Реформа естественных монополий проводится под диктовку их руководителей, в первую очередь А.Чубайса, ближайший советник которого, печально известный Е.Гайдар, до сих пор остается "мозгом" правительства Путина. Немудрено, что все варианты реформы нацелены на интересы руководителей монополий, а не страны, и сводятся к бесконечному механическому повышению тарифов (с мая 2000 года только на электроэнергию они выросли более чем в 1,6 раза!) и снятию ответственности с "последних олигархов".
— Реформаторы последовательно игнорируют целый ряд вполне естественных и самоочевидных требований здравого смысла. Так, не может вызывать сомнений необходимость обоснования реформы. Надо понимать, что и зачем будут делать с естественными монополиями. Недопустима ситуация, когда идея о разделении РАО "ЕЭС России" пропагандируется без внятного описания распределения между новыми компаниями финансовых потоков и, соответственно, инвестиционных ресурсов.
— Еще при разукрупнении предприятий в 1992-1994 годах эта ошибка привела к уничтожению многих из них. Ведь суть идеи Чубайса в том, что государство контролирует распределительные сети, а генерирующие мощности, в которых и сосредоточены проблемы энергетики, распродаются. В результате ответственность за обеспечение той или иной территории энергией будет нести не РАО "ЕЭС России", а частный и, как правило, иностранный инвестор.
Правительственная программа реформ естественных монополий игнорирует целый ряд их самоочевидных особенностей. Главное состоит в том, что естественные монополии — структурообразующие элементы экономики, обеспечивающие, к тому же, единство страны. Это не субъекты рынка, но его основа.
— Это поле, а не футболисты.
— Главная функция естественных монополий — обеспечение остальной экономике условий развития. Поэтому объективная цель государства — минимизация тарифов при достаточной надежности. Сами естественные монополии не понимают этого: так, устав РАО "ЕЭС России" определяет ее цель как максимизацию прибыли.
Реформа естественных монополий не должна вести к разрушению единства технологического комплекса, так как это приведет к опасному для всей страны падению их эффективности.
Важно понимать, что рост тарифов означает подрыв конкурентоспособности страны (поэтому ее стратегические конкуренты на Западе и поощряют стремление повысить тарифы под видом реформ). Главный критерий эффективности реформы: приведет ли она "при прочих равных условиях" к повышению тарифов и тем самым к подрыву модернизации России, или же она стабилизирует тарифы и станет основой роста (как это было в 1999-2000 годах).
— Видимо, первым шагом должно стать обеспечение полной финансовой прозрачности как самих естественных монополий, так и аффилированных с ними структур в России и за рубежом. Без этого нельзя понять, как устроена реформируемая естественная монополия. Более того: условием любого роста ее тарифа должна стать полная финансовая прозрачность. Нельзя проводить реформы "вслепую". Последствия "преобразований ради преобразований", по принципу "семь раз отрежь, один раз отмерь" хуже любой монополии?
— Классический пример — разрекламированная недавно реформа жилищно-коммунального хозяйства. Заявление председателя Госстроя А.Шамузафарова о том, что уже в 2002-2003 годах население должно будет оплачивать коммунальные услуги на 100%, не содержит и намека на оздоровление жилищно-коммунальных служб. Это значит, что их неэффективность и монопольный произвол будут не преодолеваться государством, но, как и прежде, оплачиваться населением — только во все возрастающих масштабах.
Выбирая между назревшими структурными реформами и привычной фискальной политикой образца 1995-1998 годов, правительство склоняется к курсу, приведшему к краху 1998 года.
Между тем рост тарифов без оздоровления управления жилищно-коммунальным комплексом — бессмыслица: чем больше денег получит эта монополия, тем хуже она их потратит. Механическое повышение коммунальных тарифов будет такой же капитуляцией правительства перед монополиями, как и неуклонный рост тарифов естественных монополий без обеспечения их финансовой прозрачности. Оздоровление комплекса, как и любой монополии, возможно не за счет повышения тарифов, но роста эффективности управления и снижения затрат, а об этом правительство даже не упоминает.
— Энергетическая катастрофа в Приморье, на которую оно ссылается, — не основание для роста тарифов?
— Ее локальность доказывает, что она вызвана именно управленческими (помимо отработки механизма устранения неугодного центру губернатора) причинами. В самом деле, достаточно вспомнить, как плата за электроэнергию собиралась во Владивостоке двумя энергетическими компаниями, каждая из которых отрицала права другой, а заместитель Чубайса публично извинялся перед приморцами за ошибки, допущенные при оценке потребности Приморья в энергии. Министр же финансов Кудрин и вовсе писал в отчете за первую половину 2000 года, что из-за ошибок в расчетах Минфина бюджетникам, чтобы не замерзнуть, понадобится дополнительно 9 млрд.руб., но Минфин, только в первом полугодии собравший 158 млрд.руб. дополнительных доходов, из которых 12 млрд. так ни на что и не были потрачены, не будет исправлять свои ошибки и предоставлять бюджетникам необходимые для их выживания средства.
— Усиление финансового давления правительства на население однозначно воспринимается как попытка компенсировать свою неэффективность ограблением людей. Конечно, обещание субсидий бедным утешает, но какой будет черта бедности?
— В стратегии Грефа она проводилась по прожиточному минимуму. Такое субсидирование способно лишить права на жилье и превратить в бомжей десятки миллионов россиян. Если же поддержку будут получать не нищие, а просто бедные люди, то обещанных и, вероятно, "взятых с потолка" 3 млрд.руб. (менее 9 рублей в месяц на семью) не хватит. Тогда, как это было еще в 1997 году с "адресностью социальной помощи", затея просто потеряет смысл: расходы на проверку уровня потребления и расширение сети собесов "съедят" экономию от полной оплаты коммунальных услуг малой (около 20%) частью обеспеченных россиян.
— Гораздо эффективней и справедливее установить, что владельцы элитного жилья уже сейчас должны оплачивать коммунальные услуги полностью. Но это неприемлемо для реформаторов, желающих оплачивать услуги на ту же часть, что и обитатели бараков, а автоматическое и не требующее размножения бюрократии деление плательщиков на богатых и бедных кажется ультралибералам "социализмом".
— Намерение форсировать жилищно-коммунальную реформу за счет населения, без роста эффективности управления — глупость. Как и другие меры, готовящиеся в рамках "третьего этапа либеральных реформ" (первый обернулся национальной катастрофой 1992-го, а второй — 1998 года), она ведет лишь к дискредитации президента и новому политическому кризису, как будто реформаторам мало тех сугубо экономических проблем, которые ждут нас в 2003-2005 годах.
— Что делать после преодоления идеологической ограниченности?
— Правительство не решает структурные проблемы и не открывает возможности для инвестирования не потому, что в нем собрались диверсанты. Все гораздо хуже! Там собрались ультралибералы, считающие государство не структурообразующим элементом рынка (которым оно признано во всем мире), а его противоположностью. Это не позволяет им даже увидеть ситуации, в которых госрегулирование является единственной возможностью обеспечения экономических свобод.
— О каких экономических свободах может идти речь в стране, где нищета и бедность являются нормой жизни для большинства населения? Прежде чем делать людей субьектами рынка, надо бы сначала сделать их "субъектами трехразового питания".
— Необходимо последовательно сокращать долю населения с доходами ниже прожиточного минимума, что, конечно, просто сказать и непросто сделать. Но только это стимулирует экономический рост повышением совокупного спроса и обеспечением социального мира. Чтобы пресечь возникновение иждивенческих настроений у руководителей регионов, разумно установить, что бюджеты высокодотационных регионов должны управляться федеральным Минфином и регулярно повышать порог "высокодотационности".
