Даже не знаю, какой Эйнштейн осилит "алгебру" Форсайта. Голая сцена. Пять артистов Большого театра. Звучит адреналинная музыка Тома Виллемса. Девушки и юноши, сосредоточенные каждый на себе, как Елена Исинбаева перед прыжком с шестом на пять метров, отчаянно проделывают движения корпусом, ногами и руками. Смотришь, зеваешь, "зачем они делают это?" — взять в толк не можешь. Знатоки балета описывают пляску так: "девушки и юноши стреляют великолепными ногами", "узлом завязываются", "вывихивают суставы". Нет, даже эти совершенные формулы экспрессии не в силах выразить всё импозантное уродство "мультипликационной пластики". Чувство неловкости и стыда пробрало меня крещенским морозцем... Двадцатиминутная встряска "Herman Schmerman" сбита из двух кусков. Во втором танцуют уже двое. Те же самозабвенные "стрелялки", "вывихи", "крючки", тот же азарт оглашенного и сухая аналитика возможностей тела. Разница лишь вот в чем. Первый кусок Форсайт поставил для баланчинской труппы, второй, месяцы спустя, для франкфуртского балета. Слепил, скомпоновал, разве это важно! Другое дело — костюмы к балету. Костюмы — привет, сексуальная революция. Дама-пик в колоде карт рекрутирования "ребят" на премьеру. Купальники черного цвета на бретельках со шнуровкой на спине от самого "короля гламура" Версаче. Для дуэта костюм заметно пышнее. Она — тот же купальник и короткая юбка канареечного цвета. Он — та же юбка-юнисекс и канареечного цвета трусы.
Без шума и пыли сворачивает Форсайт голову традиционности, глушит динамитом вековые представления о красоте. Либералы льют слезы восторга! Вот он, пастух, кто загонит русскую школу хореографического искусства к ногам статуи Свободы. Сам Форсайт приступами восторга не отличается. В каждом слове его сквозит прагматизм бодрой здоровой нации. "Я думаю, что это сочетание (херман шмерман — М.А.) ничего не значит, — признаётся Форсайт. — Это веселые танцевальные фрагменты. Просто пять талантливых танцовщиков вокруг — это прекрасно". Либералы идут дальше, для них ничего не значащее сочетание "херман-шмерман" "великолепно". Они промывают "великолепием" мозги и впаривают "ребятам" за бриллиант стеклянные бусы. "Ребята" в стеклянных бусах бьют, как в там-там, в ладоши и вращают глазами дохлых рыб. И пусть "Herman Schmerman" не МММ, и второй раз "ребят" в Большой на аркане не затащишь, лиха беда начало.
Большой театр держит курс на революционный модернизм. Большой театр демонстрирует: он выше устарелого понятия о красоте, об изящном, он отвергает их.
Певучая кантиленность, надмирность, кружево грез, осмысленность движений, выразительность, одухотворенность… утопии эти журавлиным клином уж улетели из России в Китай, Японию, Корею. Россия, молодая двадцатилетняя Россия", готовит русскому классическому балету судьбу града Китежа. Министерство образования Андрея Фурсенко как раз под "Herman Schmerman" озвучило проект закона о закрытии хореографических школ. Пора соблюдать права ребенка, а значит, хореографии можно учиться с 15-ти лет. Форсайт и в деле образования помочь может. Он уже обозначил новую веху в развитии обучения танцу и выпустил компьютерный продукт "Технологии импровизации: Инструмент для аналитического танцевального ума".
Да…Был такой, не самый знаменитый, русский хореограф Фокин. Создатель "Половецких плясок", "Сильфид", "Шехерезады", "Видения розы" — балетов, снесших голову эстетизированной в начале ХХ века Европе. Он, конечно, — не авангард, "нафталин" скорее, но тоже — модернист. Вот что Фокин писал: "Только в Америке думают, что всякий может создавать танцы, учить танцу, создавать "Театр танца", — даже тот, кто никогда сам танцу не учился. Здесь так и говорят: "Я никогда не училась танцевать, но я открыла школу в таком-то городе, учу, имею много учениц, и все очень довольны". Или: "Я никогда не учился, но на моем "реситале" в "Карнеги-холл" было много народу, большой успех, и все очень довольны… Для понимающего зрителя отталкивающее зрелище представляет из себя самоучка, делающий на сцене или эстраде опыты со своими руками и ногами".
Ну мы-то с вами понимаем, Фокин не о Форсайте писал. Другие уж времена, знаете ли. Американский балет, знаете ли, уж правит миром. Деконструктивизм Форсайта уже находят в крестном отце американского балета Баланчине, вопрос времени — генетическая связь с Петипа найдется. Но вот "опыты со своими руками и ногами" — как пить дать "Herman Schmerman".
P.S. В Большом театре очередная премьера. Балет "Отражения". Совместная постановка Большого театра, Центра искусств им. Р. и Г. Сегерстром (Калифорния), Ардани Артистс (Нью-Йорк).
Олег Богуславский -- Апостроф
Юрген Хабермас. Проблема легитимации позднего капитализма / Пер. с нем. Л.В. Воропай. Общая редакция и вступительная статья О.В. Кильдюшова (Серия "Образ общества"). — М.: Праксис, 2010, 264 с.
Новая книга является продолжением совместной серии современной социологической литературы, издаваемой "Праксисом" при поддержке одной из ведущих демоскопических служб страны — Всероссийского центра изучения общественного мнения (ВЦИОМ). Данное содружество издателей и практических социологов — замечательный пример возможности соединения практического интереса (изучения современного общества) и теоретического интереса (понимания социального как такового). Будем надеяться, что за этой книжкой в рамках серии "Образ общества" последуют другие тексты новейшей интеллектуальной классики, столь же ориентированные на современную социально-теоретическую проблематику, что и работа Ю. Хабермаса о системном кризисе позднего капитализма.
В аннотации издатели прямо указывают на то, что политические и социальные проблемы делегитимировавшего и дискредитировавшего себя капитализма непосредственно затрагивают каждого из нас. Ведь нынешняя фаза системного кризиса капитализма (в его неолиберальной версии) дала почувствовать себя даже тем, кто считал себя далеким от теоретических дебатов о мировом социально-экономическом порядке и предпочитал пользоваться его плодами, т.е. потреблять. В этом смысле написанная почти 40 лет назад работа не только не устарела, но обрела новую актуальность на фоне нынешнего глобального кризиса. В вводной статье к книге, — озаглавленной весьма красноречиво: "Актуален как никогда", — редактор перевода О. Кильдюшов успокаивает тех, кого может смутить столь почтенный по сегодняшним меркам возраст книги: "автору не пришлось бы вносить особых изменений в текст, если бы он решил адаптировать данное исследование к реалиям начала 21 века". Подобный смелый вывод иллюстрируется рядом тезисов Ю. Хабермаса, прямо пересекающихся с нашим нынешним опытом жизни в условиях кризиса. Например, таким: "Экономический кризис следует из противоречивых императивов системы и несет угрозу системной интеграции; одновременно он является и социальным кризисом, в котором сталкиваются интересы действующих групп и ставится под вопрос социальная интеграция общества". Стоит ли говорить, что под этим готовы подписаться миллионы тех, кого надули обещаниями бесконечного экономического роста.
Не менее справедливым является следующее утверждение ученого: "Системные кризисы в результате смещения конфликта интересов на уровень управления системой обретают очень контрастную объективность: они обладают характером природных катастроф, которые вырываются изнутри системы целерационального действия". Все это мы могли наблюдать в пик нынешнего кризиса, когда "внезапно" обрушились все институциональные и дискурсивные конструкции "Вашингтонского консенсуса", еще вчера казавшиеся нерушимыми. Мэтр социального анализа Хабермас не оставляет сторонникам и благополучателям данной системы никакой надежды, когда говорит о "структурно неразрешимых системных противоречиях или проблемах управления", в рамках которых осуществляется "диалектическое противоречие" между участниками процесса общественного взаимодействия при позднем капитализме.
Также чрезвычайно актуальным для нас является тезис Хабермаса о последствиях кризиса для господствовавших образцов интерпретации действительности, ставших "вдруг" проблематичными, — несмотря на все усилия самоназначенных "хозяев дискурса": "Экономический кризис оборачивается непосредственно социальным кризисом, поскольку через выявление противоположности социальных классов осуществляется практическая критика идеологии самопрезентации той сферы общественных отношений, которая лишь кажется свободной от власти". Это все мы также можем наблюдать на примере затянувшейся истерики публики, самозабвенно обслуживавшей властные интересы глобального мыльного пузыря…
