать министром, просто чтобы причинить как можно меньше вреда». Большое преимущество ее работы в том, что она может полностью посвятить себя семье, когда возвращается домой. «У меня было больше общения с дочерью, чем с матерью, которая не работала вообще. Важно не то, сколько времени вы уделяете своим детям, а внимание». Почти половину своего дохода она всегда тратила на домработницу. Она не извиняется за то, что всегда работала. Финансовая независимость необходима женщине, и она уверена, что ее дети ничего от этого не потеряли. «Я помогаю им с уроками, играю с ними, отвечаю на их вопросы, обсуждаю что-то, уделяю им столько времени, сколько им нужно». Она гордится своими успехами. Старший мальчик «очень умный, добрый, забавный» и собирается дорасти до самых высоких постов в стране, нацелился на лучшие вузы. Дочь «энергичная, общительная, она не будет покорной женой, хочет выйти в люди и считает, что ее ничто не может остановить».
Перед нами классический случай подъема по социальной лестнице за три поколения. Но это не произошло легко и само собой. Колетт утверждает, что семья – институт, который требует «постоянных усилий». Важно не задирать планку слишком высоко. Пары разводятся, потому что «слишком многого ждут друг от друга, отказываются идти на уступки, не могут терпеливо ждать лучших времен». Она называет себя «средиземноморкой», потому что ее мать корсиканка. И даже это не гарантирует близких отношений в семье. Когда ее муж познакомился с ее родственниками, он подумал, что они постоянно ссорятся: «Впечатление было неверным. Теперь он понял это, потому что в традиционной средиземноморской семье мужчине отводится ведущая роль». Колетт изо всех сил старается угодить мужу, который нацелен на карьеру в гораздо большей степени, чем она, и очень увлечен своей работой администратора больницы. Она приняла осознанное решение пожертвовать своей карьерой ради него. Ему нужно добиться успеха в жизни, говорит она. «Все уязвимы, но мужчины больше нуждаются в том, чтобы им говорили, что ими восхищаются, что они важны, им нужны комплименты каждый день». Разве к ней это не относится? «Нет. Я знаю, кто я. Мне нужно внимание. В ответ я уделяю внимание другим». Дальнейшее восхождение по карьерной лестнице может повредить семье.
Когда ее муж приходит домой и рассказывает обо всем, чем он занимался, кто что кому сказал, она снисходительна: у него нет коллег, которым он мог бы доверять; его нужно слушать; она дает ему выговориться, пока он не облегчит душу до конца. Только после этого он спрашивает о детях и о ней. Она многое терпит, потому что он отличный отец и муж, дома с ним всегда комфортно. «Я более избирательна в том, что рассказывать о своей работе. Каждый день нужно что-то делать, интересоваться проблемами мужа, участвовать в его профессиональной жизни, узнавать, что он думает. Надо прилагать усилия, дарить ласку, быть любезными с окружающими, если не хочешь их потерять. Иначе это как стоять на краю обрыва».
Колетт не боится и своего профсоюза. Когда он организовал забастовку, она к ней не присоединилась. Они хотят повышения зарплаты для всех, но она против того, чтобы чиновники получали одинаковую зарплату независимо от того, хорошо или не очень они работают. «Это плохой способ завоевать уважение публики». Она готова бороться за ее подчиненных, чьи зарплаты смехотворно низки, но не желает, чтобы своими полномочиями злоупотребляли чиновники, которых нельзя уволить, пока они «не ограбят кассу или не убьют своего начальника». Забастовка с целью повышения зарплаты для себя кажется неправильной, пока существует столько неравенства.
Нет, единственное, чего по-настоящему боится налоговый инспектор, так это одиночества. «Одиночество – худшее из страданий. Я не могу жить одна. Если муж и дети в отъезде и я дома одна, я теряю ориентацию. Я не могу воспользоваться возможностью сходить куда-то самой. Одиночество очень пугает меня. Я никогда не страдала от этого, но всегда думала о нем. У меня две сестры. Я вышла замуж очень рано, вокруг меня всегда были люди. Худшее из наказаний – остаться одной». Это убеждение – основа ее жизни. Неслучайно она живет в центре города, так что ее друзья и друзья ее детей могут заглянуть в любое время и она никогда не бывает одна.
Достижения Колетт тем более примечательны, что практически никому из ее подруг не удалось наладить такую стабильную семейную жизнь, как у нее. Одну бросил муж. Вторая родила ребенка от иностранца, проживающего в другой стране. Третья преуспела в своей работе, но ее мучило одиночество, и она уговорила мужчину жениться на ней и завести ребенка, а затем вызвала полицию, чтобы выгнать его, потому что он стал поднимать на нее руку: «Ее жизнь разрушил страх одиночества».
Страх одиночества подобен якорю и цепи, сдерживающим честолюбие. Это такое же препятствие на пути к полноценной жизни, как преследование, дискриминация и бедность. Пока цепь не разорвется, свобода для многих останется кошмаром.
История одиночества – это не просто история тирании, и она показывает, что одиночество не неизбежность. Боится ли человек быть физически одиноким – когда некому подать руку помощи, не слышен ничей голос, кроме ветра, – или быть социально одиноким, незаметным в толпе, игнорируемым, нелюбимым, – или быть духовно одиноким, нормально разговаривая, но чувствуя, что его никто не понимает, – иллюстрацией трудностей, вызванных одиночеством, может стать один миф.
История, которую нам обычно рассказывают, такова: вначале все жили дружно в одной семье или племени, люди даже не знали, что такое одиночество, никогда не мыслили себя отдельными личностями. Потом вдруг недавно общность рассыпалась. Теперь мир охватила эпидемия одиночества, идущего рука об руку с процветанием, и чем вы успешнее, тем выше вероятность того, что вы будете страдать от него; и деньги вам не помогут.
Феминистки были последней группой, которой мешало одиночество. Мысль Симоны де Бовуар о том, что работа – лучшая защита, чем семья, оказалась ошибочной. Даже она, утверждавшая, что «самодостаточна», обнаружила, что ей нужен кто-то, кто помог бы ей «наслаждаться самой собой». Даже она «влюбилась и потеряла голову»; даже она чувствовала себя одинокой, когда Сартр в последние годы своей жизни впал в безумие. Все движения за свободу прекращаются у стены одиночества.
Четверть американцев (26 процентов) считают себя хронически одинокими. Среди французов тот же процент говорит, что и они часто чувствуют себя одинокими, а 54 процента жителей Франции – что когда-то страдали от одиночества. Французы делают особенный акцент на этом вопросе. Но больше всего тяготит их не жизнь в одиночестве, ибо среди тех, кто живет один, примерно поровну тех, кому это нравится, и тех, кто это ненавидит. Среди женатых процент одиноких людей почти так же высок, как и среди неженатых. Из тех, кто считает себя одиноким, 59 процентов– женщины, 41 процент – мужчины. Но здесь невозможно доверять данным из-за скрытности людей: в Британии
