Одним словом, как сказал после просмотра ленты лидер коммунистов, отвечая на вопрос о его впечатлениях, "погоди, здесь все так просто не поймешь, нужно посмотреть еще раз". А с другой стороны, что еще мог ответить настоящий коммунист, увидев реальные сцены репрессий, бездарность желторотых командиров накануне войны, а главное, отсутствие альтернативы для таких девушек, как героиня фильма, вынужденных жить под пятой своего мужа по законам военного времени.
Олег ГОЛОВИН
23 сентября 2003 0
ШЕНГЕНСКИЕ ОТКРЫТИЯ
Разбудило объявление на неведомом для меня языке, оповещавшее о том, что самолет идет на посадку и следует пристегнуть ремни. Под крылом разливались реки, ровными рядами выстроились лесопосадки, стремились куда-то на удивление прямые дороги — игрушечная, как будто из конструктора собранная чьей-то аккуратной рукой, открылась перед нами Голландия.
Аэропорт находится недалеко от Амстердама — всего 17 минут на электричке до самого центра города, но столица Нидерландов не являлась пунктом назначения. Имея шенгенскую визу и желание побывать не только в получившем всеобщую известность рассаднике разврата, мы придумали себе усложненный маршрут: Голландия — Германия, туда и обратно.
На самом деле, добраться из Амстердама в любой город Германии сравнимо с поездкой из Москвы в Питер "на собаках", с той лишь разницей, что некоторые электрички идут всего по 20 минут, а расписание пересадок и номера платформ можно получить в кассе при покупке билета. Но почти сразу возникло препятствие — мы опоздали на последний ночной поезд в сторону Гамбурга. Я было уже начала чувствовать себя бомжем и высматривать место для ночевки в просторном зале аэропорта, но тут на глаза мне попался молодой парень: заглядывая в мусорки, шаркая сандалями, он прошел мимо, чистенький, прилично одетый бродяга. Как-то на его фоне уж больно убого смотрелись бы спящие на лавках русские туристы, тем более что почти все сидячие места устроены так, чтобы у человека оставался минимум шансов прилечь. И мы отправились в ночной Амстердам…
Засыпанная картонными стаканчиками и бычками главная улица города в поздний час была достаточно многолюдна, а уж улицы Красных Фонарей — так просто переполнены. В узких щелях между невысокими домиками собирается очень разный народ: кто-то просто зашел посидеть тихонько в кофешопе, хотя в здешних торговых точках достаточно неспокойно; кто-то пришел поглазеть, поторговаться, а может, и воспользоваться услугой одной из красоток, в полуголом виде подмигивающей и широко улыбающейся из-за застеколья двери прохожим; некоторые чернокожие, сливаясь с цветом ночи почти целиком, оставляя заметными лишь белесо-желтые яблоки глаз, бормочут: "Еxtasy? LSD? Коka?" — здесь тоже есть темная торговля нелегализованным товаром. Шум-гам; фонтан в виде мужского детородного органа; признанный памятником архитектуры писсуар, сходный по виду с пляжной раздевалкой, запах и разводы на выложенной камнем дорожке возле; проститутки — ухоженные, но, судя по тому, что меньше половины окошек и дверей задернуты занавесками, невостребованные; любые на выбор наркотики: законно или незаконно — это жизнь Амстердама в час-два ночи. Затем все понемногу затихает и город погружается в тревожный сон.
А в 10 утра мы были уже в небольшом мирном нидерландском городке Амерсфорте, где жизнь течет медленно и на улицах пусто, и окна в одноэтажных домиках без жалюзи, и можно видеть, чем заняты люди. Машин очень мало, как, впрочем, и везде в городах Голландии и Германии, если сравнивать с количеством автотранспорта в столице нашей Родины. Самое популярное средство передвижения — велосипед. В том же Амстердаме — на улицах очереди велосипедов, пристегнутых или прислоненных к столбам, заборам, лавкам и специальным стойкам. А светофоры — даже на самом пустячном перекрестке, причем еще и со звуком для слепых. Собак мало, потому что сложно, наверное, гулять с животным по бесконечным каменным мостовым.
Оказавшись на территории Германии, мы не ощутили каких-либо заметных перемен: пейзаж не стал другим; где была та граница, которая отделяет одну страну от другой, никто не знал; а язык остался таким же непонятным, став более знакомым по фильмам про войну.
В Северной Германии мы часто встречали разнообразные напоминания о родном доме: то магазинчик (закрытый, к сожалению, в выходной) в провинциальном городишке, где продают русские товары и выставлена реклама на русском языке, а название какое доброе — "NADEJDA"; то какой-нибудь сообразительный немец, прислушавшись к нашей беседе, подойдет и, довольный собой, громко скажет: "na zdorovia!"; то в популярном музыкальном журнале наткнешься на фотографию единственной признанной на Западе отечественной группы "Тату"…
Какая-то грубая сила заложена в немецком характере. Их язык и песни — это язык и песни воинствующего народа. Немцы — потомки викингов, не представлявших жизнь без борьбы. В то же время немцы — романтики. Они сочетают в себе противоположное; как в Бремене сочетаются Распятия в соборах, на которых Христос искорежен и неприятен, и памятник сказочным героям этого старинного города — бременским музыкантам, так эстетика уродства и вера в сказки сожительствуют в их душах. Для меня остались загадкой эти люди и эта страна, дышащая каменной прохладой.
Мы возвращаемся в Голландию. Воплощение мечты о мире без границ — шенгенское соглашение. Но не только туристы и путешественники перемещаются из страны в страну, а и проблемы. Так, из либеральных Нидерландов в другие части единого союза приходят наркотики. В магазинчике, коих в Амстердаме в достатке, где торгуют "магическими грибами", девушка-продавец не поняла вопроса касательно трудностей с перевозкой грибов или спор через границу. А в Гамбурге, если полицейский остановит человека, имеющего при себе марихуану, то предъявит ему обвинение только в случае превышения определенной количественной нормы, дозволенной иметь при себе. А ведь в Германии никакие психотропные вещества не легализованы! Так зараза наркомании выползает из позволяющей себе многое Голландии, обхватывая своими грязными щупальцами всю Европу. Даже из старой доброй Англии, не входящей в шенгенское соглашение, приезжает в Амстердам молодежь, чтобы насладиться вседозволенностью.
Говорят, Амстердам — город, в котором уже кое-как обустроившись, всегда найдешь способ заработать. А если есть стабильная должность, то можно рассчитывать на среднюю зарплату — около 1500. Хотя и жизнь здесь недешевая.
Детей в городе почти не видно, благоразумные родители стараются держать их подальше от кажущихся социально-одобряемыми развлечений и норм. Слишком много здесь забав и игрушек, не предназначенных для ребенка.
Днем столица похожа на наш Арбат, или просто торговую улицу в любом нашем городе — луковицы тюльпанов, сувенирные мельницы и башмачки, предметы с изображением конопляного листика или грибочка — являются обязательными атрибутами любой сувенирной лавки. И музеев здесь предостаточно, да еще каких — Музей Ван Гога, Нидерландский морской музей, дом Рембрандта и т.д. Но большинство приезжих явно гораздо больше заинтересованы именно другой жизнью города — кофешопами, сексшопами и другими, взывающими к низменному, развлечениями.
В дневное время Амстердам — обычная европейская столица, в многочисленных каналах которой отражаются миниатюрные, впритык друг к другу стоящие домишки, в воздухе которой навечно застыл звук велосипедного звонка, по улицам которой спешат по своим делам добропорядочные граждане. Казалось бы, все идеально, да только есть несколько "но". Запах марихуаны завис над городом слишком прочно, обволакивает каждый уголок, каждый закоулок. На центральной улице сидят целый день с фотографиями и Иранскими флагами люди, требующие справедливости. А также существуют сквоты — антитела в загнивающем обществе. Сквоты — заброшенные дома, в которые заселяются группы людей: левые, зеленые и т.д., живущие общинами, ведущие совместную трудовую деятельность (чаще всего это создание клуба или кафе), развлекающиеся вместе и вместе протестующие. Несмотря на то, что государство старается влиять на обитателей сквотов периодическими финансовыми вливаниями, заведения подобного толка продолжают существовать. Так, значит, не все так чудесно в волшебной стране измененного наркотиками и потребительством сознания?..
Александра ОБОЛОНКОВА
