и настойчивыми нарушителями в сфере экономического шпионажа» [561] (справедливости ради следует отметить, что США, вероятно, не особо отстают от них). В качестве альтернативы Китай может вынудить западные фирмы продавать ноу-хау своим китайским партнерам по смехотворно низким ценам.
Как только Пекин получает нужную ему технологию, китайские компании начинают ее воспроизводить. Это та самая анекдотичная ситуация, когда иностранные предприниматели обнаруживают, что рядом с ними открылась фабрика, как две капли воды похожая на их собственную. И, что странно, эта фабрика производит точные копии западной продукции. В Вашингтоне считают, что Пекин планирует в конечном счете вытеснить иностранные компании из Китая. Теоретически в этом есть смысл: как только китайские компании завладеют иностранными технологиями, Пекин, возможно, решит, что конкурирующим иностранным фирмам больше незачем оставаться на внутреннем китайском рынке [562].
Об этих недобросовестных действиях широко известно, но это лишь один из аспектов американской озабоченности по поводу Китая. В последние годы американское правительство также все больше беспокоится о том, что разрешение китайским технологическим компаниям работать на территории США или использование американскими государственными учреждениями технологий китайского производства ставит под угрозу национальную безопасность. Именно по этой причине на Западном побережье перестали летать БПЛА для контролируемого выжигания растительности. Однако проблема не ограничивается дронами. Утверждается, что все китайские высокотехнологические компании связаны с китайским государством, и их можно заставить тайно собирать данные о западных потребителях своей продукции.
На бумаге эти опасения выглядят обоснованными. Несмотря на отсутствие (публичных) сведений о подобных случаях, закон о национальной безопасности Китая может вменить китайским компаниям, работающим в США, сбор информации об американских гражданах или предприятиях и отправку ее в Пекин. У китайских компаний не остается другого выбора, кроме как сотрудничать с Пекином; согласно законодательству Китая, они не имеют права оспаривать такие запросы [563]. Многие американские компании уже всерьез задумываются об этих проблемах. Так, например, технологические поставки для Google и Facebook [564] обязаны быть не связанными с Китаем [565].
С этой точки зрения особенно явную угрозу представляют вышки сотовой связи китайского производства, установленные вблизи правительственных объектов — например, федеральных учреждений или военных баз. Именно в этом заключается суть дискуссии вокруг участия Пекина в глобальном развертывании телекоммуникационных сетей 5G. «Ястребы» считают, что Китай может использовать эту инфраструктуру для наблюдения за секретными объектами. Сторонники Китая не преминули заявить, что такие опасения носят теоретический и надуманный характер. Однако прецеденты имеются: в двух случаях [566] Китай обвиняли в шпионаже за штаб-квартирой Африканского союза в Эфиопии. Пекин и китайские компании, подозреваемые в причастности к этим событиям, отвергли обвинения, серьезность которых Африканский союз также (хотя и необъяснимо) преуменьшил [567].
Еще более тревожным выглядит в глазах американских спецслужб наихудший сценарий развития событий. Некоторые эксперты опасаются, что установка на территории США телекоммуникационного оборудования китайского производства даст возможность Пекину отключить американские телефонные сети или Интернет [568]. Большинство аналитиков считают, что в действительности это неосуществимо. В любом случае это кажется маловероятным: ведь при крахе американской экономики рост Китая прекратится. Если Китай пойдет на такой крайний шаг, то у него появятся долгосрочные проблемы с тем, чтобы убеждать другие страны в необходимости покупки китайского телекоммуникационного оборудования. Но если США и Китай окажутся втянутыми в прямой военный конфликт, например из-за Тайваня, Пекину будет нечего терять.
Проблемы, связанные с Китаем, выдвинулись на первый план при Дональде Трампе, однако с ними не справятся и при президентстве Джо Байдена (и после него). Трамп не вызвал никаких изменений в отношении Пекина; несмотря на его патетические заявления, он лишь выявил сдвиг консенсуса по отношению к Китаю внутри американского истеблишмента [569]. После многих лет дебатов и надежд на то, что китайское руководство выполнит свои обязательства перед Всемирной торговой организацией (ВТО), демократы и республиканцы сегодня соглашаются, что Китай и США являются конкурентами. В Вашингтоне сходятся во мнении, что шансы на улучшение отношений между двумя странами в ближайшие десятилетия невелики [570]. Для Соединенных Штатов Китай больше не является полезной и дешевой мировой фабрикой.
Обе партии в американских коридорах власти разделяют общую точку зрения: Китай разворачивает обновленную версию экономического империализма, подобно Великобритании в XIX веке или Японии после Второй мировой войны. Вашингтон считает, что он должен остановить Пекин на этом пути, чтобы сохранить за собой роль единственной мировой сверхдержавы [571]. Некоторые американцы доходят до того, что рассматривают американо-китайское столкновение как знаковое противостояние — наравне с борьбой с бывшим Советским Союзом или исламистским террором. Возможно, реальность не столь драматична. Противостояние между Америкой и Китаем — это борьба за экономическое доминирование между нынешней экономической сверхдержавой и ее развивающимся конкурентом.
Неудивительно, что в этой экономической войне Соединенные Штаты стремятся использовать все формы экономического давления. Администрация Трампа ввела тарифы на американский импорт из Китая (объемом 360 млрд долларов) [572]; Байден дал понять, что не собирается их отменять [573]. США также наложили санкции на китайских лиц, причастных к нарушениям прав человека как в отношении уйгурского меньшинства в Синьцзяне, так и в отношении участников продемократических протестов в Гонконге. В финансовой сфере американские законодатели подумывают об исключении акций китайских компаний из списков на американских фондовых биржах (их объем превосходит 1 трлн долларов) [574]. Конгресс также рассматривает вопрос, чтобы запретить фонду Thrift Savings Plan, управляющему пенсиями миллионов сотрудников федеральных органов власти, инвестировать в китайские компании [575].
Принятие столь жестких мер в отношении Китая имеет весьма большое значение. Соединенные Штаты уже привыкли применять экономические санкции, однако на этот раз они накладываются не на государство-изгой вроде Северной Кореи, Сирии или Венесуэлы. На этот раз американские санкции направлены против демографического гиганта, постоянного члена Совета Безопасности ООН и второй по величине экономики мира (в начале 2030-х годов Китай станет крупнейшей экономикой) [576]. Санкции США против Китая также оказывают непосредственное влияние на уровень жизни почти 2 млрд американских и китайских граждан; при введении тарифов счет почти всегда оплачивают потребители [577]. Однако в реальности в общей картине мира эти меры остаются скромными.
Тарифы наносят ущерб потребителям, но их можно отменить одним росчерком пера. Финансовые санкции в отношении китайских физических лиц не особо вредят, поскольку практически все они не имеют связей с США. Угрозы исключить китайские компании из списка Нью-Йоркской фондовой биржи являются всего лишь символическими: эти фирмы просто привлекут капитал в других местах, например, в Лондоне, Токио или Гонконге,
