Власть считала, что она поборола преступников и изолировала, хотя этим УПК фактически сыграла на руку ворам. Почему? Потому что когда была либерализация, то мужики уже воров ни во что не ставили. Тем более мужиков всегда больше, чем воров или уголовников, шло к тому, что воровская власть подрывалась. А когда все каналы закрыты, а воры, блатные - короли тюрьмы, они уже знают все выходы-входы, как и с кем договориться. И мужик пошел с поклоном к вору, власть фактически сыграла на то, чтобы укрепить институт воров в законе.
Что интересно, воровское движение приобрело яркий антисоветский окрас именно при Хрущеве. Синявский вспоминал, когда его осудили и кинули в лагерь, он думал, что конец, читал ведь публикации, где рассказывалось как к "политикам" относились. А его встретили не просто как вора, а как вора с большой буквы - человек пошел против системы.
"ЗАВТРА". В книгах вы проводите такую четкую демаркационную линию между блатной, уголовно-арестантской песней и тем, что именуется русским шансоном.
Александр СИДОРОВ. Конечно, русский шансон спекулятивен процентов на 95. Уголовно-арестантская песня развивается, существует, только она уже не существует в рамках фольклора. Ибо фольклор развивается, когда нет официальной возможности проявить себя.
Для меня критерием является художественность, искренность и профессионализм. Очень интересное явление было - группа "Лесоповал". Но после смерти Михаила Танича говорить о нём уже сложно. Хотя песни остаются. У Ивана Кучина есть несколько интересных вещей. Какие-то произведения и сегодняшнего дня, безусловно, войдут в копилку уголовно-арестантской песенной культуры, но пока об этом рано говорить.
"ЗАВТРА". А Константин Николаевич Беляев?
Александр СИДОРОВ. Константин Беляев в основном работал все-таки в традиционном жанре, он пел не столько уголовную, сколько низовую песню. А уголовную он пел, в основном, классическую, или что-то переделывал - "На Дерибасовской случилася холера".
Вот текстовики Северного - Раменский, Фукс делали вещи, которые стали, кстати, уже уголовной классикой. "К тому же, скажем прямо, моя Одесса-мама всегда меня готова приютить/Всегда она поддержка, Король ты или пешка, Хоть королём приятней в жизни быть", - это же Рудольф Фукс написал.
"На Дерибасовской открылася пивная" - кстати, тоже переделка. В оригинале было "На Богатяновской" и речь шла о ростовской улице. "Дерибасовская" появилась в конце 50-х - начале 60-х годов, когда снова начали публиковать Бабеля. И возник этот вариант.
"Две полудевочки, один роскошный мальчик, который ездил побираться в город Нальчик".
Думаю, что-то здесь не так. Ведь городом Нальчик стал только в начале двадцатых, и то - это был затрапезнейший город. Ни до революции, ни в первое нэпманское десятилетие туда явно никто не собирался. А вот в 1959 году появилось постановление о расширении города Нальчика как курорта, туда бешеные деньги начали вбухиваться. Тогда Нальчик стал одним из центров Кавказа. И появилась такая версия песни под влиянием Бабеля , "Одесские рассказы", которого тоже в это время вышли из-под запрета.
"ЗАВТРА". А когда появилась классическая одесская блатная песня?
Александр СИДОРОВ. Классическая одесская песня "Как-то по прошпекту с Манькой я гулял" появилась в конце XIX века. Куприн ее цитировал. "Одесский кичман" - в период Первой мировой войны - это переделка. Сначала был романс на стихи Генриха Гейне "Во Францию два гренадера из русского плена". А потом появились "Шли два героя с германского боя".
Песня явно существовала до революции. Борис Ширяев в своей книге "Неугасимая лампада" - полностью приводит эту песню, а он не знал "Одесского кичмана".
Борис Тимофеев в 1927-м году для "Республики на колесах" переделал ее из народной под Мишку Япончика, потому что первоначально она пелась: "С вапнярского кичмана сбежали два уркана, сбежали два уркана на Одессу". Мишка Япончик как раз был разбит под Вапняркой, бежал в Одессу и по пути его застрелили. А уже когда Утесов на пластинку Торгсина записывал, он все равно вернул "С одесского кичмана".
"ЗАВТРА". Поп-песня конца 80-х "На теплоходе музыка играет, а я одна стою на берегу" - это же "На Молдаванке музыка играет"?
Александр СИДОРОВ. Это относительно классический фрейлехс авторства Нелли Касман - "Оh, Yossel, Yossel". Году в 26-м-27-м году написан, в России стала известна как "Йозеф" в 38-м году, когда появилась пластинка с мелодией. Раньше она не могла выйти.
Кстати, почему-то "Пахан Одессы Йося- инвалид" говорит: "Послушай, Маша, детка дорогая, мы пропадем без Кольки-ширмача". Мол, "Езжай, Маруся милая, дотуда и обеспечь фартовому побег".
И у меня возник вопрос - почему он к Марусе обращается, это что - самый крутой человек? Как она обеспечит побег? А потом до меня дошло. "Маруся едет в поезде почтовом, и вот она у лагерных ворот". Но в почтовом поезде не ездят пассажиры, только сотрудники самого железнодорожного ведомства (то есть к почтовым поездам, конечно, прицепляли и пассажирские вагоны, но они плелись со скоростью черепахи, и такими поездами пользовались в крайнем случае). Но дальше - ещё круче: "Маруся на вокзале берет обратный литерный билет". Значит, льготный билет для сотрудников железной дороги. То есть Марусю посылают именно потому, что она сотрудник железной дороги и может обеспечить побег, спрятать Колю в почтовом вагоне.
Вот это меня и привлекает в исследовании этих песен - целый детектив получается.
Или старая босяцкая баллада - "Аржак, красивый парень, ходил без картуза, считался хулиганом, а дрался без ножа". Ну и что, что он без картуза, зачем об этом в песне поете? Оказывается, до революции - люди без головного убора не ходили. Хулиганы вообще не ходили без картузов. Более того, картуз носился на особый манер и фасон картуза означал звание в хулиганской банде.
Я начал изучать хулиганскую моду того времени и меня это привело к рабочей одежде начала ХХ века. Большая часть хулиганов были, естественно, из пролетариев, они копировали картузы - инженеры носили фуражки "капитанки", служащие рангом пониже - фуражки "московки", а обычные рабочие - картузы. И только одна профессия обходилась без картуза - печатники, то есть наборщики
"Аржак" -переделка известной песни "Маруся отравилась". А "Маруся" начинается с каких строк - "Вот вечер наступает, печатницы идут", то есть Маруся была печатницей. И когда переделали эту песню, то профессию Аржаку оставили ту же, именно поэтому он ходит без картуза.
Без картуза - значит, что он бросает вызов всему хулиганскому миру. Все ходят с ножами, а он без ножа, потому что дерется хорошо. Кроме того все хулиганы - рабочие, а печатник - профессия рабочего интеллигента. Поэтому с ним все девчата и гуляли, потому что за печатника выйти замуж хорошо - он грамотный, работа довольно чистая. И это бесило хулиганов.
Когда на него нападают - "Вы бейте, чем хотите, но только не ножом"". Но потом "Аржак схватил бутылку, хотел ударить ей, но в грудь ему вонзилось 14 ножей". Понятно, что это фольклорное преувеличение, но ведь не случайно было упоминание "считался хулиганом, но дрался без ножа". Хулиган без ножа - это вообще парадокс, хулиган, и нож - это единое целое. Если человек дрался без ножа и считался хулиганом, то он вырастает просто в Илью Муромца.
В связи с этим я рассматриваю традиции уличного рукопашного боя и русской ножевой культуры. О финке" рассказываю, о разновидности кинжалов и так далее - и всё это исследование одной песни.
"ЗАВТРА". Вы сказали, что главное противоречие, навязанное противостояние высокого и низкого, но ведь ситуация постмодерна такие противоречия снимаются, более того зачастую намеренно смешиваются.
Александр СИДОРОВ. Подлинное и неподлинное - это не значит высокое и низкое, понимаешь? Это разные вещи. Вот бездарное и талантливое - это одна характеристика. А высокое и низкое - это другое. Вот простой пример. "Руслана и Людмилу" Пушкина называли похабной поэмой, "Графа Нулина" запрещали читать девицам. "Гавриилиада" понятно, но "Руслан и Людмила" - что там? Дмитриев писал: "Мать дочери велит на эту сказку плюнуть". Или "Евгений Онегин" - его тоже воспринимали неадекватно. Пишет "неправильно", "как мужики" - подобные эпитеты постоянно сопровождали Пушкина.
"Индейки с криком выступали Вослед за мокрым петухом; Три утки полоскались в луже; Шла баба через скотный двор Белье повесить на забор..."; "Люблю я серенькие тучи, среди гумна соломы кучи...", - так нельзя было писать, это было низко.
Но ведь это высокое сейчас. Настоящее "низкое" - то, что идёт из глубин. Тот же мат - культ плодородия, просто так его не употребишь, а если рассматривать его как художественный образ, пропуская через грани таланта... Даже в высокой поэзии это можно потрясающе использовать, талантливо соединять высокие и низкие материи. А не то, что современную похабщину смешать с античностью - это чушь.
