Алиция много лет жаловалась, что у нее болит спина, точнее, позвоночник. С чем она и отправилась к своему врачу.
– Ну, знаешь ли, – пожал плечами врач. – Это уже старость, а против нее лекарства нет.
Через пару месяцев Алиция попала в автомобильную катастрофу. Ничего особенного с ней не случилось, она ехала пассажиром, а женщина, которая вела машину, тоже немного полежала в больнице; словом, обе отделались легким испугом. Спустя некоторое время Алиция убедилась, что позвоночник у нее перестал болеть. Вывод был ясен: она как следует шандарахнулась, и что-то там встало на место. Алиция снова отправилась к тому же самому врачу.
– Я помолодела на пятнадцать лет, – ехидно заявила она. – Ты что, не заметил?
Врач хотел вести себя с достоинством, но ему, правдолюбивому датчанину, пришлось капитулировать. Он дипломатично поинтересовался, каким чудом она ухитрилась выздороветь. Алиция с большим удовольствием поделилась своим секретом. На том дело и кончилось, врач не перестал быть коновалом. Чего ради, спрашивается, она несколько лет мучилась болями?
Теперь я затрону вопрос, который мне множество раз задавали.
Меня постоянно спрашивают журналисты, частные лица и официальные, как именно я пишу.
Со времен детства Роберта у меня огромный навык отвечать на вопрос «как». Мои дети терзали меня вопросами, причем каждый сын придерживался своего метода.
Ежи, например, в ответ на любое мое высказывание спрашивал: «Цем?», то есть «чем?» Если я говорила, что мы сейчас будем кушать кашку, он спрашивал". «Чем?», на что я отвечала: «Ложечкой». Но стоило мне сказать, что идет дождь, как он тоже спрашивал: «Чем?» Как тут ответить? Водой, что ли? Или же: я ему говорю, что надо спешить, а он туда же: «Чем?» Ну чем мы можем спешить? Ногами, что ли?
Роберт же спрашивал: «Как?» Тут было легче. Дождь лил сильно, завтрак мы ели с аппетитом, спешили быстренько. Вот с той поры я и наловчилась отвечать на вопрос «как?»
Ответить можно было бы одним словом: пишу глупо. Умно. Быстро. Медленно. Смешно. Мрачно. И так далее.
Но я же отлично знаю, что речь не о том. Этот вопрос заключает в себе массу нюансов и оттенков, он всего лишь концентрация всех остальных вопросов, но ради Бога, я отвечу.
Сейчас мои дети в Лондоне. Я торчу в их доме, привязанная к двум псам, и пытаюсь работать. То есть, писать. Больше собственного текста меня интересует, кто у кого сожрал на завтрак кукурузные хлопья, Каро у Покера или наоборот. Кто-то из них ломится в дверь, и меня вот-вот Кондрат хватит, потому что три минуты назад я дала им по огромной говяжьей кости, чтобы они хоть на полчаса оставили меня в покое, исключено, чтобы они так быстро расправились с костями!
Покер, разумеется, вырос, ему уже шесть месяцев, он еще щенок, но почти догнал Каруню. Каруня – мегера, Покер страшно ее боится, но он пес отважный и оттявкивается изо всех сил. За это она не подпускает его к миске или к кровати, черный дьявол прибегает ябедничать ко мне и просит помочь. Отмахнуться от него нельзя. Каро оскорблена, надо ее погладить, почесать, объяснить, что Покер – тоже человек, пожать лапу, утихомирить скандалистку. Ладно, она меняет гнев на милость и позволяет ему жить. Но черный упырь хочет поиграть, он не способен надолго оставить Каруню в покое, он кусает ее за ухо и за хвост, тянет за шкуру, и мы обе отлично понимаем, что пора от него отдохнуть. Изолировать мерзавца от возжаждавшей покоя собаки, ее запереть в гараже, а он пусть ловит мячик. Может, кто-нибудь знает, как бы это изловчиться одновременно сидеть в доме за машинкой и на газоне кидать мячик псу?..
Все эти фразы я написала единым духом, наверное, только благодаря этим костям. Похоже, теперь мерзавцы облаивают кого-то на дороге.
О, в самый раз!.. Вовремя почуяла, что собачье варево пригорает!
Ничего страшного, не пригорело: помешала, все в порядке. Но пока засыпала в миску лапшу, успела забыть, о чем писала.
Даю голову на отсечение, что в эту секунду в дверь скребется Покер. Каро этого не делает, она сама умеет открывать, и того и гляди научит этому искусству щенка. Все, к собакам не пойду!
Вчера они четыре раза выключали электричество, и я свила себе гнездышко на ступеньках лестницы в подвал. После каждого их выбрыка надо по новой настраивать водный насос, иначе произойдет катастрофа. И чего этот пес хочет, черт бы его побрал?.. Я все караулила, когда выключат в пятый раз, но электричество почему-то продолжало гореть.
Я боюсь уйти из дома, потому как замок у калитки заедает и существует очень большая вероятность, что отсюда я выйду, а обратно не войду. И останемся мы: я тут, голодные псы там... придется перелезать через забор. Единственное мое спасение – Богдан, мы с ним дежурим по очереди.
Я дала собакам по куску ливерной колбасы, слегка протухшей. Покер свое слопал немедленно. Каро закопала в свежепосаженной клумбе. Покер это видел. Теперь он уселся и ждет момента, чтобы выкопать порцию Каруси. Каро тоже уселась. Она даже не рычала, всего лишь оскалила зубы и сморщила нос. В конце концов она улеглась на землю, поверх своего сокровища. Покер вытащил из земли луковицу лилии. Теперь придется сажать ее обратно... Ну вот вам и ответ: именно так я пишу...
Форменным несчастьем, не только моим, но и каждого автора, стали типографские опечатки. Точно так же, как за ошибки строителей винят проектировщика, так и за опечатки винят автора. Я-то знаю, что «свинные и куринные окорочка» – это не автор кулинарной книги и не корректор изобрел, а попросту виноват наборщик, но читателю-то откуда это знать? Я знаю, что фразу "Джордж приехал на «тойоте-корове» вместо «тойоте-королле» создал не Маклин и не переводчик. А орфографические ошибки в «Крестоносцах» Сенкевича? Школьники читают, а потом взрослые люди, естественно, не умеют грамотно писать.
Мне подложили парочку свиней. Первая оказалась в «Крокодиле из страны Шарлотты». Я четко написала, что на проезжей части свернула влево. Потом «влево» мне почему-то изменили на «вправо», и все потеряло смысл. В «Больших заслугах» меня доконало издательство «Альфа». Вместо «эта хилая Мизя» они поставили «эта милая Мизя»! Ведь есть все-таки разница! Представим себе кривого, больного урода, которого вместо «хилый» вдруг называют «милый»! Люди, мне только повеситься остается, больше ничего! Или «бор», который мне изменили на «бар»! Одно дело, если люди отправились собирать грибы в бор, и совсем другое дело – если в бар!
В романе «Что сказал покойник» меня добили географическим ляпсусом. Я упустила этот момент, когда читала корректуру, и только читатели уведомили меня об ошибке. Откуда у редакции взялись Острова Белого мыса, не знаю! Убейте меня, в подлиннике было черным по белому написано: Острова Зеленого Мыса, Capo Verde.
Когда-то я писала статью о дизайне интерьера и отдала ее перепечатать машинистке. Речь в статье шла об англосаксонском стиле. Так вот, машинистка изобрела свой стиль: НАГЛО-САКСОНСКИЙ, причем придерживалась его весьма последовательно.
Иногда такая опечатка меняет весь смысл произведения. Одна переводчица с ужасом обнаружила, что смысл переведенного ею рассказа был извращен одной-единственной буквой. Вот как это произошло.
Рассказ – пера одного из американских писателей, не помню кого именно – сводился к тому, что бедную девушку, дочь смертельно больной матери, соблазняет циничный миллионер. Он обещает ей златые горы, но порядочная девушка холодна к его посулам. И тут миллионер прознал про ее слабое место – больную мать – и пообещал девушке огромную сумму на лечение матери, если та проведет с ним ночь. Кульминационная фраза этой сцены звучала так:
– Да! – сказала Мэри.
В изданном тексте черным по белому стояло:
– ДО! – сказала Мэри.
Комментарии излишни.
Иногда я думаю, что за учителя были у наших корректоров, редакторов и наборщиков. Мои подозрения, что неправильнописанию их учили в школе, вполне оправданны, если вспомнить один случай.
Соседка, мать девочки-школьницы, пришла к нам выяснить, как пишется слово «почерк». Я ответила. Оказалось, что девочка написала правильно, а учительница исправила ей на «поДчерк». Боже мой...
И как тут удивляться капралу милиции, из глубокой провинции, который в протоколе написал, что преступник был взят в ресторане «Фигвам»! Он не имел в виду, что ресторан назывался столь вызывающе и дерзко, просто он считал, что слово «вигвам» именно так и пишется. Замечательные у него, должно быть, были учителя!
Собственно говоря, проехавшись по здравоохранению, надо было бы теперь посвятить время и место просвещению, потому что эта область точно так же требует призвания и жертвенности. Однако собственных печальных воспоминаний и собственного опыта у меня нет, поскольку в дни моей молодости учителя были замечательные, а позднее, честно говоря, я избегала школ, как чумы. Тесный контакт с учительницей моего сына у меня произошел только раз и характеризует ее не с самой худшей стороны.
