И в России тоже, несмотря на мировые войны и чудовищные потери, чуть не половина населения — ярко выраженные германофилы. Совершенно нелогично, учитывая недавнюю историю. Совершенно закономерно, если помнить — мы ближайшие родственники по древнему арийскому наследию.
И из наследников культуры мы ближе всех к исходному наследию. Даже говорим, издавая похожие звуки.
Половина мира сегодня — часть индоевропейского мира. Но в разной степени. Политически некорректные высказывания уже стали нормой для автора этой книги, что тут поделаешь! Так вот — из всех народов русские в самой большой степени наследники праиндоевропейцев.
Россия — европейская держава? Да.
Россия — евразийская держава? Да.
Россия — христианская страна? Да.
Все эти утверждения верны, и я совершенно не собираюсь заменить их чем-то, отрицать их или восставать против них. Но я скромно замечаю, что эти утверждения вполне можно дополнить еще и таким:
Россия — самая арийская страна.
Некорректно? Вне всякого сомнения. Зато правдиво. Попробуйте это опровергнуть!
Родины
Удивительно дело, но у всех ариев, всех индоевропейцев оказывается много мест на Земле, где они могут чувствовать себя не чужими. Не во всех этих местах жили предки, во многих из них жили родственники или предки родственников.
Индоевропеец напоминает человека из большой разветвленной семьи. Можно ведь считать своим домом не только дом отца и деда, но и место, где жили прадеды, и дом дяди по матери, родственников отца…
Индусов неудержимо тянет на Север. Самые горячие головы — так аж до самого Северного полюса. Тянет потому, что их предки происходят отсюда, из холодных евразийских степей.
Что интересно — русских совершенно не тянет в тропики. Тянет конкретно к индусам. Интерес к другим народам тропической Азии (к вьетнамцам, кампучийцам или тайцам, например) довольно скромный, а вот к Индии — очень большой. Родственники.
Но вот к степям русский человек испытывает почему-то очень теплое чувство. Даже если прожил всю жизнь в лесной зоне и степи представляет себе довольно смутно. И все равно что-то родное!
Причем нас куда тянет? В ный Кавказ. Когда Потемкин Причерноморье. На Север в ХVIII веке завоевывал эти земли, это было очень популярной мерой. Создавалась огромная Новороссия — и в представлении большинства россиян в том была некая историческая справедливость. Мол, Россия возвращается туда, откуда нас вытеснили степняки. Но русских-то из Причерноморья никто отродясь не вытеснял. Во-первых, потому, что субэтнос великороссов возник значительно позднее, чем монголы уничтожили Русь Причерноморскую.
Во-вторых, потому, что сама эта Русь Причерноморская, Тмутаракань, была дальней и глухой периферией Древней Руси. Почему и стало слово Тмутаракань символом чего угодно, только не столичного местоположения.
А тем не менее нас неудержимо тянет в эти места. Хотим хоть раз в жизни увидеть Новороссию и окунуться не в какое-нибудь, а именно в Черное море. Можно сколько угодно обманывать самих себя, рассказывая, что это потерянная и обретенная вновь Русь. Но это не так. Степи Причерноморья, Северный Кавказ — это дом нашего троюродного дядюшки. Мы сентиментально относимся и к самому дядюшке, и к его дому.
А еще более сильные чувства испытывают русские люди к Европе, и особенно к Германии. Уж сколько раз говорилось, что европейцы вовсе не считают нас «своими»! (А они и правда не считают.) Что прагматические деловые интересы России и Запада то сходятся, то расходятся и не надо видеть в Западе своих братьев. Говорят… говорят… Мы вроде и верим — но не действует. Потому что на уровне сознания все верно, все справедливо. А на уровне подкорки мы знаем, что Европа, особенно Германия, — это дом. Дом предков, своего рода домик в навсегда покинутой деревне.
Может, кто-то возмутится этим образом — мол, какой же это «домик», могучая богатая Германия! Но опять же — на уровне сознания мы вполне рационально понимаем окружающий мир. А на уровне подкорки — вовсе нет. Для нас Северная Европа, ее дремучие дубравы, серые воды Балтики, ярко-голубые стремительные воды Дуная — это окрашенный сентиментальными чувствами прадом. В частной жизни это был бы дедушкин и бабушкин домик в деревне. Прагматически — ни зачем не нужное место, которое мы давно переросли. А в подсознании — место, где мы провели часть детства. Квохтание кур, тихий сельский вечер, бревенчатая стена дома, мычание коров на лугу…
Все это наполняет душу покоем, радует ее… и нас туда неудержимо тянет.
… Да-да! Именно! Плеск воды в Рейне, каменные укрепления среди болот, сиплое мычание зубров, заблудившихся в октябрьском тумане… Мы оттуда. Мы были там, и эта память хранится в наших генах. Мы любим Европу, что тут поделать. Мы испытываем к ней чувства младшего брата, который ушел из дедушкиного дома, а в этом доме остался его родственник, троюродный брат… Старший брат, которому очень хочется нравиться. Если даже младший брат давно перерос оставшегося, стал умнее и сильнее — все равно хочется, что тут поделаешь!
Мы и правда во многом переросли немцев — но все равно смотрим на них снизу вверх, как на потомков старшего брата, который остался в старом родовом доме. И пытаемся дружить с ними, нравиться им. Это иррациональное желание.
И ведь европейцы тоже чувствуют примерно то же самое!
Как неудержимо потянуло их в Индию, в Иран, стоило им узнать о родстве! Потянуло гораздо сильнее, чем требовали любые рациональные планы и желания колонизаторов. Ни культа Африки, ни культа Америки не возникало у французов и англичан. А вот культ Индии — был. И еще какой сильный культ, какое сильное стремление туда!
И в Россию их тянет просто неудержимо. Никакими геополитическими соображениями, никакими роскошными черноземами Украины, никакими богатствами России не объяснить этого упорного, мутного в своей иррациональности, буквально зоологического стремления.
И комплекс старшего брата! Того самого, что остался в родовом имении. Который и должен, как старший, поучать младшего, натаскивать и при необходимости — наказывать. По всем законам родового общества, которые тоже в крови у всех современных людей.
Реальное соотношений сил, интеллектов и возможностей во внимание не принимается. Инстинктивные программы и законы рода ничего не знают о карьере, интеллекте, богатстве и ученых степенях.
Возможно, читатель наблюдал нечто подобное, когда сельский родственник пытается высокомерно учить горожанина, приехавшего погостить в дом давно покойного дедушки. Такие сцены постоянно происходят в отношениях России и Германии. Далеко не всегда для поучений есть основания… в смысле — рациональные основания. Но очень хочется старшему брату учить. А младшему ну так хочется учиться… Против разума.
В общем, положение России одновременно и почетно, и незавидно. У нас, на нашей территории, находится слишком много домов родственников: от Индии до Ирландии. Родственники не оставят нас в покое, и в этом есть не только хорошие стороны.
Но, знаете, что? Мы их тоже не оставим в покое.
Чего бы ни достигли люди, их неудержимо тянет к своим корням. Можно сказать даже так: чем больше люди достигли, тем больше хочется им посмотреть на места, из которых вышли предки.
Частным людям хочется посмотреть на мирок, в котором жили деды и бабки… Для современных поколений это чаще уже прадеды и прабабки. Хочется войти, наклонившись, в избу под соломенной крышей, послушать, как ночной ветер поскрипывает сосновыми сучьями возле самого дома, а утром постоять на старом погосте, где время почти стерло буквы на памятниках.
Если деревеньку прапрадедов снесли при прокладке дороги, она исчезла при росте города, стала одним из его районов, — все равно хочется побывать на месте, где проходила жизнь предков и где покоятся их кости.
Людям цивилизации тоже хочется иногда оглянуться на мир, который породил цивилизацию. Исчезнувший патриархальный мир деревни столетней давности — уже мир бабушки с дедушкой… Мир Средневековья, древности, мир ариев — предки наших предков, пращуры мира нашей цивилизации.
Что поделать! Наша сложная городская жизнь достигла высочайшего развития, и вряд ли это предел. Все туже закручивается компьютерно-машинная спираль, устремленная в космическую бесконечность. Все дальше мы от примитивного, жестокого, но в чем-то очень уютного мира, где дом из бревен грели весело пляшущим в печке живым огнем, где люди выполняли раз предначертанные роли вождей, слуг, хозяев и хозяек в доме. Мир, где домашние животные сопели вокруг нас, одаривая шерстью и молоком, а бесчисленные малыши прыгали и ползали вокруг коров и овец. Нам часто хочется… не то чтобы оказаться опять в этом мире… Но хочется вспомнить о нем, заглянуть в мир отдаленных предков.
