Витторио Эмануэле Орландо, избранный в парламент и по общему количеству поданных за него голосов завоевавший третье место, и оказавшийся пятым Альфредо Кукко свели свои счеты, в какой-то мере личные, но отразившиеся — а именно это нас особенно интересует — на старой и новой мафии на коммунальных выборах в Палермо в августе 1925 года. Витторио Эмануэле Орландо, уже отошедший от фашизма и возглавивший список «Союза за свободу», произнес на предвыборном митинге свою знаменитую речь: «Если под мафией подразумевается доведенное до крайности чувство чести… то я объявляю себя мафиозо и горжусь, что являюсь им». Орландо открыто обвинил Кукко в том, что он возглавил фашистский список, горячо поддерживаемый мафиози-преступниками. Но Кукко получил на выборах 26 429 голосов и одержал уверенную победу, тогда как Орландо был вынужден удовлетвориться 16 616 голосами и проиграл.
В мае 1924 года сам Муссолини прибыл в Палермо и совершил поездку по острову, где его встречали огромные по тем временам толпы народа. В городке Пьяна дей Гречи мэр-мафиозо Кучча по прозвищу «бочонок» — такой он был маленький и толстый — принялся укорять Муссолини за большое число полицейских, вызванных для его охраны: по его мнению, это все были лишние траты, так как Муссолини находился под личной защитой «бочонка» и, следовательно, не мог испытать никаких «неприятностей».
Однако в том же мае 1924 года, вернувшись в Рим, Муссолини назначил в Трапани префектом Чезаре Примо Мори, который после событий в Болонье попал в резерв и жил на покое во Флоренции. В октябре 1925 года Мори был переведен на должность префекта Палермо и получил непосредственно от Муссолини прямое указание покончить с мафией.
Мори, как тонкий политик, сразу же обратился к самим сицилийцам с призывом вступить в борьбу за освобождение от гнета мафии и нанес этой преступной организации страшный удар.
Тысячи мафиози, если не удавалось посадить их в тюрьму, в течение длительного срока содержались в казармах карабинеров или в комиссариатах полиции. Мафиози в наручниках выводили из дома и вели пешком по улицам их городов в полицейское управление, чтобы тем самым унизить их в глазах окружающих.
Начиная с мэра Кучча из Пьяна дей Гречи, Мори решительно расправлялся со связанными с мафией мэрами и коммунальными советниками, многие из которых отправлялись в тюрьму или в ссылку по обвинению в причастности к преступной организации «мафиозного типа». Даже священники-мафиози и адвокаты главарей мафии попадали в тюрьмы вслед за своими сообщниками. С 1925 по 1931 год проводились многочисленные судебные процессы против мафии, на которых иной раз бывало свыше ста обвиняемых. Большинство этих процессов заканчивалось вынесением суровых приговоров. Менее чем за три года деятельности Мори по всей Западной Сицилии уровень преступности резко упал вниз. Впервые в истории итальянское государство применяло силу против мафии.
Первые результаты оказались обнадеживающими. Мори с разрешения Муссолини прибегал к «чрезвычайным мерам» и неоднократно применял чисто военную тактику, оцепляя, например, городок и требуя выдачи всех местных мафиози. В случае неповиновения он угрожал жителям повальными обысками дом за домом. Вокруг фигуры Мори начинала создаваться легенда, и многие мафиози добровольно сдавались в руки префекта после долгих лет безмятежного подполья и безнаказанности.
Действуя таким образом, Муссолини пытался создать впечатление, что стремится установить в Италии справедливый общественный порядок, прибегая к услугам даже таких крупных профессионалов, как Мори, который в свое время препятствовал распространению фашизма. После того как он обрезал пуповину, связывающую мафию с «белыми перчатками», мафиози были сведены до уровня простых преступников, а «белые перчатки» смогли получать политические выгоды только от того, что они состояли в рядах фашистской партии. С политической точки зрения борьба с мафией для Муссолини — одна из многочисленных уловок, которыми он пользовался для ослабления правящего класса, приведшего его в 1922 году к власти.
Но Муссолини не уничтожил мафию.
Крупное помещичье землевладение и институт аренды остались целыми и невредимыми. В 1930 году контролируемое фашистами Общество по оздоровлению экономики Беличе — района, в котором всегда было сильным влияние мафии, — заказало группе известных ученых разработку проекта работ по мелиорации земель этого района с учетом использования в первую очередь запасов подземных вод. Ученые разработали удачный проект, который развивал идеи, сформулированные еще в 1842 году Карло Афан де Ривера. Но как когда-то Бурбоны, так теперь и фашисты отказываются от возможности изменить облик сицилийской деревни, которая с 1922 по 1943 год влачила при фашизме такое же жалкое существование, в каком она пребывала и в 1700 году.
Тот тип общественного порядка, который хотел установить Муссолини, просуществовал очень недолго, о чем можно судить по судьбе, выпавшей на долю префекта Мори. Мори знал, что для полного уничтожения мафии необходимо покончить с «мафией в белых перчатках». Поэтому он от «мелкой сошки» стал подбираться к крупным фигурам. Вскоре после своего назначения в Палермо он, сознательно игнорируя судебные власти, указал Муссолини на брата генерала Ди Джорджо, бывшего военного министра в первом правительстве Муссолини, а затем командующего III армейским корпусом в Палермо, как на главу мафии.
Начиная с 1926 года Мори неоднократно сообщал Муссолини достоверные факты, говорящие о тесных связях между мафией и членом парламента, «фашистом первого часа» Альфредо Кукко, руководителем фашистской организации Палермо. Именно к Кукко стекался весь «ропот» против Мори. Кажется, даже из Соединенных Штатов, где, пользуясь нелегальными путями, укрывались многие мафиози в надежде пересидеть и избежать преследований префекта, доходило до Кукко требовательное ходатайство о смещении Мори и прекращении «гонений». В руках карабинеров находились материалы, разоблачающие Кукко, который в бытность свою врачом-окулистом выдавал ложные свидетельства, служившие основанием для освобождения от военной службы.
В 1928 году Мори по указанию Муссолини получает звание сенатора. Однако на следующий год Муссолини снизил до 55 лет возрастной ценз для занятия должности префекта, и в июне 1929 года, в самый разгар расследования дела Кукко, уволил Мори в отставку под тем предлогом, что тот уже перешагнул через этот установленный возрастной рубеж. Кукко впоследствии был реабилитирован и стал заместителем генерального секретаря партии, а «железный префект» Мори до конца своей жизни застрял на почетной должности сенатора. С уходом Мори закончилась и его политика, прямое давление на мафию ослабело.
Генеральный прокурор Палермо Джампьетро, занимавший свой пост с 1925 по 1931 год, в одном из своих безукоризненных с юридической точки зрения выступлений заклеймил мафию как самую настоящую преступную организацию и наклеил на нее ярлык обыкновенной банды преступников. Однако другой сановный деятель Пулья утверждал в 1930 году в Палермо, что мафия — это отнюдь не преступная организация, потому что мафиозо «не является синонимом преступника», поскольку в мафии находит «выражение естественное чувство симпатии и уважения между свободными людьми», а в своих наиболее крайних проявлениях это всего лишь «преувеличенное представление о собственной силе и нетерпимость к чужому превосходству».
Репрессивные меры фашистского режима против мафиози носили ограниченный характер, так как не затрагивали богатства, накопленного мафией с помощью незаконных действий. Несмотря на то что с 1925 по 1931 год большое число мафиози было приговорено к различным срокам наказания, многие из них — самые крупные, богатые и влиятельные — оказывались оправданными на тех же самых процессах, начиная с «дона» Кало́ Виццини, который лишь чуть более суток отбывал ссылку на одном из островков у сицилийского побережья. Старый принцип безнаказанности мафии в «белых перчатках» действовал и при фашизме. Так, мафиози-буржуа после тюрьмы, ссылки или краткого пребывания в полицейском управлении возвращались в свои городки и заставали там то же самое положение, что и до своего ареста, и пользовались почти абсолютной монополией на наличные денежные средства, которые всегда делали их сильными в глазах тех, кто соглашался исполнять их приказания.
В 1928 году «дон» Калоджеро Виццини помог жителям Алькамо наконец-то добиться открытия супрефектуры в их городе. «Дядюшка Кало́» просто-напросто фальсифицировал данные о количестве жителей в Алькамо, которое на бумаге за одну ночь выросло с 31 765 человек до 63 051 человека. На процессе, который последовал после разоблачения этого мошенничества, мелкий чиновник — «стрелочник» — получил «свой срок», но никто не посмел тронуть «дядюшку» Виццини. И даже те «оплеухи», которые фашистские органы отвешивали мелкой рыбешке из «мафиози-чернорабочих», сами по себе были весьма относительны. Генеральный прокурор Палермо Меркаданте вспоминал в 1963 году перед членами Парламентской комиссии «Антимафии» о том, как в тридцатые годы он, молодой следователь, замечал, что сотрудники полиции испытывали своеобразную, порой лежащую на грани страха, «робость» перед лицом мафиози.
