населения в западных странах и политиков традиционного толка развертыванию подобной системы.
Возникает вопрос, а есть ли хоть один шанс реализовать эту систему на Западе. Представляется, что к глобальному Паноптикуму ведут два пути. Первый связан с тем, что общество постепенно осознает, что двигается к полной социальной прозрачности, где больше нет приватности и к алгоритмической экономике и отчасти политике. Фактом является то, что сегодня гораздо проще собирать и анализировать информацию о людях и событиях, чем это было 5–7 лет назад. Даже в наиболее приверженных личным свободам странах типа Скандинавии, Швейцарии, Соединенных Штатов общество молчаливо соглашается с ликвидацией приватности, как допустимой платы за предотвращение терроризма. Иными словами, если начать интенсивную информационную кампанию относительно технологической опасности черного шара, то есть основания полагать, что позиция основной части населения в западных странах изменится. Ментально оно подготовлено, прежде всего, телевидением и интернетом к грядущим колоссальным проблемам из-за неконтролируемого развития технологий. Поэтому при достижении внутриэлитного согласия этот путь можно пройти достаточно быстро.
Второй путь предполагает умное и оперативное использование последствий практически неминуемых в ближайшие 3–5 лет крупномасштабных технологических катастроф, от которых могут пострадать десятки, а то и сотни тысяч человек. Эти катастрофы неминуемо произойдут в развитых странах, поскольку уровень сложности, как обществ, так и технических устройств, а также телекоммуникационных сетей уже сегодня заметно превысил уровень управления. Грубо говоря, сложность развивается стихийно. Любое стихийное развитие заканчивается катастрофой. Просто эту катастрофу надо эффективно использовать так же, как в Соединенных Штатах были использованы события 11.09.2001. Естественно, я не только не призываю, но и не намекаю на идею плановой организации катастроф. К сожалению, они произойдут в ближайшее время стихийно. Бостром предлагает планировать реакцию на катастрофы. Эта реакция, наряду со спасательными и восстановительными мероприятиями, должна включать мощнейшую информационную кампанию, которая убедит население в полезности Паноптикума.
Рассмотрим еще одно направление, связанное с перестройкой государства на предотвращение разрушения цивилизации. Глядя в будущее, предположим, что черный шар уже вытащен, и он связан с развитием синтетической биологии, редактированием генома или созданием искусственного суперинтеллекта. Также предположим, что научно-техническим разведкам ряда стран-лидеров удалось своевременно оценить возникшие технологии именно как черный шар, ставящий под угрозу само существование цивилизации. Естественно, что в данной ситуации государственные субъекты столкнутся с проблемой выработки и скорейшего осуществления коллективных действий.
Бостром задается следующим вопросом: могут ли участники совещания, гораздо более осведомленные в тайнах мировой политики, чем обычные граждане, привести хотя бы один пример, когда быстро удалось среагировать на черный шар. Трех минут достаточно, чтобы услышать ваше молчание. Тем не менее, один такой пример привести можно.
Почти 60 лет назад примерно 25 выдающихся мужчин сохранили мир, которому оставалось несколько часов до полноценной и полномасштабной ядерной войны. Речь идет, конечно, о Карибском кризисе. Сегодня известно, что решающую роль в этом сыграли Д. и Р. Кеннеди, а в СССР – маршал Р. Малиновский и тогдашний влиятельный руководитель партии, за которым стояла тайная полиция, А. Шелепин, остановивший Н. Хрущева. Однако проблема вот в чем. Вместо всемирного признания братья Кеннеди были вскоре убиты, а А. Шелепин и Р. Малиновский отправлены в отставку. У политиков очень хорошая память и чутье на личную опасность.
По мнению Бострома, единственной альтернативой хаоса, который воцарился в настоящее время в мировом сообществе, является установление жесткого глобального управления. Из-за дискредитации термина «мировое правительство» я не называю глобальное управление этим термином. Н. Бостром предпочитает использовать термин «Специальный комитет». Функции Специального комитета должны быть ограничены конкретной проблемой сдерживания определенных направлений научно-технологического прогресса. В этих рамках он должен иметь право в приказном порядке потребовать от любого правительства, включая правительство Соединенных Штатов, выполнить те или иные действия, либо предоставить выполнение этих действий на территории страны особым силам спецкомитета. Бостром не предлагает создать всемирное правительство, но в условиях реальной угрозы цивилизации предлагает модель ограничения суверенитета всех стран мира в части технологического развития. Ни одна страна не может ссылаться на то, что она суверенна, а соответственно, может на своей территории делать все, что ей заблагорассудится. Данные меры надо провести как можно скорее, пока кто-либо не вытянет все же черный шар и не отправит всю нашу цивилизацию в лучшем случае в страну опустошения, а в худшем случае – в небытие.
Рассмотрим для примера биотехнологический черный шар, достаточно мощный, чтобы случайное использование технологии могло вызвать пандемию, которая убила бы миллиард человек. При осознании такой опасности надо понимать, что неприемлемой является ситуация, когда даже одному государству не удастся или не захочется создать механизм, необходимый для постоянного превентивного наблюдения и контроля за его гражданами с особыми навыками и ресурсами научно-технологического характера. Это одно государство, которое откажется реализовать указанные выше предложения, поскольку его граждане слишком ценят личную свободу, а в конституциях закреплено право на неприкосновенность частной жизни, станет могильщиком человечества.
По сути, вопрос стоит следующим образом. Ответственные мировые элиты должны провозгласить необходимость создания в кратчайшие сроки спецкомитета, имеющего не просто право, а обязанность в определенной, строго установленной области не вести переговоры с государствами, а приказывать им, что они должны сделать, чтобы помочь силам спецкомитета провести успешную операцию на территории государства.
Многочисленные встречи и консультации с мировыми лидерами, высокопоставленными представителями разведывательных сообществ различных стран, лауреатами ведущих научных премий позволили Бострому прийти к парадоксальному выводу. Для подавляющего большинства его собеседников самым шокирующим и одновременно пугающим фактом были не конкретные предложения, а то, что пока человечество не столкнулось ни с одной по-настоящему крупномасштабной катастрофой, типа средневековой эпидемии чумы. Как известно, эта эпидемия выкосила до 70 % населения Европы. Причем есть большое подозрение, что она была целенаправленно завезена венецианцами в рамках внутриитальянской борьбы и глобальных европейских финансовых спекуляций с территории нынешнего Крыма и Северного Причерноморья. Собеседники Бострома выражали удивление, что пока люди продолжают в основном вспоминать Чернобыль, Фукусиму, либо катастрофу на индийском заводе в Бхопале. Насим Талеб говорит по этому поводу примерно следующее: «Каждый прожитый без глобальной катастрофы день свидетельствует не о том, что эта катастрофа маловероятна, а о том, что она с большей вероятностью, чем раньше, произойдет завтра, в крайнем случае, послезавтра».
В ходе дискуссий никто из по-настоящему ответственных людей не смог предложить Бострому ничего иного, чем Паноптикум Бентама, который частично уже реализуют китайцы для других целей. Любой неангажированный профессионал, согласно оценкам Бострома, отдает себе отчет, что все нынешние государства рыхлы, слабы и в условиях современных технологий просто демонстрируют силу, а не обладают ей.
