Еще больше, чем статья Крыленко, ранило заявление старшего брата Алексея: «Я осуждаю всякое антисоветское выступление, от кого бы оно ни исходило, будь то, как в данном случае, брат мой или кто-либо другой. С Александром Алехиным у меня покончено навсегда».
Алехину было больно и обидно. Можно себе представить, какова была бы его реакция, узнай он, что заявление брат делал если не по прямой указке, то уж наверняка по настоятельному совету сверху. Неумолимо приближалось время Павликов Морозовых…
Почти ни один чемпион мира до и после Алехина, покорив вершину Олимпа, не находил в себе сил и стремления подняться еще выше в своем творчестве. Большинство медленно начинало обратное движение, кое-кто в лучшем случае старался идти в ногу со временем. Фишера, например, после завоевания им шахматной короны никто больше не видел за шахматной доской в официальных соревнованиях.
Творческой натуре Алехина претил такой рутинный подход. Правда, став чемпионом мира, он больше года не появлялся на турнирной арене. Но то был не отдых после титанической битвы, тем более не упоение триумфом. Нужно было осмыслить произошедшее, произвести переоценку ценностей, чтобы выйти на новые рубежи. Нужно было, наконец, доказать шахматному миру, что он по праву носит титул шахматного короля.
И Алехин доказывает, причем с такой убедительностью, что шахматный мир, который после Ласкера и Капабланки удивить было трудно, буквально поразился. Шесть лет — с 1929-го по 1935-й — звучала лебединая песня великого русского шахматиста. В тринадцати турнирах сыграл он за это время и в десяти из них вышел единоличным победителем, дважды делил первые места и только раз опустился на ступеньку ниже. Дважды отстоял свой чемпионский титул в матчах с Боголюбовым. Блестяще выступил на четырех всемирных шахматных олимпиадах, неизменно показывая лучший результат на первой доске, где спор вели лидеры команд.
Но даже в этом списке блистательных побед особняком стояли турниры в Сан-Ремо (1930) и Бледе (1931).
Сан-Ремо. 16 участников — все сильнейшие гроссмейстеры мира, за исключением Ласкера и Капабланки. Только двоим удается устоять во встрече с Алехиным, закончив свои партии вничью. Остальные 13 участников оказались бессильными перед неудеримыми атаками чемпиона мира. На 31/2 очка опередил он второго призера Нимцовича, который проиграв Алехину партию, в сердцах воскликнул: «Он расправляется с нами, как с желторотыми птенчиками!"
Блед. 14 участников. Снова почти вся шахматная элита того времени. Соревнование проходит в, два круга, участникам предстоит сыграть 26 туров. Это поистине марафонскую дистанцию Алехин снова преодолевает без поражения. Финиширует он с таким отрывом, что второй призер Боголюбов сзади на целых 51/ очков. Ему на этом турнире удавалось все: и неожиданные атаки, и интуитивные жертвы, последствия которых предсказать невозможно, и смелые комбинации, когда, словно канатаходец, балансируешь по краю пропасти. То была высшая гармония, которая отличает настоящее Искусство и которая посещает художника в его звездные часы…
Капабланка не мог примириться с тем, что корона чемпиона перешла к другому. Он по-прежнему считал, что неудача в матче с Алехиным роковая случайность, и не более. Он готов признать, что был не в лучшей форме, а его соперник, наоборот, подготовился превосходно. И все же…
Великому кубинцу не было дано понять, что его шахматные минусы, пусть незначительные, тесно связаны с его человеческими недостатками. А это очень серьезно, если отсутствует самокритичность.
Победа в матче не изменила отношения Алехина к Капабланке. Иногда начинало казаться, что он мстит ему за все переживания. Пусть кубинец хоть чуточку поплатится за чрезмерную удачливость, за ту легкость, с какой он достиг вершины, тогда как другие тратят на это годы, а то и жизнь и часто безуспешно. Он не может рассчитывать на милость победителя. Шахматам при всей их демократичности чужд сентиментализм. Это жестокая, бескомпромиссная борьба, особенно на таком уровне, где решается судьба шахматной короны…
Алехин снова перечитал письмо Капабланки, в котором тот уведомлял, что вызывает чемпиона мира на матч-реванш. Он этого ожидал. Капабланка не из тех, кто легко сдается.
Если уж быть откровенным, то в его, Алехина, планы не входит еще одна встреча с кубинцем, тем более так скоро. Кроме того, Капабланка просит изменить регламент будущего матча: ограничить число партий, играть не до шести побед. Нет уж, на это он не пойдет, регламента менять не будет. Как игрался их первый поединок, на этих же условиях должен проходить и матч-реванш.
Капабланка будет огорчен? Что ж, на нем свет клином не сошелся. Есть другие претенденты — Нимцович, Боголюбов, Эйве, наконец. Нимцович вряд ли соберет необходимую сумму. Боголюбову это скорее удастся сделать. Переговоры с ним в стадии завершения. С Боголюбовым он готов даже играть на других условиях — на большинство из тридцати партий. Кое-кому это может не понравиться, скажут беспринципно. Ну и пусть. Пока он чемпион мира и вправе диктовать. Международная шахматная федерация, если Капабланка будет к ней апеллировать, наверняка не станет вмешиваться. Оставалась же она в стороне, когда кубинец огородил себя «золотым валом».
Шахматные Моцарт и Сальери (кто Моцарт, а кто Сальери, пусть определят сами читатели) так и не встретились больше в матче. Письма, которыми они время от времени обменивались, взаимные подозрения и обвинения вконец испортили отношения между двумя великими шахматистами.
После поражения в матче игра у Капабланки продолжительное время не клеилась. И когда некоторые готовы уже были его списать, у кубинского шахматиста открылось второе дыхание. Его выдающееся достижение в 1936 году на сильном турнире в Ноттингеме и неудача там же Алехина, где он был лишь шестым, вновь заставила общественность заговорить о возможном матче старых соперников. Но, увы, новому поединку не суждено было состояться. Его меньше всего хотел Алехин. Не слишком стремился и Капабланка, который скрепя сердце, вынужден был признать, что корона чемпиона — в достойных руках, и одна или даже несколько неудач чемпиона мира еще ничего не значат.
И все же еще один раз их пути вновь пересеклись. Произошло это в 1939 году на Всемирной шахматной олимпиаде в уже знакомом нам Буэнос-Айресе. Алехин возглавлял команду Франции, Капабланка — сборную Кубы.
О, это была увлекательнейшая гонка. Каждый из наших героев с такой страстью и настойчивостью стремился опередить другого, словно от этого зависела вся их дальнейшая шахматная карьера.
Гонка состояла из двух этапов— полуфинала и финала. Первый этап выиграл Алехин. В финале «гонщики» поменялись местами. И хотя суммарно у чемпиона мира очков было больше, приз (брильянтовую заколку) за лучший результат на первой доске был присужден кубинцу: при подведении итогов учитывались только очки, набранные в финале.
Так завершилась их последняя дуэль. Судьбе было угодно распорядиться так, что в одно и то же время жили два шахматных гения. Оба они были достойны короны чемпиона. Но корона была одна, поэтому и борьба двух великанов носила такой ожесточенный, порой драматический характер.
Если бы только знали, как он устал от всего этого. Каждую партию должен играть на выигрыш. От него как от чемпиона ждут чего-то необычного, только побед. Две кавалерийские атаки Боголюбова на престол он успешно отбил. Теперь предстоит новый матч с Эйве. Лет десять назад они уже встречались в тренировочном матче из десяти партий. Голландский гроссмейстер оказался крепким орешком. Алехину все же удалось сломить тогда сопротивление парт: и выиграть с минимальным перевесом.
Правда, в ход матча неожиданно вмешалось известие о том, что организаторы предстоящего нью-йоркского международного турнира (дело происходило в начале 1927 года) включили в положение о соревновании идиотский пункт, согласно которому участник, занявший второе место, если первым будет Капабланка, получает право на матч с чемпионом мира. И ни слова о том, что его (Алехина) матч с кубинцем дело решенное. Он прервал поединок с Эйве и уехал улаживать «недоразумение», к которому Капабланка скорее всего тоже был причастен.
Эйве, конечно, орешек крепкий, но, думается, он ему по зубам. Боголюбов, пожалуй, сильнее, но и тот бесславно «погиб». Кое-какие козыри у Эйве есть. Во-первых, матч будет проходить в Голландии, на родине претендента. А местные шахматисты влюблены в преподавателя математики в женском лицее, который осмелился бросить вызов самому чемпиону мира. Ну не геройство ли это? Поддержка претенденту обеспечена.
Во-вторых, Эйве большой знаток дебютов, поймать его на новинку нелегко. Хороший тактик. Чуточку дидактик. Зато обладает уникальной способностью по ходу борьбы впитывать в себя новый опыт и в наиболее ответственные моменты может превзойти себя. Кажется, Кмох, австрийский мастер, друг Эйве, назвал его «гением системы». На слух, может, не совсем понятно, но смысл ясен…
