Второй день "Индюшат" звучал более плотно. Концерт открыли DPKY из Новосибирска, за которыми выступили PlayGame из Екатеринбурга. Эти группы во многом схожи, они играют ритмичную электронную музыку, но одни фанатеют от ставшего недавно модным направления neo-80s (новые восьмидесятые), а другие разбавляют бит дабстеп-вставками. После них шли москвичи Shakti Loka, возглавленные "запевшей журналисткой". В 2007 году их стиль могли бы назвать женским инди, но иногда поющий басист и барабанщик вдруг пускались в весьма точное подражание Rage Against the machine.
The Redlights из Астаны стали призёрами "Индюшат-2014". Когда на сцене появился музыкант с домрой, я подумал, что сейчас парни будут играть нечто действительно уникальное, возможно, этническое, но затем The Redlights включили гитары, синтезаторы и стали подобием Kasabian, с примесью поздних The Doors. После них выступал московский дуэт Beard & Chip - точная копия The White Stripes. В конце выступления "борода" разбил электрогитару Ashtone, стилизованную под Fender Stratocaster и это было, наверное, самым эффектным и неожиданным моментом всего фестиваля. Последними были The Highlights из Сыктывкара.
Все музыканты "Индюшат-2014" продемонстрировали наличие определённого уровня, необходимого для того, чтобы взойти на сцену. Можно долго разбирать в заимствованиях и тому подобном, но главное, фестиваль не был скучным. И, опять же, The Beatles" были одной из сотен групп Ливерпуля, игравших в очень схожем стиле. А у Закка Вайлда во дворе стоял алтарь Рэнди Роадса.
Андрей Смирнов
9 октября 2014 0
Культура
Проект обращается к аудитории спокойно и уверенно: последние альбомы выходят раз в два года. А в нечётные года мы получали мини-альбомы и пластинки сайд-проекта "Лёд 9".
Словно оппонируя современной скоростной практике потребления культурных артефактов - скачал, прощёлкал, сделал быстрый вывод, утащил пару песен в айпод или "контакт", "поставил галочку" - "Русский подорожник" вырастал постепенно, давал возможность осмыслить каждую композицию. В течение двух недель сентября шла премьера видеоверсии альбома, на каждую песню пластинки снят клип-фильм. В голову приходят громкие аналогии вроде паркеровско-уотерсовской "Стены". Не являюсь ценителем знатоком современного российского кино, по-моему, ролики ближе всего к условной линии Балабанова, то есть авторского кино, которое, даже не принимая, обсуждают. Клипы "РП" смотришь с интересом, гадаешь о судьбе героев, пытаешься прочесть намёки, сопоставляшь ролики, обнаруживаешь пересечения. Не исключаю, что где-то заложен и тарантиновский подход со смещением времени.
С ходу можно сделать легковесный вывод, что мы имеем дело с продолжением альбома "Песни о Любви и Смерти" и эффектом "Лёд 9". Однако такая оценка явно будет упрощением. Как водится, у "25/17" есть целый набор тонкостей, с которыми сталкиваешься, прослушивая пластинку. Словно каждый тезис заведомо сопровождаётся антитезисом и, возможно, решается через неочевидный синтез. Так, "25/17" одновременно умудряется обращаться к массовой аудитории и двигаться в фарватере "только для своих", создавая атмосферу какого-то загадочного братства. Может быть, именно это вызывает особое понимание со стороны футбольно-фанатского народа, что ценит не политическую игру, но выстраивание своей системы. И недоумение жаждущих однозначных ответов - да, "25/17" скорее озабочены правильной постановкой вопросов. Андрей Бледный и Антон Завьялов категорически отказываются работать на публику, но вовсе не закрыты для диалога. В мире, где слушатель разбрёлся по культурным нишам, "25/17" успешно обращаются к совершенно разным стратам, соединяя их на своих выступлениях. При этом нельзя сказать, что выход на большую аудиторию состоялся за счёт компромиссов.
"Русский подорожник" - самоценный сложный мир, в котором много боли, страсти, жизни, но человек в нём "измеряется не с ног до головы, а от головы до неба" (Конфуций). Это внятное высказывание о проклятых вопросах русского бытия. Но всегда остаётся ещё не одно "дно", ибо выводы, что находятся на поверхности, легко воспринять "в лоб" и чуть ли не обсмеять - мол, зачем выдавать трюизмы - настолько они естественны. Однако у "25/17" внешняя простота связана с объёмным обращением к теме. И если, например, речь идёт о религиозном опыте, то никакого исправления, упрощения, подгона под собственные представления здесь точно не будет. Погружайтесь - и тогда разговор может быть продолжен на новом уровне.
Альбом доступен, при этом полноценно наполнен символикой, аллегориями, притчами, так что культурологические исследования явно не заставят себя долго ждать. Первая мировая война и русская классическая литература, сказочный Иван-дурак и реальные бандиты из девяностых, культовое западное кино и христианские образы - лестница Иакова, "молоко и мёд", столкновение близнецов и подорожник как символ тропы, проложенной верующими ко Христу.
"Русский подорожник" - концептуальное произведение, которое, тем не менее, разбирается на номера по вкусу и жанру в зависимости от предпочтений. Лирические баллады, рок-боевики, интересная читка, наступательные рэп-выпады. Можно обнаружить и следы европейского хип-хопа, и качественного инди-рока, и неожиданную цитату из легендарной венгерской группы Omega, а уж если не ограничиваться современной музыкой, даже романса.
Общее место, что альбом - некоторый выход на рубежи русского рока. Да, есть знаковое участие в альбоме Дмитрия Ревякина и Константина Кинчева. Проблема в том, что история двадцати-тридцатилетней давности по большей части имела иные эстетические и этические установки, да и русским роком это стало опосля, а многие герои носят сие определение скорее в качестве ярлыка, нежели некого осмысленного содержания. И порой закрадывается дерзкая мысль - а не здесь ли начнётся настоящий "русский рок"?
Из русского рока можно привлечь "семь кругов беспокойного лада" Александра Башлачёва - и обнаружить в "Русском подорожнике" - и личностный фундамент сюжетов, и круг слова (тексты, само собой, заслуживают большого внимания), и музыкальный поиск, и линию, связанную с осмыслением русской истории и её сегодняшнего дня - почему же мы готовы "есть" друг друга и только внешний враг порождает единство; мифологический, эпический горизонт, завязанный на вневременной русский космос; наконец, круги любви и смерти - но если у Башлачёва от любви, что "идёт горлом", неизбежно шёл переход к опыту смерти, то вектор "25/17" иной:
Бог есть Любовь - это проверено
Александр Репников
9 октября 2014 0
Политика Война
Великая война. Верховные главнокомандующие. Составление, научная редакция, предисловие и комментарии Р.Г. Гагкуева. М., Содружество "Посев", 2015. - 696 с.
Эта книга - четвертая в серии "Голоса истории. Великая война". Предыдущими изданиями были два тома воспоминаний В.В. Корсака о тяготах германского плена и мемуары участников военных событий 1914-1915 гг.
В воспоминаниях, составивших новое издание, главное место отводится великому князю Николаю Николаевичу и императору Николаю II. Показывается их деятельность во главеa Русской армии. По сути, именно с этими именами связаны победы и поражения России периода Великой войны. Сменявшие их в 1917 году генералы Алексеев, Брусилов, Корнилов и Духонин уже не могли оказать существенного влияния на происходившие события. Еще в большей мере это касается юриста Керенского, формально принявшего на себя верховное командование войсками.
Воспоминания современников пристрастны и эмоциональны. Генерал Ю.Н. Данилов, писавший в эмиграции, не без горькой иронии отмечает метаморфозы, которые претерпели после падения монархии те, кто в годы войны служил царю и отечеству (например, М.Д. Бонч-Бруевич). Можно бесконечно отыскивать плюсы и минусы в том, что император в середине войны принял руководство войсками. Главное, что Николай Николаевич и Николай II были для армии не просто командующими, но еще и символами воюющей державы. Не один самый популярный генерал, включая Брусилова и Корнилова, на их фоне не мог претендовать на роль общенационального лидера и вождя. Но после февраля все изменилось. Полковник Владимир Назанский отмечает: "Императорская русская армия без государя императора существовать больше не могла и не только не захотела повиноваться захватчикам власти, но вскоре же вооруженные толпы бывших солдат сами стали диктовать свою волю самонадеянным авантюристам и политиканам "правительства" безвременья 1917 г.".
Состояние государства требовало появления лидеров и прочного, а не "временного" правительства. Но таких лидеров среди новых руководителей не нашлось. В книге приводятся слова генерал-майора Круглевского, сказанные им после получения известия о падении монархии: "Вот помяните мое слово: все рухнет. Все, что веками создавалось при русских царях, рухнет в несколько месяцев, при управлении нашей революционной интеллигенции". Так и произошло. Возглавивший военное министерство А.И. Гучков оказался не способен решить стоящие проблемы. "Солдат очень смущало, да и подтрунивали они частенько, что у них военный министр, как они говорили - штафирка, просто "господин" Гучков, да и как же это, недоумевали они, он, господин Гучков, будет бывать среди войск, а форма будет у него, что ни на есть, штатская; чудеса, говорили они, у нас творятся. Подождем, мол, что будет дальше" - вспоминал генерал Николай Шиллинг. Будущее показало, что в мире, где разрушена Традиция, возможен и Сердюков и Обама, "салютующий стаканом", возможно всё.
