Позабывшие распри народы «в великую семью соединятся» у Пушкина, «стать братом всех людей» у Достоевского, «уменьшение несогласия» у Толстого – так определялась этическая сверхзадача, соразмерная по своей нравственной высоте мощному эстетическому потенциалу. Вхождение в инонациональный контекст, распознание другого голоса и другой жизни в её тёплой человеческой конкретике становились чуткой диагностикой возможного сближения. Эта озабоченность поиском языка взаимопонимания находила благодарный отклик в литературах народов России. Отличаясь разностадиальностью и художественной разноуровневостью, они были едины в своём особом отношении к русской литературе, которое подразумевало радостную добровольность ответного культурного и душевного движения.
Слово «многонациональная» кажется эмоционально остывшим и обесточенным из-за накопленной инерции его использования. Но если «стереть случайные черты» и разглядеть историософскую нагрузку неологизма «русская многонациональная литература», то обнаружится главное – сопрягающая мысль, кровно заинтересованная в общем деле и в таком признании разнонационального многоголосия, когда оно предстаёт благом, а не обузой...
Теги: литературный процесс
Фото: ИТАР-ТАСС
"Волонтёры? Заходите", - невысокая рыженькая женщина, приветливо улыбаясь, идёт нам навстречу, полицейский отходит в сторону, и наша довольно-таки пёстрая группа входит на территорию института. Шумная компания студентов, солидные научные сотрудники, пожилая пара в стройотрядовских брезентовых ветровках, худенькая мама с дочкой-подростком – люди разных возрастов, разных социальных групп, очередная смена добровольцев, пришедших помочь сгоревшей библиотеке в эвакуации книжного фонда.
Следом за нашей проводницей идём вдоль сгоревшего здания. Это гордость советского модернизма, проект архитектора Якова Белопольского, тех времён, когда страна, развёрнутая в будущее, строила для своих учёных дворцы, а наука создавала интеллектуальную мощь державы. Здание построено в 1974 году специально для института-библиотеки: два массивных этажа книгохранилищ и лёгкий, аквариумно-прозрачный этаж читальных залов и рабочих кабинетов с зенитными фонарями, прозрачными, высокими потолками. Светлый паркет. Много зелени в вестибюлях. Удобные уголки для отдыха. Рациональность во всём: даже искусственный пруд с фонтанами перед главным входом когда-то честно вносил свой вклад в общую архитектурную симфонию: трудился на благо вентиляции книгохранилищ.
Мы огибаем сгоревшее крыло. «Здесь я писал свою диссертацию», – вздыхает пожилой мужчина. Не только он. Поколения обществоведов писали свои работы в этой библиотеке. Заложенная в 1918 году, ориентировавшаяся на лучшие образцы библиотечного дела того времени, она развилась в мощнейшую кладовую общественной мысли. Здесь копились и систематизировались актуальные отечественные и зарубежные исследования. В последний год фонды библиотеки насчитывали 14,7 млн. единиц (книг, брошюр, периодики, документов). Из них около 10,2 млн. хранились в основном здании, остальные – в отделах библиотеки в других институтах РАН. Помимо своего «профильного» фонда библиотека содержала фонд редкой книги XVI – начала XX в., в том числе части Готской библиотеки, одну из крупнейших в стране коллекцию книг на славянских языках, документацию ООН и Лиги Наций на русском языке.
На базисе библиотеки в 1969 году и был создан ИНИОН. О нём говорили, им гордились. Политическая экспертиза, рассылка научно-информационных материалов в вузы и научные центры всей страны, более 30 периодических изданий – институт был образцом того, что сейчас называют think-tank, фабрика мысли. По мере развития информационных технологий он из своих средств оцифровал около 100 тысяч наиболее часто запрашиваемых читателями книг и документов. В рамках государственной программы «Научное наследие России» было оцифровано ещё семь тысяч российских источников, по большей части начала ХХ века.
У служебного входа – машины, идёт погрузка книг. Заходим в здание. Запах гари чувствуется сразу, хотя после пожара прошло уже более месяца. Около 5,42 млн. единиц хранения утрачено. 4,8 млн. частично залито водой, обгорело, но имеет шанс на спасение. Сложно восстановимая часть – 2,32 млн. Однако многие из непоправимо повреждённых изданий – дубликаты, экземпляры которых есть в других библиотеках, или же издания, готовившиеся к списанию. Фонд редкой книги не пострадал.
Предложения помочь в пополнении фондов уже получены из многих российских и европейских институтов, в том числе из библиотеки Конгресса США. Германия предлагает технологии сушки книг, Новая Зеландия – ноу-хау для восстановления намокших документов.
С 11 февраля книги начали вывозить из хранилища. Сотрудница книгохранилища поясняет нам: слабоувлажнённые издания высушат «конвективно»: свободно расставят на стеллажах при включённых вентиляторах. Такую сушку уже проходит фонд редкой книги, в том числе и Готская библиотека.
Мокрые же издания сначала заморозят, чтобы они не заплесневели. Заключён договор с фирмой, располагающей объёмными морозильниками. При температуре –25C книги будут дожидаться своей очереди на сушку (в криокамерах, с выморозкой влаги, или в сушильных камерах) и дальнейшую реставрацию. Первые полторы тонны были отправлены в морозильник 21 февраля. Книги приезжают на заморозку в специальных пластиковых проветриваемых поддонах, которых потребуется около 100 тыс. Начались пробные сушки в криокамерах. 13 февраля РГБ (Ленинка) приняла в свою криокамеру около тонны мокрого газетного фонда. С середины марта к работе подключается и Россархив, располагающий криокамерой на четыре тонны.
Создан экспертный совет, состоящий из библиотекарей и реставраторов. Начаты практические опыты. Владислав Донченко, директор Санкт-Петербургского научно-исследовательского центра экологической безопасности РАН, в уцелевшей части ИНИОН оборудовал лабораторию для исследования эффективности сушильных камер.
А мы, волонтёры, уже получаем респираторы и перчатки. Выясняется, что в книгохранилище в три смены – с 8 утра и до 11 ночи – работают несколько бригад сотрудников. Они и руководят добровольцами. Нам доверяют упаковку иностранного фонда. На ощупь книги практически сухие. Мы снимаем их со стеллажей, укладываем в коробки в том порядке, в каком они стояли на полках, нумеруем. Это немецкие, польские, чешские издания 30-х годов. История, которую можно пощупать. Книги, которые хочется подержать в руках, пролистать. В которые хочется вчитаться, присев тут же, в хранилище, вон за тот столик в углу, где до сих пор стоит забытая настольная лампа. Моя напарница Надя снимает книги со стеллажей, я пакую, студент Никита на тележке отвозит коробки на отправку. В следующем ряду стеллажей – девушки-студентки. «Вы замечаете, как хорошо пахнет, несмотря на гарь? – спрашивает одна из них, не прерывая работы. – Книгами пахнет».
На первом этаже – комната отдыха для волонтёров. Минеральная вода, чай, кексы. Пользуюсь паузой, чтобы спросить у нашей руководительницы, куда уедут «наши» книги. «Этот фонд едет в Люберцы, – отвечает она. – ФАНО подыскало для него склады издательского комплекса, 8 тыс. квадратных метров». – «И там они так и останутся в коробках?» – «Нет, что вы! Там наши библиотекари. Они распаковывают их и ставят сушить. А потом упаковывают в том же порядке и заменяют новой партией».
ФАНО нашло для института помещения, расположенные поблизости от ИНИОН. Администрация получила комнаты в ЦЭМИ РАН, научные сотрудники – несколько этажей в здании на ул. Кржижановского. Кому позволяют здоровье и возраст, приходят помогать в упаковке книг. Возобновлён издательский процесс, подписчики инионовских изданий получат их своевременно.
Пятичасовая волонтёрская смена заканчивается. «Мы герои! – смеётся наша руководительница Зоя Метлицкая. – На иностранный фонд сотрудники планировали около месяца, – а с волонтёрами мы справились, считай, за десять дней!»
По пути домой открываю интернет. Тема ИНИОН актуальна. Здесь и сочувствие, и предложения помощи, и петиции к правительству с требованием восстановить здание. Но тут же читаю: «В ИНИОН нашли следы НАТО», «там привечали агентов влияния»...
Книги не виноваты ни в политических драчках, ни в том, в какое неприветливое для науки и культуры время мы живём. Эти книги нужны. Они лежат и ждут помощи. Приходите и помогите их спасти.
Информация для волонтёров – на сайте института.
P.S. Книги действительно нуждаются в срочной «эвакуации»: то, что не погибло в огне, с наступлением тёплых дней может уничтожить грибок...
