Когда солнце достигает высшей точки, оно, согласно народным представлениям, в нерешительности застывает. И если его не сдвинуть — земля будет выжжена дотла, все источники высохнут. Индусы в этот момент обращались с мольбою к Индре, призывая всесильного бога сорвать с небесной вершины солнечный диск и погасить его губительные лучи в водных потоках. А наши предки — сами спускали с вершины холма огненное колесо, чем спасали все живое от смертельной опасности…
Заданное человеком-Божьим соработником направление движения светила обрекает сотворенный мир на драматический спуск в ледяную зиму. И своим участием в спуске огненного колеса человек как бы берет на себя свою долю ответственности за это. Теперь за отмороженные ноги, бесконечные ночи и полгода бескормицы ему некого винить — сам колесо толкал. Зато ровно через полгода, когда солнце окажется в крайней нижней точке и землю накроет морозная тьма Рождественского Сочельника, на небо вновь поднимется Вифлеемская звезда — и все начнется сначала…
Владимир ГОЛЫШЕВ
Вышел из печати июльский номер газеты русских писателей "День литературы", многие материалы которого посвящены 70-летию известного литературного критика Вадима КОЖИНОВА. Это и его статья, и адресованные ему в разные годы стихи Н. ТРЯПКИНА, Ю. КУЗНЕЦОВА, А. ПЕРЕДРЕЕВА, В. СОКОЛОВА, С. КУНЯЕВА, В. ЛАПШИНА, и редкие фотоснимки из архива юбиляра.
Критика и полемика вообще широко представлены в этом номере. В материалах — яркие события и имена литературного мира, острые проблемы общественной жизни и творческого процесса, анализ произведений, ставших явлениями времени. В числе авторов — Н. ПЕРЕЯСЛОВ, И. КИРИЛЛОВ, В. СЕРДЮЧЕНКО, Ю. КУВАЛДИН, С. КАРА-МУРЗА, А. ПАРПАРА, И. ДУДИНСКИЙ, Г. КРАСНИКОВ, А. ЦВЕТКОВ, П. ИЛЬИНСКИЙ.
В номере — рассказ В. ШИРОКОВА, стихи Ю. ЧЕХОНАДСКОГО и П. АКАЕМОВА, представление новой книги пародий Е. НЕФЕДОВА.
Подписаться на “День литературы” можно во всех отделениях связи по объединенному каталогу “Газеты и журналы России”, индекс — 26260.
Покупайте “День литературы” у всех распространителей “Завтра” и в редакции газеты. Тел.: 245-96-26 и 246-00-54.
Газета нуждается в финансовой и технической поддержке. Кто любит русскую литературу — помогайте нам.
Главный редактор “Дня литературы”— Владимир БОНДАРЕНКО
Александр Лысков РАСКОЛЬНИКОВ ВРЕМЕН “ДЕМОКРАТИИ И РЕФОРМ” (По материалам следствия)
В ИЮЛЕ, В ЖАРКИЙ ВЕЧЕР один молодой человек вышел из своей комнаты в коммунальной квартире у Мойки, где жил с матерью, и медленно, как бы в нерешительности отправился в сторону Литейного. Он был одет в обрезанные до колен джинсы с бахромой, в порванные кроссовки и длинную безразмерную майку. "Заколебали, — шептал он, ежась, как от холода. — Убью". Хотя никак невозможно было бы по его шаркающей походке, согбенной спине разглядеть в нем человека, готового на кровопролитие. Такими гуляющими молодыми людьми с манерами ленивцев полны улицы всякого летнего города.
Он только нынче утром приехал в Петербург с дачи, от матери. Ему надобно было посетить милицию, чтобы получить новый паспорт взамен утерянного. Дело тянулось не один месяц. Выправлялись справки с прежнего места жительства, еще масса каких-то выписок и свидетельств. Сегодня опять не хватило какой-то печати в документах. Опять по жаре надо было идти в домоуправление. Перенести еще одно посещение конторы у него не хватило сил. Он решил переждать жару дома, полежать на диване, послушать плейер. И к вечеру вернуться на дачу.
Но только он лег и заткнул уши слуховыми аппаратами, как вошла младшая, шестидесятилетняя Желоховцева — соседка по квартире. Угрюмо, напористо встала на пороге, вцепилась рукой в косяк, как бы намереваясь вырвать его для пущей убедительности слов, и заговорила:
— Лежишь? Устал? Уработался, бедненький? В твои годы люди женятся, семью содержат. А ты сам себе на носки не можешь заработать. Почему опять свет не выключил в коридоре? Я сколько раз тебе говорила: выключай свет в коридоре и ванной! Вот встань сейчас, иди и выключи. Я тебе не прислуга, не мать, чтобы сопли тебе подтирать. Слышишь, тебе же говорят?
Несмотря на звуковые затычки в ушах, он хорошо расслышал слова соседки, только делал вид будто не слышит. Ему хотелось, чтобы она подольше злилась, кричала, портила себе кровь. Он знал, что у нее гипертония. И надеялся, что когда-нибудь в приступе гнева ее хватит удар. Может быть, вот сейчас. И он отдохнет наконец, полежит в прохладной комнате часок-другой, пока не сядут батарейки в плейере. А потом поедет обратно на дачу — как всегда без билета, хотя мать денег дала. Но он решил поиграть в покер на автомате.
Сквозь сощуренные веки он видел, как надвигалась на него соседка. Дождался, когда она сорвет дужку с его головы. Вскочил с дивана на ноги и с необыкновенной учтивостью, проникновенно стал просить прощения, что задремал, не слышал, как она вошла.
— Тетечка Таня! Да как вы тут поживаете? Жара, правда? Мамуля вам приветичек передавала.
Как ни была рассержена соседка, но от ласковых слов немного смутилась.
— Ой, Валя, спасибо, конечно, маме передай. Только я уж все равно от тебя не отстану. Хорошо, мальчик, свет я еще могу за тобой погасить, но когда ты мне долг отдашь? У меня все терпение лопнуло. Ты рассчитываешь, что надоест мне из тебя эти двести рублей вытряхивать? Не дождешься! Я тебе всю плешь переем. Я тебе такую жизнь устрою! Ты, поганец, у меня еще попляшешь! Я ребят подговорю, им сто рублей заплачу и тебе мало не покажется, наломают тебе бока. Будешь знать, как издеваться над пожилыми людьми!..
Соседка опять раскалилась, раскричалась. А увидев на его лице улыбку, взвизгнула, затопала ногами и стала крыть матом.
Он улыбался, обреченно прижмурившись, сознавая в себе твердое желание убить. Представлял, как он сейчас подойдет к ней, сожмет ей горло и задушит. Вариант был слишком хлопотливый. Много будет возни, криков, борьбы.
Улыбка сошла с его лица. Под словесный трезвон соседки он задумался о странном спокойствии в себе, об отсутствии страха перед мыслью об убийстве. Было в этом даже что-то радостное, острота жизни почувствовалась, казалось, навсегда утерянная. Появился интерес к окружающему миру.
Молчание его сначала раздражало ее, потом озадачило и насторожило.
— Больше я с тобой, с г..., не буду связываться. Больше ты у меня лучше ничего не проси. Не подходи ко мне. Я тебя в упор не вижу!
Она отцепилась от косяка и с силой захлопнула дверь.
Он мигом просветлел и расслабился, будто провел приятную беседу — кажется, ничуть не напрягли его выкрики тети Тани. Снова он приступил к исполнению своего давнего и единственного желания — полежать в прохладе на мягком и послушать музыку. Лег, включил плейер, закрыл глаза. Мозг успокоился от ритмических ударов надсадного пения и аккомпанемента одной из множества рок-групп. Интересно стало опять вернуться к только что порадовавшей его мысли об убийстве тетки. Фантазировал он с удовольствием, со всей силой еще не до конца растраченной молодости. В череде его многолетнего безделья или дел скучных это казалось выдающимся, освещало всю его жизнь каким-то подобием поступка, задуманного и исполненного им самим.
А скучной была вся его жизнь. Тихое, скромное детство возле матери-одиночки с ее частыми слезами и пеняниями на незадавшуюся женскую судьбу. Унылые школьные времена — бессмысленные, закончившиеся в самый разгар разложения страны, войн и мора. Какое-то пэтэу, где он тоже бездельничал, но посещал занятия, за что и получил корочки. Месяц работал "по специальности". Но кому нужен был такой вялый, унылый, сонный ученик автослесаря?.. Тогда он уже вино пил сознательно и уже напивался до умопомрачения и не считал, что это плохо, ничуть не страдал от потери человеческого образа, да и самого этого образа он не представлял. Не маячило перед ним никакого красивого силуэта, ничего не светило в потемках души.
Выпить и забалдеть — было приятно, вот тогда некие образы начинали всплывать в сознании довольно интенсивно. Тогда жить становилось интересно. А жить, в смысле — рыскать с утра до вечера в поисках работы, думать о чем-то целенаправленно, проникать в какие-то сферы бытия, тем более пробивать их лбом — он не только не пытался, но и знать не знал, что так надо.
Высшим достижением его личных волевых усилий было сидение в ларьке: месяц он торговал мелочевкой на Литейном, потом, забрав выручку, сбежал. Его искали, грозились убить. Со страху он резал себе вены — ударил несколько раз в теплой ванне ножом в запястье. Боялся мести, избиений, как ему казалось, неминуемой смерти, и лучше сам с собой решил покончить — деликатнее, и главное без боли... Матери удалось тогда пристроить его в психбольницу, где его заодно очистили и от алкоголя, написав в заключении: "Эффект лечения — положительный". Было ему тогда семнадцать лет.
