Фильмы-лауреаты "Коктебельфеста" можно найти в магазине "Дом Культуры", Кутузовский пр-д, д. 4. Тел. для справок: (499) 143-13-08.
Евгений Вороновский — один из самых ярких персонажей современного русского андеграунда. Евгений — живая коллекция загадок. Выпускник Московской государственной консерватории, профессиональный скрипач, работавший в симфонических оркестрах, и автор экспериментальной шумовой музыки. Человек с абсолютным слухом, творящий радикальное искусство. Использовал в одной из программ специально обработанные звуки колоколов Псково-Печерского монастыря и состоит на службе в мистическом "КооперативништяК".
Из отзывов зарубежной прессы: "Работы Вороновского легко можно назвать одними из лучших в жанре, а его самого — одним из талантливейших российских электронных композиторов".
"Вороновский может с уверенностью быть назван музыкальным шаманом XXI века, даже в большей степени, чем просто композитором".
Число проектов, с которыми Евгений сотрудничал, так велико, что перечислить все не хватит пальцев. Из особо заметных — Neutral, "Oцепеневшие", "Театр Яда", Hypnoz, Zuboff Sex Shop, Necro Stellar, "Cобаки Табака". Неоднократно выступал на одной сцене и сотрудничал с западными мэтрами — Rapoon, Troum, Bad Sector, Raison d'etre.
Организатор и вдохновитель первого в России фестиваля экспериментальной музыки "Шум и Ярость" (совместно с Николаем Дмитриевым).
Музыкальной сценой Вороновский себя не ограничивает, он сочиняет музыку к цирковым представлениям, к экспериментальному кино, к театру. Так Евгений — автор музыки к нашумевшему спектаклю Владимира Епифанцева "Маяковский".
Главное детище Евгения — постиндустриальный проект Cisfinitum. Основан он был ещё в девяностые, и с тех пор зарекомендовал себя как один из самых необычных и выдающихся проектов на российской экспериментальной сцене. У Cisfinitum особый эмоциональный стиль, лежащий в пределах drone ambient и noise.
По самоопределению, "Cisfinitum — это звук вечности. Я всегда хотел создать музыку русского космоса, музыку, способную выразить информацию о России, которую невозможно открыть при помощи слов. За рубежом они называют это "drone", но я предпочитаю определение "метафизический эмбиент".
Из актуального — у Вороновского выходит альбом на первом в мире синтезаторе АНС. Инструмент был создан в 1959 году инженером Евгением Мурзиным и назван в честь идеи А.Н.Скрябина о синкретическом искусстве.
Недавно увидел свет совместный проект с художницей и математиком Светланой Калистратовой "Инварианты XXI".
Ещё две пластинки готовятся к изданию на лейбле Артемия Артемьева "Электрошок". Одна из них посвящена алхимии, вторая — звукам природы: болота, лягушки, после путешествий по Индии, Китаю, Кавказу — из обработанных записей получилась пластинка.
Параллельно Евгений занят записью альбома мичуринской пост-панк-группы "Мать-Тереза" и работает над новым альбомом группы "Ночной Проспект".
Андрей СМИРНОВ. Евгений, кем вы себя считаете, как позиционируете в современной отечественной культуре?
Евгений ВОРОНОВСКИЙ. Несмотря на многочисленные эксперименты c электроникой, я считаю себя рок-музыкантом. Я понимаю настоящую рок-музыку как спонтанность, драйв, нонконформизм, честность, некоторую брутальность… Эти формы ярко проявились в музыке после хипповской "психоделической революции". Оглядываясь на прошлое, я понимаю, что вырос на рок-музыке — Pink Floyd, Gong , King Crimson, Uriah Heep, и свое творчество воспринимаю именно с позиции рока, который постоянно слушаю.
А.С. Создается впечатление, что меланхоличность, монотонность и депрессивность музыки обусловлена происходящим в личной и общественной жизни. И параллельно — это поиск пространств для выражения призрачных и потусторонних образов. Документы звуковой интровертности.
Е.В. Меня печалит ситуация, сложившаяся с тем, что в России называют востребованным и коммерчески успешным искусством. Поэтому я занимаюсь тем, что меня не напрягает, пусть это и не самая выгодная позиция в современном обществе.
Я очень люблю английскую группу The New Blockaders ("Новые блокадники") — это классика шумовой музыки. Их манифест начинается со слов "Блокада это сопротивление". Подобные вещи выходят за рамки представлений о музыке, о культуре у академистов и деятелей шоу-бизнеса. Я хотел бы немного сказать о российской академической системе музыкального образования — поскольку неплохо знаю её изнутри, её изнанку.
С одной стороны, классические музыканты — носители духовности, высокое искусство, высшее общество, элита. С другой, это ролевая игра по предварительно навязанным правилам. Когда они в эту игру вовлечены, они занимаются тем, что принято считать высоким искусством. Академическая школа — ярко выраженная модель двойного стандарта. Зачастую культурный уровень, да простят они меня, очень ограниченный. Это люди, которые учатся на ремесленника, а в свободное время развлекают друг друга приколами из мобильных телефонов. Только что играли Гайдна или Фортепианный концерт №23 Моцарта, но наступает перерыв, и они погружены в мир сайта "Fishki-net".
Сегодня абсолютно игнорируется такое понятие, как антимузыка. А оно как минимум существует с начала двадцатого века как искусство Луиджи Руссоло, части футуристов. Звуковое футуристическое искусство — это однообразный неструктурированный шум, относиться к этому скептически в наше время бессмысленно. История антимузыки ещё ждёт своего исследователя. И британская шумовая музыка, и весь индастриал, и футуристы, та же "Симфония гудков" Арсения Аврамова, — это всё образцы, расширившие границы музыки. Шум, бессмысленный и беспощадный — это музыка настоящего и будущего, как сказал кто-то из критиков.
Бойд Райс в своё время сказал: "Нас не интересует музыка, нас интересует информация". Речь идёт о том, чтобы выйти за пределы некоей матрицы, запрограммированности. Навязаны правила игры, и моя задача их обойти. Окажется, что шум — это вчерашний день — отлично: буду придумывать новые формы.
В понятии "высокая культура" мне не хватает поиска, сопротивления. Ты пришёл в оркестр, и там всю жизнь просидишь в "яме". А я не хочу на всю жизнь. Сегодня — одно, завтра — другое, потом переоценка ценностей и принципиальное новое. Хочется удивляться. Хочется удивлять самого себя неожиданным репертуаром. Иначе жизнь превращается в унылую предсказуемую рутину.
Для того, чтобы выбить навязанные форматы — шумовая музыка — действенный инструмент. Потом можно начать с чистого листа. Исполнять мотеты тринадцатого века или органумы Перотина Великого. Но уже с абсолютным погружением, а не потому, что кто-то причисляет это к "высокому искусству".
А.С. Вы не понаслышке знакомы и с отечественным шоу-бизнесом — в качестве сессионного музыканта работали с Николаем Носковым, Эмином, группами "Маша и Медведи", "Б-2". Был концертмейстером оркестра Витаса в Китае. Вполне могли реализоваться и в этой среде, но не захотели.
Е.В. Я работал звуковиком c Евгением Кемеровским, в разговоре он однажды заметил: "Давай, Женя, я тебя сделаю Великим, будешь записывать Киркорова". Я подумал, и через три дня покинул этот проект.
С Витасом я ездил в Китай, видел китайскую истерию по поводу артиста, по меркам нашей поп-сцены, второго-третьего эшелона. Витас — самый популярный русский артист на планете Земля, в Китае его диск многократно платиновый. На каждый концерт гарантированно приходит 30-50 тысяч человек, билет — 50 долларов. И если я был свидетелем изнутри какого-то культа в духе Майкла Джексона и Элвиса Пресли, то это Витас в Китае. Видимо, его восприняли как прямого потомка богов. Его там даже посвятили в какой-то духовный сан. На концертах продавали тюбики с мазью, если намазать какие-то чакры, тогда его пение помогает исцелиться от болезней и пр.
А.С. Вы напрямую ответственны за множество разнообразных проектов, фестивалей, акций, при этом небезосновательно считаете себя одиночкой даже и в андеграундном пространстве.
Е.В. В России — а я прошёлся по различным слоям — если и есть радикальная сцена, то она связана с панком. Причём, не тем панком, который имитирует западные образцы типа "Тараканов" и "Наива", это, в первую очередь так называемый сибирский панк. Пусть не панк, назовём это явление экзистенциальным роком или сибирским гаражом.
Тот же Егор Летов — это яркий пример антисистемного и настоящего самобытного искусства, возник именно на русской панк-сцене, которая не выходила в СМИ, оставаясь андеграундом. Агрессия сегодня в искусстве обязательна. Мы живём в мире, где насилие над личностью ярко выражено. В Европе ты связан по рукам и ногам форматом, превращён в куклу. У нас же насилие открыто. Ты всем должен, ты живёшь в стране третьего мира…Причём, в этом списке она оказалось незаслуженно. На фоне потенциала, который есть у среднестатистического русского человека, это особенно обломно и обидно. В принципе страна героев втоптана в грязь.
