Когда я начал разгружаться, казалось, что на город опустилась глубокая ночь. Света уже сдала смену и просто ждала моего приезда. Она подменила у окошка Ивана, нашего самого молодого продавца, а тот помог освободить машину от надоевшего груза. Мы управились довольно быстро, но что-то было не так. Я не сразу понял, что не хватает привычной тесноты. В киоске не было тары. При желании можно было даже станцевать, если не сильно размахивать руками.
- Где ящики? - спросил я Свету, когда она отошла от окошка.
- Я их продала, - сказала она безмятежно, - Достали. Уже сидеть негде было…
- Ты что, серьезно? - перебил я, вспыхнув, как бенгальский огонь, но все еще надеясь, что это шутка. Никто и ничего не имел права покупать или продавать без нашего с Серегой ведома.
- Успокойся, - сказала Света, улыбнувшись и взяв меня за руку. -
Все нормально. Помнишь трех хачиков, которые два месяца назад предлагали нам палево? Они открыли пункт приема посуды на углу за хозтоварами. Скупают водочные бутылки по рублю. У них такой наплыв, что тары не хватает. Я им продала по триста рублей за ящик, а у нас по накладным залоговая стоимость - сто пятьдесят. Двойная цена с ящика вроде бы неплохо. Забрали все, даже дюраль, и готовы купить еще.
Бенгальский огонь погас, так и не разгоревшись. Сказать было не чего. Неплохая сделка. Можно было продать им всю тару, которая у нас зависла. Весь вопрос заключался в том, согласится ли на это Угланов, наш поставщик. Иногда у него самого не хватало ящиков и он наотрез отказывался брать деньгами. Тем более, что до сегодняшнего дня я считал, что Угланов монополист в городе по приемке пустой посуды. Если ему перебежали дорогу, то не миновать разборок.
- Да ладно, все еще можно вернуть, - как будто читая мои мысли, продолжила Света, - Я им дала как бы взаймы, если что, заберем обратно.
- Мы этот вопрос еще обсудим, - хмуро сказал я.
- Эй, взбодрись, - она игриво потрепала меня по щеке. - Лучше пересиль себя и скажи спасибо. Сейчас тебе станет еще веселее. Я самовольно истратила пол-литра на расчистку территории.
Света посмотрела на меня воинственно, ожидая моей негативной реакции.
- Можете тратить литр в сутки в течение пяти дней, пока все не просохнет, - сказал я примирительным тоном.
- Обойдутся, алкаши, - Света скривила рот.
Собрав длинные каштановые волосы под пушистую вязаную шапочку, она накинула зеленый кожаный плащ и самодовольно посмотрела на меня, давая тем самым понять, что свой долг выполнила и готова идти. В ее руках, неизвестно откуда, появились два огромных пакета, по всей видимости, с рыночной жратвой, которую она периодически таскала своей маме и четырехлетнему сынишке. Мы попрощались с Ванькой и вышли.
Никто не будет спорить; Света эффектная женщина, к тому же лучший продавец в нашей с Сергеем конторе. Она всегда все делала правильно и своевременно, иногда решая сложные вопросы в наше отсутствие. Но все ее положительные профессиональные качества превратились в моих глазах в недостаток после того, как в начале зимы она поселилась в моей квартире на правах то ли жены, то ли любовницы. Я даже сам не понял, как это произошло, просто один раз она осталась и уже больше никогда надолго не уходила. Я даже привык к ее сыну, к которому она теперь ходила проведать или, наоборот, приводила в гости. Надо сказать, что нас обоих такое положение вещей вполне устраивало, если бы не мои вспышки непонятной злобы, вызванные ее старательностью и сообразительностью.
Когда мы подъехали к шлагбауму, зазвонил сотовый. Я недолюбливаю мобильник! Этот плод человеческого разума сократил мою жизнь на несколько лет. Его зловещий сигнал чаще всего не предвещал ничего хорошего, он означал, что в мою жизнь вторглась налоговая инспекция, пожарная охрана, санэпидемстанция, милиция или, что еще хуже, новоиспеченные непонятно откуда появившиеся братки. Особенно я терпеть не мог, когда звонивший употреблял слово «срочно»: «Срочно приезжай», «Срочно позвони», «Я не могу говорить, они рядом…» и т.д. … Приходилось нестись с замиранием сердца через весь город под запрещающие сигналы светофора, по пути вынося, от неведения происходящего, приговор всей своей коммерческой деятельности, которую, по мнению звонившего, постигла непоправимая катастрофа.
Наши киоски были для нас с Серегой, как заблудившиеся дети, беспомощные и ранимые, свернувшиеся калачиком на промозглых улицах враждебного мегаполиса. Они нуждались в круглосуточной опеке и по большому счету больше тратили нам нервов, чем приносили дохода, особенно в последние три года, когда основным бичом предпринимательства стала конкуренция.
Однако на этот раз нам ничего не угрожало, я только что объехал все свои точки и был абсолютно уверен, что ничего экстраординарного не случилось.
Звонил Серега. Он начал что-то бормотать, как в трубке запикало и связь прервалась. У меня кончились батарейки. Я хотел перезвонить ему со Светкиного, но она как обычно забыла трубу дома. Меня вообще удивляет ее безалаберность в отношении трубы. Со мной это произойти не может в принципе. Выйти на улицу без телефона, для меня все равно что появиться на людях без трусов или в домашних тапочках вместо ботинок.
Чтобы перезвонить другу, мне пришлось выслушать из уст Эрнста нудную тираду на тему общественной безопасности, смысл которой сводился к тому, что телефон охранника не предназначен для того, чтобы по нему разговаривали всякие придурки, что этот номер никогда не должен быть занят и что связь охранника центрального рынка по своей значимости приравнивается к правительственной, а ему, Эрнсту, может сильно влететь, если в данный момент кто-то таинственный позвонит с какого-то загадочного пульта и услышит вместо бодрого голоса сторожа короткие гудки. Впрочем, разглагольствуя на эту тему, он все же позволил мне войти вслед за ним в его ветхую сторожку и даже указал на видавший виды телефон, весь обмотанный изолентой и, на мой взгляд, никак не способный обеспечить мало-мальски качественную и устойчивую связь, не говоря уж о правительственной.
Набрав номер, я, как и ожидал, услышал в трубке на заднем плане женский смех. Голос был слишком молодым для той категории женщин, с которыми привык проводить время, «отдыхать», как он говорил, мой напарник.
- Привет, Дальтоник! - весело сказал Серега. - Если что, я уехал в Гагино пробивать воду. Кстати, мне на самом деле на днях нужно туда съездить. Скоро начнется сезон, а по последним сведениям, там установили импортную линию по разливу газировки. Если моя позвонит, будь правдоподобен.
Это высказывание опять рассмешило его подругу. Все было в порядке вещей. Такое случалось далеко не в первый раз и, надо думать, не в последний. Справедливости ради нужно сказать, что если бы он на самом деле уехал в Гагино или, в какое-нибудь там Подымалово, то никто, в том числе и я, не удивился бы. Иногда он исчезал на пару дней, звонил из какого-нибудь захолустья, потом возвращался с КАМАЗом муки, которую обменивал в городе на сигареты и выгодно продавал через наши точки. Вместо муки мог быть цемент или олифа, не важно, но товар никогда не залеживался. При этом прибыль всегда делилась между нами поровну и он никогда не заикался о своих особых заслугах и не просил большей доли.
- Дальтоник! Ты где? - судя по голосу, в нем было уже ни как не меньше двух кружек пива.
- Я здесь.
- Я звонил к тебе домой, где ты шляешся?
- Работаю, в отличие от тебя, - сказал я сухо. - Ты отдал деньги Игорю?
- Нет, я перебил стрелку на завтра. Сам понимаешь… Я сказал, что деньги будут только утром. Правда, он просил привезти сегодня, сколько есть.
- Слушай, Серый, мне это не нравится.
- Да ладно, брось. Ты ведь все равно за рулем. Закинь. Сколько насобирал?
- Сорок штук.
- Вот и ладушки. А я завтра оставшуюся сотку к нему завезу, часов в девять с утреца. Потом заеду к тебе, заберу ключи от каблучка, заявки и поеду за бакалеей и сигаретами. А ты будешь отсыпаться, все-таки суббота. Лады?
Я не стал возражать. Да и какой смысл, когда все уже решено за меня и другого выхода все равно нет.
- Хорошо. Пока не забыл: перед тем как завозить сигареты в угловой киоск, перепиши номера акцизных марок. Есть подозрение, что Валька сидит на подставе
- В смысле?
- Кто-то возит ей товар из оптовых магазинов, и она подставляет его в продажу вместо нашего, а по кассе не пробивает. Воровать не воруют, но навар наш съедают.
- Понял.
- Особое внимание обрати на «ЛМ». В последнее время они у Вальки не бегут, а пешком ходят.
- Лады. Был в павильоне. Армяне молодцы: закончили штукатурку. Тигран просил денег. Я не дал, сказал - треть после подключения электричества.
- Правильно… Ладно, пока. Я поехал.
- До завтра. Светке привет.
Положив трубку, я тепло попрощался с Эрнстом, крепко пожал ему руку и похлопал по плечу, но ответных чувств в нем не вызвал. Мужик был явно не в духе. Закрывая за мной ворота, он все еще бубнил себе под нос, поддерживая свою речь расплывчатыми жестами.
