Мы помним Путина, одержавшего при поддержке очарованного им среднего класса победу на выборах 1999–2000 годов над союзом консервативных «региональных баронов» и столичных бюрократов, альянсом Лужкова и Примакова. Мы помним и совсем другого Путина, полностью сменившего свою электоральную базу, повернувшегося спиной к среднему классу, во главе списка «Единой России» на думских выборах 2007 года, опирающегося на силовиков и тех же столичных бюрократов и местных царьков.
Михаила Касьянова мы тоже помним разным. Сияющим, рядом с Путиным на премьерском посту, откровенно довольным своим положением второго человека в государстве. Помним его осторожно, а потом и во весь голос выражающим озабоченность по поводу того, что происходит в стране. Помним его растерянность в день отставки. Как поначалу неуютно чувствовал он себя в роли оппозиционного политика, как ошарашен был всеми неприятностями, которые вскоре посыпались на него, откуда он совсем не ожидал — со стороны прежних друзей и коллег. И как первое удивление сменилось потом решимостью бороться.
Мне хочется в который раз вспомнить мудрого, битого, откровенно недооцененного и — по моему глубокому убеждению — великого русского писателя Василия Гроссмана, который навсегда останется в истории нашей литературы своим гениальным романом «Жизнь и судьба» В блестящем эссе об истории России, спрятанном внутри маленькой повести «Все течет», Гроссман нашел очень точные слова о том, что бывает наносным, а что главным в личности людей, творящих русскую историю:
«Заводчик, купец, вышедший из мужиков, живя в своем особняке, путешествуя на собственной яхте, сохраняет черты своего крестьянского характера — любовь к кислым щам, к квасу, к грубому меткому народному слову. Маршал в расшитом золотом мундире хранит любовь к махорочной самокрутке, помнит простой юмор солдатских изречений. Но значат ли эти черты и память в судьбах заводов, в жизни миллионов людей, связанных трудом и судьбой с заводами, движением акций и движением войск? Не любовью к щам и махорочной самокрутке завоевывается капитал и слава генералов».
«Капитал и слава» Хрущева — его речь на XX съезде, сотни тысяч людей, вышедших на свободу из ГУЛАГа, миллионы отдельных квартир, полет Гагарина, «оттепель», первое рукопожатие с американским президентом после долгих лет холодной войны. «Капитал и слава» Брежнева — потерянный страной шанс на модернизацию и встраивание в постиндустриальный мир, экономический и моральный тупик, в котором оказалась страна в начале 80-х. Кризис доверия к власти. Национальный позор: у власти медленно выживающие из ума полупарализованные старики, которые чуть ли ни ежедневно награждают друг друга орденами, медалями и литературными премиями за мемуары, написанные за них другими. Пустые полки магазинов, дефицит всего и везде, постоянный продовольственный кризис. Пьянство. Упадок нравов. Всеобщее ничегонеделание. Тотальное мелкое воровство. Разруха в деревне. Новый виток холодной войны с Западом, сменивший начавшийся было недолгий период разрядки международной напряженности. Танки на улицах Праги в 1968-м. Изгнание Солженицына, Ростроповича, Тарковского, Любимова, Аксенова. Отъезд на Запад множества других людей — писателей, музыкантов, актеров, ученых, составлявших славу и гордость страны. Ссылка Сахарова в Горький. Позорная война в Афганистане. Другие необъявленные войны, в которые был втянут СССР: Ангола, Мозамбик, Эфиопия, Камбоджа, Никарагуа. Миллиарды долларов, потраченные на заведомо невозвратные кредиты диктаторским режимам в Азии и Африке, ловко спекулировавшим на слабости Москвы к антиимпериалистической риторике.
«Капитал и слава» Горбачева — Сахаров, возвращенный из ссылки, освобожденные из тюрем правозащитники, изгнанники, восстановленные в советском гражданстве, первые хоть немного свободные выборы, первые свободные поездки за границу, рухнувшая Берлинская стена, окончание холодной войны, благодарная Европа.
«Капитал и слава» Бориса Ельцина были сколочены и завоеваны не любовью к охоте или игре в теннис и волейбол, не деревенским умением виртуозно играть на деревянных ложках. И не тем, к примеру, что он никогда не обращался к подчиненным на ты, а только по имени- отчеству, что никогда — хоть это так не вязалось с его брутальной внешностью и партийным прошлым — не позволял себе употреблять непечатных выражений. Едва ли это на самом деле было существенно для судьбы страны.
«Капитал и слава» Ельцина — российский триколор над Кремлем, «железный Феликс», свергнутый с лубянского пьедестала, заколоченная парадная дверь в здании ЦК КПСС на Старой площади, конец тотального голода и дефицита, демократическая Конституция, восстановление частной собственности, рождение среднего класса.
Обесценится ли этот капитал, померкнет ли слава Ельцина из-за главной ошибки, которую он, по моему глубокому убеждению, совершил? Ошибку с преемником, которая состояла даже не в том, что он поставил на человека, отказавшегося от его истинного наследия, а в том, что он в принципе допустил подобную процедуру передачи власти. Это мы узнаем только тогда, когда станет ясно, чем в итоге для страны закончится эра Владимира Путина и что составит в итоге «капитал и славу» второго президента России.
Что же касается Касьянова, то, конечно же, в историю он войдет. И войдет не мальчиком с огромной виолончелью, которому скрепя сердце приходилось ездить подмосковной электричкой на постылые уроки музыки, не бравым сержантом московского комендантского батальона и даже не строителем нескольких автомобильных дорог, проезжающие по которым водители и не подозревают, что их когда-то строил будущий премьер-министр России.
Капитал, да и слава у Касьянова уже есть: еще на посту замминистра финансов он очень много сделал для того, чтобы восстановить доброе имя России как платежеспособного государства; он был самым лучшим премьером в ее постсоветской истории, именно при нем экономика страны вышла из перманентного кризиса и начала уверенный рост. При нем целенаправленно и настойчиво проводились реформы, моментально остановленные после его отставки. Наконец, он первым из соратников Путина не побоялся перейти к нему в оппозицию, бросив вызов власти на президентских выборах.
Быть может, смелость Касьянова безрассудна. Быть может, было бы разумнее поступить, как Явлинский, пропустить ход, отказаться от участия в неравной борьбе. Быть может, это политическое самоубийство — идти на выборы против преемника, пообещавшего народу, что обожаемый им «национальный лидер» Владимир Путин останется у кормила власти в качестве премьер-министра.
Но это — поступок настоящего бойца, который вызывает как минимум уважение. И потом, не стоит забывать старую народную мудрость: «Смелость города берет». Смелость и настойчивость.
Пока это главный капитал Михаила Касьянова.
Евгений Киселев
