Почти все католики, которые пришли и остались в Церкви спустя несколько лет, могут сказать о себе то же самое – жгучее чувство призыва, манящей тяги, которой ты не можешь не подчиниться.
Я была влюблена в Католическую Церковь, когда открывала тяжелую дверь храма Непорочного Зачатия Пресвятой Девы Марии на Малой Грузинской и шла объясняться в любви первая, как Татьяна Ларина. И для меня потекли самые романтические месяцы, когда мне дарили лишь розы без шипов и только перед крещением сказали:
– Ваша жизнь изменится полностью и не факт, что в лучшую сторону. Подумайте еще раз.
Я не поверила ни в худшее, ни тем более в «полностью». Я вообще не собиралась ничего менять, я собиралась исключительно кайфовать, всех любить и со всеми тусоваться. И меньше всего я думала о Боге, ибо Он в отличие от католических храмов и католиков казался мне сущей абстракцией и небольшим бонусом к тому счастью, что я теперь могу говорить: «Я тоже большая белая птица!» К моменту начала своего воцерковления я познакомилась с двумя сестрами, своей крестной и в Интернете меня нашла группа профессиональных католиков. Впрочем, я не знала еще, что католики, как и православные, тоже бывают «на всю голову». И часто.
Как я стал монахом и священником
Одна ветвь моей семьи православная, другая старообрядческая. И в разных формах в моей семье всегда присутствовало исповедание веры. Я мог задавать вопросы о Боге, об иконах в доме и получать на них ответы. И Бог у меня никогда не ассоциировался с кем-то далеким, суровым и даже страшным. Только с кем-то всегда новым, которого нельзя заключить ни в какие рамки и стереотипы и с которым нужно быть всегда готовым ко всему.
Годам к одиннадцати я понял, что хочу заниматься историей, но чем больше я погружался в эту науку, тем больше у меня возникало вопросов по поводу веры. Почему есть разделение церквей? Кто такие католики? Мне захотелось посетить католическую церковь, но случая подходящего не предоставлялось.
И вот, когда я поступил в университет, одна из моих преподавательниц сказала мне, что в Москве есть католический колледж Святого Фомы. Каждое лето я проводил в Москве, поэтому пошел в Мосгорсправку и попросил адрес колледжа. Мне ответили:
– Не знаем мы никакого колледжа, но можем дать адрес католического храма.
Так я попал в храм Святого Людовика. Район Лубянской площади я знал довольно неплохо, но никогда не видел этой церкви… Когда я вошел в храм, у меня возникло очень четкое ощущение, что я пришел туда, куда надо. Меня это даже испугало, потому что у меня до этого момента не было желания стать католиком, я хотел всего лишь обсудить некоторые вопросы, которые меня волновали очень давно.
Как человеку, воспитанному в восточной традиции, для меня важно молитвенное предстояние перед Богом, поэтому я решил походить на мессы и посмотреть на священников. Они служили очень формально, и мне никто не понравился, кроме одного. Это был настоятель французского прихода отец Бернар, который потом стал моим духовником.
А дальше… Дальше все было вполне предопределено. Одновременно с университетом я начал учиться в колледже Святого Фомы. Два раза в неделю ездил в Москву и жил в чрезвычайно напряженном ритме.
Когда у меня созрела внутренняя уверенность в том, что я католик, самое сложное было сообщить родителям. Папа у меня человек более отдаленный от веры, мама более верующая, но их реакция была удивительной. Папа сказал: «Следуй своей совести». А мама: «Мне это как-то страшновато, но ладно». Сложнее было с крестной, но и она тоже со временем поняла.
Так что с семьей все оказалось в порядке, но у окружающих бывали странные реакции. Вот пример.
Я очень люблю образ Сердца Иисусова, и он стоял у меня дома на письменном столе. Однажды мама пригласила батюшку освятить квартиру. Он отчитал молитвы и начал кропить. Покропил на кухне, покропил в большой комнате, покропил в коридорчике и зашел в спальню, где стоял мой письменный стол. И в этот момент он увидел! И спросил строго:
– Что это?
Мама скромно заметила:
– Это? Сердце Иисусово…
– Это не православное?
– Нет, католическое.
– А кто здесь католик?
– Мой сын.
Тогда священник прекратил кропить, взял чашу, в которой у него была святая вода, выпил ее всю до дна, утер бороду и изрек:
– Отрекись от него!
Приехал на выходные – мама сама не своя.
Я посоветовал пойти к другому священнику. И другой сказал:
– Ладно, женщина, успокойтесь. Бывает. Молитесь о его обращении.
Это было уже лучше отречения, и мама успокоилась. О монашеской жизни я задумался довольно скоро, и у меня почти не было сомнений, что это тот выбор, который должно сделать. Мне было тогда около девятнадцати лет. И вот это, пожалуй, было для моих родителей серьезным ударом, потому что я единственный ребенок. Мама пережила легче, потому что она глубоко верит в Бога и послушна Его воле… А папа… Мне иногда кажется, что он до сих пор надеется, что у него будут внуки. Это тяжело для моих родителей, но… Так получилось.
Я надеюсь, что, когда они видят моих духовных детей, они немного утешаются и понимают, что есть не только физиологическое отцовство.
– Я скажу банальную вещь, но ничего не поделаешь, если любовь все-таки делится на влюбленность, дружбу и собственно любовь. Влюбленность происходит, когда античный бог Эрос стреляет и сердце начинает биться чаще. Возникшее чувство обусловлено воспитанием, происхождением и многими другими факторами, но люди все-таки склонны объяснять это случайностью. Как поет Селин Дион в одной из своих песен: «Что-то было в воздухе и в лете, в которое мы повстречались, из-за чего мы полюбили. Тогда все было раскрашено яркими красками, и нам казалось, что мы в наши двадцать лет – дети».
Вторая градация любви – филео. Когда двое дружат, общаются на равных и не ищут взаимной выгоды. И здесь есть разница с эросом – влюбленный пытается подчинить себе другого и заключить в некое подобие рабства. В античном мире было очень важно, чтобы дружили люди одного происхождения и достатка, чтобы никакие материальные вопросы не вмешивались в отношения. На мой взгляд, один из главных признаков того, что ты дружишь с человеком, это когда ты ему можешь сделать замечание или обратить внимание на что-то плохое в его жизни. При этом он не обидится, потому что понимает – ты не хочешь его унизить.
Третий тип чувств, который в Евангелии назван агапе, – это любовь, которая проистекает от Бога. Он ее источник. В эросе все зависит от случая, который отдает одного человека под влияние другого, в филео зависит от усилий, потому что дружбу нужно строить. Агапе – способность человека быть открытым другому человеку.
– И что – это часто встречается?
– Дается всем. А встречается, когда человек сознательно на это идет. Но не все из нас верят, что это возможно. И почти никто не верит, что мы на это способны.
Вот, скажем, человек влюбляется и впадает в состояние неуравновешенное. Обрывает ромашки и пытается получить возлюбленную в собственность: «Почему она не ответила на эсэмэску? Я написал уже три часа назад!»
В отношениях дружеских задача состоит только в том, чтобы принимать и ценить другого таким, какой он есть.
Например, я всегда говорю своим друзьям, что если у них что-то срочное, то пусть пишут мне два письма. И во втором помечают «это срочно» и ставят несколько восклицательных знаков. Потому что, учитывая мою занятость и увлеченность тысячью других занятий, я прочту письмо и подумаю: «Что ж, ситуация развивается, но это не так уж и важно». Можно сказать, что я не ценю внимание. Но я ценю. Я просто такой.
Пример любви-агапе – это поступок священника Максимилиана Кольбе, который узнает, что должны расстрелять отца троих детей, и идет вместо него. При этом у него нет эротического возбуждения, он не влюбился в этого человека. У него нет дружеских мотивов, потому что он этого человека не знает. Но он готов отдать за него жизнь, потому что считает это волей Бога.
История вопроса. Святой Максимилиан Мария Кольбе – польский священник-францисканец. Во время оккупации Польши прятал в монастыре евреев.
17 февраля 1941 года Максимилиан Кольбе был арестован гестапо и отправлен в Освенцим. Но даже там продолжал совершать богослужения. В июле 1941 года из барака исчез заключенный, комендант лагеря отобрал десять человек, которых предполагалось запереть в барак и уморить голодом. Один из отобранных, Франтишек Гевничек заплакал и сказал: «Неужели я больше не увижу семью и детей?» И тогда Кольбе предложил в обмен себя. В 1971 году отец Максимилиан Кольбе был причислен к лику блаженных, а в 1982 году – святых.
– Можно без экстрима? Про обычную жизнь.
– Когда ко мне приходит человек, которого я видеть не хочу и выдерживать его присутствие очень тяжело. Этот человек может быть мне даже антипатичен, но я встречу его так, как будто это мой лучший знакомый, и никогда не скажу о своих чувствах никому третьему.
