этого не делает или делает не эффективно? А потому, что она до сих пор ощущает себя властью предпринимателей, а не всего российского народа. Именно отсюда ее поразительная особость.
Другая причина в том, что нынешние верхи ни дня не были «пассионарными», они стартовали с того, чем закончили дворянство и советская номенклатура – с безответственности и желания просто «пожить». Разрушив медленно, слишком медленно, эволюционировавшую командно-административную систему, они создали аналогичную ей антисистему, ввергнувшую нас из застоя в исторический простой, смысл и назначение ее свелось к набиванию карманов с помощью административного ресурса. Чтобы понять, сколько мы от этого потеряли, достаточно побывать в Китае.
Пятнадцать лет «реформачества» показали, что «умный рынок», решающий все экономические проблемы, существовал только в недалекой голове Егора Гайдара. Там и остался.
Мы живем в северной стране, где веками складывались коллективные формы выживания, общинное сознание и особое отношение к государству. Инициатива населения направлялась властью, веками наши люди были государевыми, а потом три четверти века советскими, то есть тоже государственными. И этот уникальный социум без серьезной государственной опеки мы в одночасье хотели превратить в рыночное общество! У России сегодня нет государства, соответствующего ее экономическому потенциалу и национально-историческим задачам. У нас есть государственно-гарантированные условия для деградации и депопуляции.
С этим трудно согласиться. Полуосознанно не согласен с этим и народ, то и дело выплескивающий свое возмущение на улицы. Не согласны даже совестливые и дальновидные иностранцы, с недоумением наблюдающие картину последовательного саморазрушения великой Державы».
Это, в основе правильное, я взял у Полякова. Но как всегда у многих, – на уровне констатации (причем и констатации-то, если вдуматься, также не совсем безупречной) без ответа на естественно возникающий вопрос: Почему (авторские его «полупочему» я не воспринимаю) все так дико и противоестественно, откуда такое неприятие «действительности» – и народом, и автором, и даже Кремлем? Что им всем такое мощное противостоит, что получается именно так, как описано Поляковым, а не наоборот, как ему и нам, большинству, хотелось бы? И, главное, желаемому большинством созидающих, а не разрушающих. Более подробно на данную тему см. «Записи» от 10.09.2003 года.
03.03
В продолжение январских впечатлений от встречи с Салтановым.
Вызывает меня к себе М. Рассаднев, показывает болванку письма – обращения к Путину, с критикой нынешнего заводского правления и фактически, как следует из написанного, с просьбой о смещении Салтанова, за подписью нашей титулованной братии, только что у него на приеме пропевшей свое с ним единение.
Говорю Рассадневу, что я такое письмо подписать не могу ни по этическим соображениям, ни по делу, поскольку Салтанова не знаю, ни по форме самого письма, плохо составленному, да еще и за подписью одних пенсионеров.
Он меня не неволит, говорит, что у нас свобода и что каждый имеет право на собственное мнение. Тем не менее, буквально через два дня собирает все подписи (за исключением моей и Башилова, также и по тем же соображениям отказавшегося от сего действа), и отправляет письмо адресату.
Не знаю, стало ли известно директору об этом, но, как сказал мне сам Рассаднев, Салтанов, во изменение обещанной совместной с нами работы по становлению завода, как раз в дни данной возни, якобы заявил, что ему эти… «пенсионеры не нужны».
15.03
Естественно, я захотел узнать, а как же Салтанов станет теперь относиться ко мне. Воспользовавшись его обещанием в прошлый раз показать подготовляемую ими концепцию становления завода, напросился на вторую встречу. Она состоялась вчера.
Первое, что он сделал после взаимных приветственных слов, это выложил копию злополучного письма. Затем, выразив удовлетворенность по причине отсутствия на нем моей подписи, приступил к комментированию этой поганейшей, по его словам, истории. Вынужден был несколько раз его прерывать и просить не придавать ей значения в силу явно старческого заскока пенсионерской команды, хотя и понимал, что сделать это ему будет нелегко.
16.03
Из переписки с Ильей.
«Дорогой Володя. Прежде всего, надеюсь, что теперь, когда истекли назначенные врачами сроки, ты можешь оценить исход операции. Сообщи, пожалуйста, как обстоят дела.
Вот некоторые дополнения к моему предыдущему письму:
Повторение ранее опубликованных в различных периодических изданиях результатов в систематизированной и дополненной форме считается нормальным, общепринятым и даже позитивным действием. Неужели ты этого не знаешь?
Филосфско-биографическое сочинение, которого ты от меня ждешь, – не уверен, что успею написать. Разве что после профессионально-ремесленных сочинений».
«Глаз видит все лучше и лучше, правда, последние дни с совсем малой добавкой в нужную мне сторону. 18.03 назначена встреча в Центре, насколько я понял, для сообщения окончательного результата и решения судьбы второго, левого, глаза. Спасибо за заботу.
По книге.
Ты меня не понял. Безусловно, знаю, что повторение «ранее опубликованных в периодических изданиях результатов… считается нормальным, мероприятием» и, как ты пишешь, «даже (возможно) позитивным действием». Но все-таки мне несравнимо дороже, и впечатлительнее, авторский первоисточник. Ибо новое, конечно же, не сравнимо сильнее – и не только чужого, а и своего собственного труда. Именно в этом плане я и забросил тебе свою реплику о «не понимании», имея в виду огромнейшие затраты на него драгоценного труда, вообще, и тем более, затраты – уже в квадрате, твоего времени.
А когда выйдет книга в полном виде?».
«Пожалуйста, напиши, что тебе врачи сказали 18-ого. Я до 10-ого апреля буду в санатории под Петербургом: что-то не очень хорошо себя чувствую.
Книгу издадут или в издательстве «Руда и металлы», или в «Недра». Сейчас этот вопрос решается, а когда книга выйдет – пока не знаю».
«Извини, что забыл тебе сообщить о результатах операции. Они благополучны. Ожидаемое мною предложение по операции второго глаза не последовало, и это меня обрадовало. Следующее обследование назначено на конец мая, а потом, вроде, предполагается показываться к ним примерно через каждые полгода».
«Рад, что с операцией на глазу все обошлось хорошо. Я вернулся из отпуска несколько дней тому назад. Немного отдохнул и поработал. Но по возвращении нашел тут завал дел, хотя и мелких, но необходимых».
«Илья! Рад твоему письму. Спасибо за теплые слова по поводу моего юбилея и связанных с ним событий. Ты, как всегда точен в их оценках.
Я действительно, несмотря на верно отмеченную тобой «инспирированность» был рад звонку Рыжкова. Судя по моему с ним короткому разговору, он оказался выше моей критики (в «Двух полюсах»), ставшей ему известной, видимо, из каких-то сторонних источников, и на какое-то время по прочтении на меня обидевшегося, что я установил во время очередного пребывания его у нас
