до тех пор пока они не участвуют в работе общества на полностью равных условиях. Женщины должны вырваться из изоляции в своих рабочих гетто — из профессий, которые продолжают эксплуатировать воспитанную в них склонность к услужливости, одновременных поддержке и паразитизму, непредприимчивости. Для женщины уйти из дома «в мир» и работу редко значит полностью посвятить себя «миру», а именно достижениям; чаще всего это просто способ заработать деньги, увеличить семейный доход. Женщины занимают очень мало корпоративных или политических постов и составляют только крошечную долю занятых в либеральных профессиях (не считая преподавания). За пределами коммунистических стран женщинам буквально закрыт доступ к профессиям, требующим экспертного, близкого обращения с техникой и серьезных нагрузок или связанным с физической опасностью и непредсказуемостью или где они могли бы напрямую конкурировать с мужчинами, а не служить им поддержкой. Помимо более низкой оплаты, большинство работ, доступных для женщин, имеет низкой потолок карьерного продвижения и почти не дает выхода для их нормального желания проявлять активность и принимать решения. В результате этих предубеждений практически все выдающиеся достижения женщин в капиталистических странах совершаются на неоплачиваемой основе, ведь редкие женщины могут противостоять волне неодобрения, когда они отклоняются от стереотипов о «женственной» покладистости и непоследовательности. (По этой причине называть женщину «амбициозной», «сильной» или «интеллектуалкой» считается уничижительным; за агрессивное поведение, нормальное или похвальное для мужчины, ее могут назвать «стервой».)
Учитывая, что почти все специальности в современных обществах изолируют человека, меня поражает двойная изоляция, от которой страдают женщины, ведь им отказывают даже в тех ограниченных удовольствиях, которые мужчины могут получать от своей работы. Вступая в мир оплачиваемого труда в его современной форме, женщины могут многое для себя приобрести. Они могут получить навыки, которые помогут им лучше заботиться о самих себе и самоорганизовываться. Они получат доступ к важной арене борьбы, в каждой сфере труда, в каждой профессии, где смогут выдвигать требования для своего освобождения.
Эти требования должны быть шире, чем просто «равноправие», которого реально достичь между отдельно взятыми людьми в доступных для женщин областях работы. Что гораздо важнее одинаковой оплаты труда (хотя это минимальное «либеральное» требование всё еще не выполнено ни в одной стране мира, даже в Китае), так это разрушение стереотипов о полах в корне организации труда. Женщины должны становиться хирургами, агрономами, юристами, механиками, солдатами, электриками, астронавтами, управляющими фабрик, дирижерами, звукорежиссерами, шахматистами, строителями, пилотами — причем в весьма больших количествах, для того чтобы это перестало вызывать удивление. (Когда женщины становятся большинством в профессии, в прошлом монополизированной мужчинами, как, например, врачи в СССР, — это тоже мало помогает справиться со стереотипами. В результате ранее «мужская» роль врача теперь стала «женской».)
До тех пор пока существует половая сегрегация на рабочих местах, большинство людей — как женщин, так и мужчин — продолжит искать этому рациональные объяснения, вроде того что женщины физически слабее, менее способны к логическому мышлению и контролю эмоций. По мере ослабления этой системы женщины будут становиться более компетентными. Когда их присутствие в труднодоступных для них сейчас профессиях станет само собой разумеющимся, а не «дозволительным», тогда же появится большое число способных к этим профессиям женщин.
Когда работа полностью перестанет быть сегрегированной по половому признаку, женщины станут готовы к совместному с их коллегами-мужчинами пересмотру фундаментальных основ труда в том виде, в каком они существуют сейчас. Бюрократическое устройство труда в современном обществе требует более демократических и децентрализованных путей планирования и принятия решений. Что самое важное, необходимо подвергнуть сомнению идеал «продуктивности» (и потребления). Экономика процветающих стран построена на разделении функций по половому признаку: мужчин определяют как «производителей» и экспертов по обращению с инструментами, тогда как женщин (и подростков) определяют в первую очередь как «потребителей». Если не стереть эту разницу, полный допуск женщин к работе, которую сейчас выполняют мужчины, лишь увеличит в два раза численность армии психологически изолированных «производителей», трудящихся во имя экологически самоубийственной кампании по производству бесконечного количества товаров (и отходов).
Неизбежное однажды переосмысление труда могло бы уже начаться среди современных элит, и тогда женщины обнаружили бы, что мужчины уже приняли за них самые важные решения. Новые структуры труда, которые должны будут появиться в ближайшие два десятилетия (призванные, в том числе, сильно уменьшить количество разнообразной работы), могут оставить нетронутой систему сексизма, а женщин — заключенными в роли тунеядствующих, менее компетентных помощниц. Этого можно избежать, только если женщины вторгнутся в мир труда прямо сейчас, как бы труд ни «изолировал» их, с воинственным феминистическим настроем.
6. Как вы видите борьбу за освобождение женщин — (а) как часть революционной/политической организации или (б) как исключительно женское движение?
Всегда приятно слышать, что какая-то политическая организация поддерживает движение женщин — особенно если это организация вроде «Черных пантер», ранее скандально известная своим вопиющим сексизмом. Но я не испытываю оптимизма по поводу долгосрочного эффекта такой поддержки. Подобный союз со стороны выглядит более естественным, чем в реальности. Революционные движения обычно в самом деле дают представительство женщинам как действующим лицам в истории и молниеносно, кардинально подрывают сексистские стереотипы. Подумайте, как проявили себя женщины (когда им это «позволили» сделать) в Парижской коммуне, во время Октябрьской революции, во французском и итальянском сопротивлении во время Второй мировой, в борьбе за создание государства Израиль, во время Кубинской революции, за тридцатилетнюю борьбу за свободу Вьетнама, в палестинском партизанском движении, в городских партизанских движениях в Латинской Америке — в сравнении с тем, что этим женщинам позволялось (на что они считались способными) в каждом из этих обществ до начала вооруженной борьбы. Но это представительство временное. Когда борьба закончена, победой или поражением, женщин неизменно быстро демобилизуют и возвращают к их традиционным, пассивным, неисторическим ролям. (Позже историки и идеологи будут игнорировать или замалчивать их участие — как, например, во Франции, где поразительным образом сегодня обходят абсолютным молчанием огромное число воительниц и мучениц Сопротивления. Если об их подвигах и говорят, то только подразумевая, что руководили ими мужчины, как, например, в недавно вышедшем чрезвычайно сексистском китайском фильме Красный женский отряд, якобы призванном почтить и восхвалить женщин-солдаток в армии Мао в 1930-х годах.)
Для политических радикалов не составляет труда разделаться с сексистскими стереотипам, пускай на время, когда дело доходит до мятежа, «народной войны», партизанской борьбы или подпольного сопротивления иностранной оккупации. В ситуациях, когда речь еще не идет о вооруженных действиях, в радикальных политических организациях с женщинами обращаются совсем иначе. Несмотря на частые заявления о своих феминистских «взглядах», во внутренней жизни практически всех радикальных организаций, находятся они у власти или нет, — от официальных коммунистических
