Олег ДЕНИСОВ. Реформа образования не завершилась, она идет перманентно. И на сегодняшний день тенденция на общий уход государства из системы образования, введение тотального, на всех уровнях, платного образования сохраняется и растет. Используются различного рода фокусы: правительство говорит нам о "снижении нагрузки на бедных школьников", о "введении факультативов" (за деньги), о "наборе альтернативных дисциплин", — все это дымовая завеса, прикрывающая главное направление этой псевдореформ.
Характерный пример: каждый год накануне 1 сентября возникает тема сокращения малокомплектных школ. По оценкам министра образования, более пяти тысяч школ в России имеют комплектность менее 10 человек. С одной стороны, понятна экономическая подоплека такого сокращения: надо оптимизировать затраты, учебную нагрузку учителей. Это логично. Но с другой стороны, при наших российских пространствах эта проблема переходит из экономической плоскости в геополитическую. Мы знаем, что школа в деревне — это один из элементов, который позволяет ей выжить. Это центр, который удерживает население и дает надежду на будущее. Соответственно ликвидация этих школ, приведение к оптимизированному финансовому механизму, чтобы, условно говоря, вместо пяти школ в пяти селах создать одну школу, а учеников свозить туда со всего района, — расходится с основной линией выстраивания государства: "Россия для россиян". У меня ощущение, что правительство для кого-то расчищает территорию России, ведь сокращение малокомплектных школ, по сути, приводит к обезлюдиванию страны.
"ЗАВТРА". При этом школы будут финансироваться, исходя из общего количества учеников школы. И если это количество снижается год от года (людей ведь в России становится всё меньше), то и финансирование снижается. Но дисциплины-то не сократишь, учителей не повыгоняешь, и получается, что с деньгами становится все сложнее.
О. Д. Вопрос о подушевом финансировании, в который упирается проблема выживания малокомплектных школ, поднимается ежегодно. Слава богу, "реформаторы" при этом натыкаются на такую стену возмущения, что больше вопрос этот не педалируют — до следующего года. С технической точки зрения подушевое финансирование — это, действительно, один из критериев, который может определять экономическую эффективность инвестиций государства в систему образования. Но не для нашей страны, не для наших геополитических особенностей. Закрывая школу в селе Круглое, мы, по сути, ликвидируем это село. Через 2-3 года там не будет молодежи, а еще лет через пять это село исчезнет с карты, а потом и с лица земли.
"ЗАВТРА". Чем грозит перевод части предметов на факультатив? Только ли тем, что родители вынуждены будут платить за часть предметов? Или еще и тем, что фактически сегодня на факультатив переведут рисования и пение, а завтра — физику и математику, и страна останется без фундаментальных ученых?
О. Д. Идет спекуляция на самом святом, что есть у человека, — на детях. Мы все связываем надежду на будущее, свое душевное состояние со своими детьми, мы, естественно, напрягаемся из последних сил, чтобы дать детям шанс, надежду получить качественное образование. Но ведь по официальной статистике, у нас треть населения находится за чертой бедности, и президент призывает бороться с бедностью. А вводя этот механизм, мы, по сути, дела приумножаем бедность, уменьшая и без того небольшие шансы для детей из малообеспеченных семей, убиваем их надежду на достойную жизнь. Министр образования говорит, что с введением платных факультативов государство попытается легализовать те денежные потоки, что уже есть в школе. Но эти потоки есть в крупных городах, в столичных центрах. Зачеркивать за счет этой борьбы надежду для трети населения России не только негуманно, но и преступно.
"ЗАВТРА". Продолжая тему реформы школьного образования — уже давно существует такая спорна вещь, как единый госэкзамен, который сдают выпускники. Насколько он вписывается в проводимую реформу образования?
О. Д. Нельзя рассматривать ЕГЭ отдельно от системы подушевого финансирования. Потому что ЕГЭ напрямую связана с ГИФО (государственными именными финансовыми обязательствами), ведь от результатов тестирования выпускник получает ГИФО на ту или иную сумму. Про ГИФО реформаторы сейчас стараются говорить все меньше и меньше, так как это тоже элемент введения тотального платного образования во всех вузах страны. Все знают, что сумма, которую получает выпускник, заведомо меньше государственного обеспечения, которое необходимо на то, чтобы дать этому выпускнику образование. То есть дельту человек все равно должен доплачивать из собственного кармана. А раз так, то главный аргумент реформаторов в пользу ЕГЭ: "он дает всем равные стартовые возможности при поступлении в вузы" -не выдерживает элементарной критики. Давно известно, что в России существует имущественный ценз на образование. Не может человек и провинции с низким уровнем доходов отправить своего гениального ребенка учиться в Москву: ведь последнему нужно еще и поддерживать прожиточный минимум плюс билеты, плюс одежда и т. д.
Еще один момент связан с самой идеей тестирования, когда человек отвечает на заданные вопросы, выбирая один из вариантов. Это пример сужения мышления по сравнению с общим пониманием предмета, что, безусловно, ведет к ухудшению подготовки выпускника, суживанию его кругозора. Для российской системы образования, которая во всем мире знаменита своей фундаментальностью, общим подходом к решению частных задач… это серьезный ущерб.
"ЗАВТРА". Сегодня многих студентов больше всего волнует история с закрытием военных кафедр в вузах…
О. Д. Это очень тревожный аспект, и я не понимаю, какими соображениями вызвана такая активность Министерства обороны. Оставим за скобками тот известный факт, что военные кафедры — это элемент патриотического воспитания молодого человека. Не может парень, получивший высшее образование и претендующий на командные высоты в бизнесе или государственном управлении, не иметь представления об армии — именно это представление и дают военные кафедры. Это и дополнительная специальность, которую дает выпускнику возможность легче адаптироваться к системе рынка труда — об этом тоже можно не упоминать. Но давайте переведем проблему в плоскость, понятную реформаторам: экономическая эффективность военных кафедр выше, чем специализированных учебных заведений. Известно, что до 70% от содержания высших военных училищ уходит на содержание фонда и коммуникаций, и только 30% идет на содержание преподавателей и подготовку курсантов. А военные кафедры уже находятся на балансе вузов, и в экономическом плане подготовка военного специалиста в вузе гораздо менее затратная.
Наконец, сама идея отправки выпускников вузов служить в армию совершенно не проработана. Хорошо, если выпускник пошел по своей специальности — от этого выиграет и армия, и сам молодой человек. Но это совершенно ничем не гарантировано. Служить же не по основной специальности — это все равно, что с золотыми гвоздями строить сортир в деревне. От этого теряет государство, уже затратившее деньги на подготовку специалиста. Будет разрушена карьера молодого человека, который, как правило, на 3-4 курсе подыскивает себе место последующей работы. И главное, произойдет деквалификация специалиста: ведь во многих сферах науки даже годовой отрыв от потока знаний означает серьезный урон.
По закрытию военных кафедр решение должно принять правительство. Но Министерство обороны, не дожидаясь этого решения, уже отправило в вузы предписание не принимать в этом году новых студентов на военные кафедры. На ровном месте создается проблемы, которые провоцирует активность как студентов, так и преподавателей, остающихся без работы. Так проблему комплектования Вооруженных Сил не решают.
"ЗАВТРА". Кстати, о проблемах на ровном месте… Этим летом, кажется, правительство вдруг обратило взоры на традиционный студенческий отдых?..
О. Д. Это вообще была очень странная ситуация. В июле месяце Министерство финансов за подписью госпожи Голиковой отправило письмо в Казначейство, которое парализовало кампанию летнего отдыха и выздоровления студентов. Мы вышли, конечно, из этой ситуации, в течение недели Агентство по образованию очень активно работало с Минфином. Ситуацию каким-то образом выправили, не решив ее до конца.
Все это связано с тем, что в 122-м законе из статьи о выделении бюджетных средств на социальную программу студентов была исключена строка о санаторно-курортном лечении и отдыхе. Причем мы подготовили законопроект, который восстанавливал бы это право, отправили в правительство и получили дивный по своему цинизму ответ вице-премьера Жукова о том, что санаторно-курортное лечение не входит в сферу компетентности образовательных учреждений и поэтому студентам лечение не положено. То есть фонд социального страхования не распространятся на студентов, они остались в вакууме, они оказались ненужными государству. И если студент попадает в ситуацию, требующую медицинского вмешательства, он оказывается брошен.
