— Это же прекрасная тема для фельетона, — звонит мне по телефону Уинтон, корреспондент агентства Рейтер.
В те дни мне довелось побывать во многих городах Западного Пакистана. И везде одно и то же — стены домов оклеены плакатами: «Сокрушим Индию», «Объявим священную войну индийскому империализму». Везде митинги и собрания в поддержку политики борьбы с Индией.
Каждый вечер объявляются воздушные тревоги. Надсадно воют сирены, и пакистанские города погружаются в темноту. Война ожидается со дня на день, департамент печати не делает из этого секрета.
Утром 2 декабря отменяются рейсы Пакистанской авиакомпании внутри страны.
— На всякий случай перегнали пассажирские самолеты в Иран, — откровенно сообщают мне в билетной кассе.
Я надеялся слетать в Исламабад, где ожидалась пресс-конференция в министерстве информации о положении на Востоке. Вечером 3 декабря, незадолго до наступления сумерек, ловлю волну радио Дели. Диктор передает экстренное сообщение: ВВС Пакистана атаковали ряд аэродромов и стратегических узлов Индии. В Кашмире пакистанские части перешли линию перемирия.
Это война.
Едва стемнело, как взревели сирены. Воздушная тревога. Бьют зенитные орудия, по небу бегают пучки прожекторов. Один за другим раздаются взрывы. В районе морского порта и аэродрома вспыхнули пожары. Судя по всему, бомбежка ведется прицельная, атакам подвергаются военные объекты.
Налет еще не прекратился. Подошло время связи с Москвой. Набираю номер международного узла. Оператор, которого я хорошо знаю, он не первый год работает на линии, извиняясь говорит, что власти распорядились связи советским журналистам не давать. Трубку берет другой человек и сообщает, что линия не в порядке. Так, впрочем, отвечали все время, пока шли военные действия.
Кажется, атака отбита. Бравурная музыка. Снова сигнал воздушной тревоги, снова треск зенитных установок и уханье бомб. Так почти до самого рассвета.
Утром улицы запружены людьми, Чтобы пробиться к карачинскому департаменту министерства информации, приходится делать большой крюк. Ревет репродуктор. Регулировщики, бросив посты, смешались с толпой, ждут официальных сообщений. Возле почтамта толпа ребятишек забрасывает камнями вытащенные откуда-то портреты индийских руководителей. По Бандер-роуд идет демонстрация. Это в основном студенты, муллы, нищие. Над головами транспарант: «Индия, теперь ты ответишь за все!» Вокруг снуют фоторепортеры.
На Клифтоне, неподалеку от старой ратуши и американского консульства, митинг. Пакистанские и китайские флаги, портреты Яхья-хана и Мао Цзэ-дуна. Динамики доносят голос оратора, призывающего разгромить Индию. Подъезжает «мерседес» с эмблемой китайского представительства. Оттуда появляются два китайца — я не помню случая, чтобы китайцы появлялись в городе в одиночку, — и толпа на руках несет их к импровизированной трибуне.
— Покончим с Индией и русскими агентами! — вопит из динамика голос. — Победа! Победа!
Наконец подъезжаем к зданию департамента министерства информации. Солдаты и студенты закладывают окна и входы в здание мешками с песком. На крышах пристраиваются зенитные пулеметы. Ребятишки оклеивают заборы плакатами одного и того же содержания: победа за Пакистаном!
В кабинетах и коридорах толпятся газетчики. Доносится стук пишущих машинок. Ко мне подходит Зафариаб Али, ведающий связями с иностранными журналистами.
— Час расплаты с агрессором настал. Эта война перекроит всю политическую карту Южной Азии, — совершенно серьезно и уверенно заявляет он мне. — Хочу также предупредить вас: поменьше ходите по улицам. Сегодня советские люди у нас не в почете…
Захожу в кабинет Халида Али. Там собралось человек двадцать иностранных корреспондентов и редакторов местных газет. С минуты на минуту ожидается выступление президента.
Позывные исламабадского радио. Выступает Яхья-хан. Подчеркнуто сурово и торжественно обвиняет в агрессии Индию, объявляет войну до победного конца.
— Солдаты, вперед и только вперед! Сокрушим Индию! Да поможет нам Аллах в этой справедливой войне.
Я не вижу особого восторга на лицах пакистанцев. Это люди информированные, они знают действительное положение дел.
Халид Али говорит, что в пресс-зале журналистов ждет представитель армии, он расскажет о положении на фронтах.
Военный в полковничьих погонах сообщает, что в Восточном Пакистане армия отбросила за государственную границу индийские части и подразделения «мукти-бахини», идет успешное освобождение Кашмира, индийские ВВС понесли значительные потери в результате налета пакистанских самолетов.
Затем, помолчав, продолжает:
— Должен огорчить русских корреспондентов: самолеты, поставленные Советским Союзом Индии, — очень удобная мишень.
Вечером снова тревога, взрывы бомб, захлебывающаяся стрельба зениток, пожары. Ветер дует с моря, и гарь от подожженных в порту нефтехранилищ проникает в дома.
Каждый раз с наступлением темноты город оказывается во власти добровольцев из отрядов гражданской обороны. В основном это школьники. Они бегают по улицам, смотрят, не пробивается ли где-нибудь свет из окон. Швыряют камчи, если обнаружат полоску света, разбивают плохо замаскированные фары на машинах.
Забавный случай произошел и в нашем корпункте. Все окна с внешней стороны мы закрыли кусками черной фанеры. Как-то днем приходит в сопровождении юнцов полицейский проверить состояние маскировки. Вид у всех грозный, на головах зеленые каски, в руках металлические прутья. Но ведут себя вежливо. Осмотрели весь дом, полезли на крышу, подозрительно косясь на телеантенну. Затем заявляют, что маскировку окон следует заменить: черное отражает лунный свет. Тем более что окна фасада нашего дома обращены в сторону аэропорта.
Я, естественно, обещаю сделать так, как они сказали.
— Мы уважаем иностранцев, хотя вы и не на нашей стороне, — заметил полицейский, — сегодня же пришлем своего маляра. Он поможет.
К вечеру пришла группа добровольцев и с ними маляр. Они основательно покрасили темную фанеру… черной краской.
Журналистов опять приглашают на пресс-конференцию. Все радиостанции мира сообщают, что военные действия складываются неблагоприятно для Пакистана. Наступление в Кашмире захлебнулось. Индийские десанты уже под Даккой. На западном фронте пакистанцы отступают.
Представитель же военного командования заверяет журналистов:
— Наша армия продолжает наносить врагу сокрушительные удары. Индийцы большими группами сдаются в плен. «Мукти-бахини» разбегаются при первом же выстреле. Потери в авиации у Индии колоссальные. Трудно даже сказать, сколько мы сбили самолетов. Причем большинство их советского производства. Смешно сказать, вражеские самолеты подбивают даже из обыкновенной винтовки, как это недавно сделали студенты Хайдарабадского университета.
Корреспондент агентства Рейтер Уинтон просит показать хотя бы один сбитый самолет, желательно советского производства.
Ответ полковника я заношу в блокнот точно:
— Мы сбиваем самолеты таким образом, чтобы они падали только в море, не причиняя ущерба городу.
Налеты ВВС Индии на пакистанские города усилились. Воздушные тревоги все чаще стали объявляться днем. Правда, замечено, что бомбежке подвергаются лишь военные объекты.
…Все иностранные представительства решили эвакуировать семьи своих сотрудников. Пришло указание об эвакуации из Исламабада и Карачи наших жен, детей, а также всех специалистов, работающих по контрактам с местными фирмами. Ждем день, другой, а самолетов все нет. Пакистанские власти не дают коридора нашим самолетам, ссылаясь на то, что индийское командование не отвечает на просьбу не совершать рейдов на Пакистан в часы проведения эвакуации.
12 декабря в Исламабад прибыли два Ил-18. Посадка проходила в невыносимо тяжелых условиях. Она продемонстрировала необыкновенную выдержку и мужество женщин, детей, технических сотрудников, дипломатов. Едва наши люди вышли из автомашин, как в них полетели камни и палки. Прикрыв собой детей и женщин, сотрудники посольства, торгпредства и ГКЭС во главе с нашим послом А. А. Родионовым двинулись к самолетам.
Хулиганы выскочили на взлетные полосы, оттащили посадочные трапы, стали мешать пилотам заводить двигатель. Лишь после длительных переговоров и трепки нервов власти разрешили советским самолетам подняться в воздух.
На следующий день предстояла эвакуация семей членов карачинской колонии и специалистов, работавших в государственной Корпорации по развитию нефтяной и газовой промышленности. Эвакуация из Карачи прошла спокойно, без каких-либо инцидентов. Дал себя знать решительный протест, заявленный Советским правительством пакистанским властям.
