президентском самолёте,что тайного и как там в том мире, про который Колесников целую книжку написал. Вакуум информации есть, а заполнения (пусть даже вымышленными историями про личную жизнь лабрадоров и судьбу дочерей) нет, да и сам этот роман маленький. А ведь для успешного плавания в массовой литературе роман должен быть в два раза толще. Это просто специфика чтения такая.
Есть и эмоциональная проблема — любовная линия там присутствует, но какая-то сверху сбоку назначенная. Нет, понравился мент журналистке — мы с пониманием. Да только любовь у них выскочила в последнем абзаце — куцая и недоделанная. И это, к тому же, ужасные сопли: «Впервые за последние двое суток Оксана чувствовала в себе умиротворение. В ней просыпалась надежда на то, что шок, пережитый ею, постепенно пройдет. Ей захотелось прижаться к подполковнику. И написать что-нибудь хорошее. О любви». Это всё из разряда «Он обнял её всю, его губы были везде» и прочих концовок любовных романов-лавбургеров.
Но главная опасность — это искушение написать пародию на Юлию Латынину: «Если бы Перетолчин входил в близкое окружение Боровского, он, скорее всего, разделил бы его участь. Как минимум уже не был бы главой «СеверОйла». А как максимум… да мало ли что. Однако Григорий Захарович находился с опальным олигархом в очень непростых отношениях, о чем прекрасно знали и в правительстве, и в администрации президента России.
Олигарх Боровский — он ведь кто с точки зрения профессиональных нефтяников? Выскочка, сумевший в суматохе 1990-х прибрать к рукам сказочно богатые активы. А Перетолчин создал «СеверОйл». Когда-то молодым геологом он приехал в Западную Сибирь осваивать Северные месторождения. Годами жил в палатках, вагончиках, кормил комаров, как принято выражаться, хотя комары в тех краях отнюдь не самые страшные кровососы. Но зато, как только скважины Северного стали давать нефть, Перетолчин резко пошел в гору. Его назначили главным геологом, а вскоре и генеральным директором добывающего предприятия, которое тогда называлось иначе, без всяких иностранных «ойлов».
Он считался выдвиженцем известного советского министра Мальцева. При Мальцеве энергичные люди делали стремительные карьеры в отрасли. Перетолчин стал нефтяным генералом в неполные тридцать»… То есть, это тот случай, когда герои то и дело произносят речи о политики и экономике, но видно, что они как бы авторские заметки, его, автора, выговаривание.
Я к чему это всё говорю — больно похож этот текст на полигон: в нём поставлены все задачи российского варианта «Дня Шакала», есть все заделы — и реализованы все неудачные ходы.
Извините, если кого обидел.
13 сентября 2007
Что-то надоело мне про книжки писать. Дождь, опять же, за окном, затоплю камин, хорошо бы собаку купить. Вон, фантасты, как птицы потянулись в тёплые края. Там они танцуют голые, и дамы в соболях. Там…
Там один другому сломал палец — вот это я понимаю, жизнь. Как на картине художника Ярошенко.
Извините, если кого обидел.
14 сентября 2007
История про Исторический музей
Ходил вдоль стен Кремля, там бьют барабаны и шагают взрывные шотландцы. Признаться, золото меня не впечатлило — кроме медали Санкт-Петербургского общества охотников конского зимнего бега (1872). Впрочем, смотрел на звезду и цепь Барятинского и впервые вблизи увидел олимпийскую (удивила гладкостью) и Ломоносовскую медали.
Надо, меж тем, пока фантасты жрут на харьковском банкете, узнать, что такое и зачем дробницы. ( Узнал)
Выставка железных дорог меня, признаюсь, не впечатлила. Впрочем, там висит китель Кагановича, а это искупает всё.
Есть там трубка академика Обручева — маленькая, обломанная. Надо фантастам так и говорить: я трубку академика Обручева видел, а вы кто? То-то!
Остальное напоминает магазин с выставленными в витрине наборами гэдеэровских (Кстати, как лучше писать это слово?) железных дорог — есть даже модель пломбированного вагона величиной с авторучку.
Но китель Кагановича — вот это дело.
Извините, если кого обидел.
15 сентября 2007
Обнаружил (Ещё в Ясной Поляне) что не могу коментировать посты в Живом Журнале с коммуникатора. То есть, создать запись могу, а вот ответить комментаторам — нет. Отчего — не знаю, может, дело в юникоде, в симбайновских свойствах. Кто работает с Nokia 9500, собственно к тому и вопрос.
А я пока попробую сформулировать понятие "анклавная литература".
Извините, если кого обидел.
17 сентября 2007
История про анклавную литературу
Меня давно преследуют разговоры о "гетто" в котором жила (или живёт) фантастика. Это такая же успешная флеймогонная тема, как обсуждение "Ледокола" Суворова или еврейского вопроса. И, чтобы не путаться, я придумал новый термин, не собственно к фантастике имеющий отношения. Ведь за последние годы состоялась и упрочилась иная литература — не собственно, фантастика, а тексты, которые читаются внутри некоторого анклава, чрезвычайно внутри него популярны, но стоит перейти границу, и имя превращается в чёрный порошок, будто в популярном нынче фильме "Звёздная пыль" — вот издаётся писатель стартовыми тиражами под сто тысяч экземпляров, до хрипоты спорят о нём поклонники "Эта книга невпример лучше! — Да что вы, это полный провал, да к тому же повторение восемнадцатой книги третьего эона!", а за пределами анклава (пускай и большого) о существовании этой бурной жизни могут только догадываться.
Более того — пронесёшь книгу через границу, и вместо букв — чёрте-что, закорючки, иероглифы, тьфу! Проклятое место. Люди глядят в книгу, и даже фиги не видят, а то и держат вверх ногами.
При этом внутри анклавов осуществились даже особые практики чтения. Вот я наблюдал чудесный диалог: "Всё дело в том, что в первом томе эпопеи надо пропустить первые сто страниц" — посоветовал бы кто так читать какого-нибудь, прости Господи, Тынянова или Олешу, не говоря уж о русской классике. А тут люди с юмором признаются, что взялись как-то читать известного писателя П. Открыл человек первый том эпопеи, а на следующий день перепутал и случайно взял с полки второй. Читал-читал, вроде про то же и так же непонятно всё, но что-то настораживает… И догадался, наконец.
Я и говорю — всё другое.
Извините, если кого обидел.
18 сентября 2007
История про стратегический бомбардировщик
Панов В. Занимательная механика. — М.: Эксмо, 2007. - 448 с. 80000 экз. ISBN 978-5-699-22322-0
— Свистнуто, не спорю, -
снисходительно заметил Коровьев,
— действительно свистнуто,
