Трансляция мировой культуры на русский язык длилась больше столетия, прежде чем накопленного материала стало в какой-то мере достаточно для образованного человека, и русское общество получило принципиальную возможность самостоятельного развития. В этом процессе участвовали десятки тысяч русских интеллигентов различных чинов и званий. Имена некоторых из них широко известны, как, например, Н.Гнедича и В.Жуковского, творцов "русского Гомера", остальные же, да и то не все, — знакомы лишь специалистам-библиографам. Среди этих "чернорабочих", тащивших отечественную культуру на вершину мировой истории, были и литературные поденщики, которые перебивались переводами, были и обеспеченные люди, видевшие в своей работе исполнение гражданского долга перед русским народом. Так, А.Блок в семейных воспоминаниях пишет о своей бабушке Е.Г.Бекетовой: "Она всю жизнь работала над компиляциями и переводами научных и художественных произведений; список ее трудов громаден: последние годы она делала почти до 200 печатных листов в год", и далее: "Ею переведены многие сочинения Бокля, Дарвина, Гексли, Мура,… Бичер-Стоу, Гольдсмита, Стэнли, Теккерея, Диккенса, В.Скотта, Брет Гарта, Жорж Занд, Бальзака, В.Гюго, Флобера, Мопассана, Руссо, Лесажа. Этот список авторов — далеко не полный. Оплата трудов всегда была ничтожной". Добавлю, что переводами занималась и мать поэта, и сам А.Блок.
После Октябрьской революции переводческая работа, начиная с проекта М.Горького, приобрела государственный статус, вошла в объемы бюджетного финансирования и планы издательств, растеклась по ведомствам, республикам и областям во всевозрастающем объеме. Она не прерывалась даже в самые тяжелые годы: за стеклом моего книжного шкафа — уже пожелтевший бумажный переплет "Гамлета" в переводе Б.Пастернака, изданный в 1942 году Детгизом тиражом в 50000 экземпляров.
Понятно, что русский язык не уникален в качестве аккумулятора мировой культуры. Сегодня к таким языкам относятся также английский, французский, испанский и немецкий. Шведский и голландский отстали еще в XIX веке, а итальянский сошел со сцены совсем недавно, после Второй мировой войны. Зато на этот вершинный статус уже всерьез претендуют китайский и японский языки.
Для проведения подобной работы, которую можно смело назвать культурно-историческим подвигом, народ-носитель "мирового языка" мало того, что должен обладать стремлением данный подвиг совершить,— он обязан отвечать и определенным объективным требованиям. Такой народ должен быть достаточно велик (по опыту на конец XX века иметь численность не менее 50 миллионов человек), обладать достаточными материальными ресурсами и быть включенным в мировое хозяйство в такой мере, чтобы испытывать необходимость в культурном богатстве всего человечества.
Мы как-то привыкли к лозунгу о равноправии всех народов, о необходимости предоставления всем нациям равных возможностей развития, в том числе и в языковой сфере, однако именно здесь реальные возможности разных народов оказываются не равны. Более того, именно в языковой сфере они никогда и не будут равны, а поэтому для большинства народов Земли степень их доступа к мировой культуре во всех ее проявлениях определялась, определяется и будет определяться степенью их двуязычия. То есть вхождением в сферу действия того или иного "мирового языка". Интересно, что в Индии, например, националисты сохранили английский язык в качестве государственного после обретения независимости. Что это: необходимый этап двуязычия на период трансляции мировой культуры, или признание собственной неспособности выйти на необходимый уровень? Пока похоже на второе. То же самое можно сказать об Израиле, где иврит так и остается местным наречием при полном двуязычии (или даже триязычии) еврейской интеллигенции.
В свое время роль мировых языков-аккумуляторов исполняли древнегреческий, латинский, арабский… То есть статус мирового языка не вечен, он поддерживается непрерывными культурно-историческими усилиями народа-носителя. И отказ от таких усилий является важнейшим свидетельством народного неблагополучия.
Уже в конце 60-х-начале 70-х годов стало очевидным, что взрывной рост информационных технологий все хуже аккумулируется и осваивается советской моделью общества, что уже отмечалось выше. С созданием персональных компьютеров, ростом доли идеального производства в экономике и распространением "мировой паутины" Интернета, в основном англоязычного, мы оказались вынуждены практически вернуться к "допетровской" ситуации. Она дополнительно усугубляется как отсутствием централизованного планирования и финансирования в этой области, так и весьма неблагоприятными тенденциями по сокращению ареала русского языка. Вымирание русского народа уже к 2050 году может подвести нас к критической черте в 50 млн. человек. Вдобавок мы утрачиваем языковый потенциал в бывших республиках СССР.
Вытеснение в них русского языка под националистическими лозунгами направлено, по сути, не столько против русскоязычного населения этих стран, но главным образом против самих "коренных" этносов, их населяющих. Ведь двуязычие является для них объективной потребностью, и даже оставляя в стороне проблему усвоения мировой культуры, эти этносы все равно будут нуждаться в двуязычии и для бизнеса, и для эксплуатации технических устройств, включая оборонные нужды.
Переход на английский язык в качестве языка-аккумулятора мировой культуры даже на балтийском побережье направлен на закрытие доступа широких масс к хранилищам мировой культуры: ведь овладение английским языком не может осуществляться в столь же демократичных формах, как некогда русским. Оно требует и дополнительных занятий с квалифицированными преподавателями, и обучения в англоязычных странах или достаточно частого погружения в языковую среду в ходе посещения соответствующих стран. Все это оказывается доступным лишь при определенном и достаточно высоком уровне дохода, а потому будет закрыто для подавляющей части населения этих стран. Собственно, и здесь проблема, трактуемая как проблема национальная, является проблемой классовой. И, наверное, новые хозяева бывших советских республик это прекрасно понимают, преследуя под националистическими лозунгами цель снижения интеллектуального уровня своего населения хотя бы до среднестатистического уровня "потребительского плебса" так называемых "цивилизованных" стран. В самой России сегодня та же цель достигается путем глубокой интеллектуальной деградации телевидения, кинематографа, литературы, пресловутыми "реформами" русского языка и отечественной системы образования.
Я очень хорошо знаю, что не в моих силах дать какие-то единственно правильные и всеобъемлющие решения названных проблем. Но зато в моих силах эти проблемы поставить и назвать. "Тихая война" идет не только против России как государства. "Тихая война" идет не только против русского народа. "Тихая война" идет и против нашего великого русского языка. Война на уничтожение. И делать вид, что ничего не происходит,— значит, заранее обрекать себя на безусловное поражение в этой войне.
Юрий МИРОНОВ
Александр Ефремов
22 апреля 2002 0
ВЕРТОЛЕТ
Антирусское телевидение с успехом ведет пропаганду поголовного спаивания и наркотизации народонаселения России. Выбрано несколько направлений. Первое — "художественное", то есть на основе современных фильмов. Свежим творением из разряда киноподелок с "похвалой" пьяненьким уродцам "а-ля рюс" стала некая "Кадриль", прокрученная под грифом "народное кино" на ОРТ. Господа Табаков и Любшин утомительно и пошло изображали пьяных "русских идиотов", "деревенщину" в тельняшках до пят, как бы приглашая при этом неискушенных поучаствовать в их "бесшабашном" маразматическом убожестве. И ведь много у нас еще доверчивых, которые, посмотрев на кривляние маститых лицедеев, захотят уподобиться их героям... Кстати, на фоне таких "Кадрилей" Голливуд со своей топорной русофобией (телогрейки, ушанки, идиотизм) отдыхает — московские "мэтры" помоечной культуры даже их переплюнули.
Конечно, более мощное воздействие оказывают такие "хиты" всенародного телепросмотра, как "Особенности национальной охоты" (рыбалки и т.д.). Водка здесь вообще течет рекой, пьют и генералы, и лесники, и "интеллигенты", и даже иностранцы. Весело и заразительно пьют. Обычно эта продукция демонстрируется, когда у народа затяжные "выходные" (которые теперь длятся нередко по 4-5 дней). Демонстрируется, чтоб знали, как "отдыхать": поглощать зелье, пропивая последние мозги. В этом же ряду стоят и такие разухабистые "киношедевры", как "Свадьба" Лунгина, где тоже все поголовно пьют. Хлещут водку мужички из пресловутых "Ментов". Отовсюду зрителю внушается: смотри, русский, — это и есть твое счастье и твоя национальная идея… Сплотимся же, дорогие "россияне", вокруг стакана! Тем более, что высочайшую рекламу горячительной жиже делал в эфире долгие годы угарный царек Бориска. Тиражируемая модель поведения истукана вкупе с образчиками "пьяной" кинопродукции и приучала простой люд к мысли о нормальности повседневного и неограниченного пьянства. Что и стало одним из оснований красноречивого результата: в 2001 году в РФ от отравления алкоголем погибли 35 тысяч человек. То есть втрое больше, чем на афганской войне! Такое вот веселье, такие вот "особенности национальной смерти". Но когда "потребляют" на телеэкранах молодожены, "менты", народные артисты — и все у них хорошо, все замечательно — значит, можно и нам, думают начинающие с пива подростки.
