N-ского федерального округа". Это была знатная карта, можно было даже без натяжки сказать, что это была сакральная карта.
Я остановился зачарованный, и, опоздав всюду, застрял, разглядывая разноцветные пятна и значки.
Список религий потряс меня — я ощутил собственное невежество.
Оказалось, что собственными значками обладают ортодоксальные иудаисты (контур шестиконечной звезды) и иудаисты-хасиды (звезда закрашенная). Старообрядцев оказалось десять разновидностей, и каждая имела условный значок, похожий на косой андреевский крест.
Не говоря уж о множестве значков мусульманских фракций, включая пограничную фазу крещенов…
Чёрный треугольник вершиной вниз достался обществу Сознания Кришны, а треугольник остриём вверх — коммуне синьясинов Раджиши. Вместе они образовывали песочные часы, в которых Кришна перетекал в Раджиши. Пестрели по карте пятиконечные звёзды молокан и субботников, лучи множились, да так, что мунистам достался просто маленький ёжик.
Спутник мой ткнул пальцем в свой родовой город и, вглядевшись, я понял, что он из харизматиков. Туз треф достался последователям истинной православной независимой поместной церкви. Длинное название просто прихлопнули этим тузом.
Но круче всех оказались трезвенники, которые шли по разряду "маргинальные секты".
При этом трезвенники оказались главнее и маргинальнее хлыстов — шли выше в списке. Видимо так их ранжировали по степени надругательства над телом. Если уж подался человек в моей стране в трезвенники — так уж, блин, всё. Маргинальнее не придумаешь.
— Эх, — думал я, велика и обильна моя страна. Много в головах её обитателей всякой всячины.
30 мая 2002
А никому код не нужен? Я сгенерировал для одного хорошего человека, а он ушёл в глухую несознанку.
Нет, говорит, фигушки, нет у меня на всё это времени.
31 мая 2002
Жил на свете один кролик. Это был толстый упитанный Кролик. Кролик был по национальности литовцем. Так, по рождению, а не потому, что его предки жили там до 1939 года. Весил литовский кролик полцентнера. За день этот Кролик съедал мешок травы.
Но пришла пора, одинаково печальная для всех пушных и непушных зверей. Пришла пора его самого съесть. Надо сказать, что Кролик — не кабан, его не режут, а бьют по носу. Сильно. Это очень неприятное обстоятельство в жизни кроликов, и мне это грустно рассказывать. И тогда мне было тоже очень грустно, переживал я, хотя был уже не совсем мальчик.
В ночь перед казнью проделал дырку в загоне и бежал. Его пытались остановить, но он бросился на хозяина, белорусского человека, оккупанта, последовательно проводившего геноцид литовских кроликов. Он бросился на него и стукнул его головой в нос. Потом он полз как солдат-пластун, он прижимал уши и поводил носом, потом он бежал, подкидывая задик, и, наконец, нёсся, как иные, скаковые кролики.
Никто его с тех пор не видел.
И с тех пор по городам и весям ходит мудрый Кролик. И никто не смеет его бить по носу.
01 июня 2002
Я вот однажды пришёл на свадьбу к Хомяку.
Посадили меня рядом с барышней. Я ей представляюсь, а она в ответ произнесла длинное и странное имя. Не помню, какое. Скажем, "Галадриэль".
— Очень приятно, — говорит эта барышня, — познакомиться. Я — фея.
Очень я испугался. Ещё в крысу превратит, если я вовремя торту ей не передам. И сидел как на иголках.
А потом я на Воробьёвых, во втором их замужестве — Ленинских горах, тренировался.
Никого не трогал, стоял на полянке да махался руками и ногами.
Вдруг на меня из кустов вываливается толпа, потрясая всяческим дрекольем. И при этом орут вроде:
— А-а! Убей его, Шилов!
Испугался ещё больше, и несмотря на то, что меня уверяли, что эти толкиенисты — люди мирные, всё никак успокоиться не мог. Как человек взял в руки меч — пиши пропало. Если ружьё раз в год само по себе стреляет, то, значит, меч одну голову должен струбать. Раз в год. Просто так.
А вот и ещё одна история — третья по счёту. На прошлой неделе толкиенисты на туристов напали. Всех пере-ррррезали!
Вот такая histoire noire приключилась с этими туристами. Можно себе представить горожан, которые, типа, на шашлыки выехали. С детками. Детки, натурально, разбрелись окрестную живность мучить, а взрослые — шашлык готовить.
А тут их двуручными мечами самих пошинковали.
Когда я это рассказал в присутствии одного толкиениста, то он аж на дыбы взвился:
— Да не ври ты так. А то на нас, толкинутых, и так постоянно кто-нибудь наезжает, типа козлов-журналюг, которые ни в чем не разбираясь, хотят делать сенсации. А тут еще ты…
Я ему честно и отвечаю:
— Да какие там сенсации… Вот однажды я просто пошёл на Мальцевский рынок, где, по слухам, одному слепому подарили вязаную шаль. Вижу, в рядах толкиенисты барахлом детским торгуют. Присмотрелся: всё в кровищ-щ-ще! Ну, спрашиваю так осторожно — откуда, дескать. А они не отвечают. Свежее мясо стали предлагать. Свежатинки, говорят, поешь.
А у самих глаза пустые. Я пригляделся, среди бифштексов — палец с обручальным кольцом.
Вот это — да.
02 июня 2002
Вчера мне рассказали, что какой-то человек дал другому человеку в рыло. Эко невидаль! — подумал я, но мне тут же объяснили, что это произошло по политическим мотивам.
То есть в бубен настучали за либеральные ценности. Я, вообще-то, ни хрена не понимаю, что такое либеральные ценности, но начало мне показалось весьма обнадёживающим. Это здоровое явление — типа в бубен.
Потому как многие люди предпочитают злопыхать, ругаться, плеваться, злобу таить, носить камни в нижнем белье, дуться грызунами и гадить из-под всяких тишков. И общаться через периодическую печать.
Это — гадость и ворованный воздух. Про это уже написал один русский писатель так: "Большевиков ненавидели. Но не ненавистью в упор, когда ненавидящий хочет идти драться и убивать, а ненавистью трусливой, шипящей, из-за угла, из темноты.
Ненавидели по ночам, засыпая в смутной тревоге, днём в ресторанах, читая газеты, в которых описывалось, как большевики стреляют из маузеров в затылки офицерам и банкирам и как в Москве торгуют лавочники лошадиным мясом, зараженным сапом. Ненавидели все купцы, банкиры, промышленники, адвокаты, актёры, домовладельцы, кокотки, члены государственного совета, инженеры, врачи и писатели"…
А тут всё правильно. Ну, правда, я по рассказ я сужу об этой истории, понимая, что рассказы и пересказы всё врут.
Я вообще человек буйный, к этому склоняют меня особенности биографии,
