Страсть к диктатуре у Дженина — род недуга. Недуг этот наследственный. Им заразил ИТТ еще основатель компании, ее первый президент полковник Бенн. Международные связи «Интернэшнл телефон энд телеграф» находились и находятся в теснейшем переплетении с диктаторскими режимами. Контрагентами ИТТ были Примо де Ривера и Франко, Гитлер и Муссолини, Батиста и Антонеску. В кормушке ИТТ кормятся латиноамериканские марионетки. Мистер «Никаких неожиданностей» упрямо ставит на диктаторов, требуя от них взамен «представительских расходов» лишь одного — никаких неожиданностей. Политических и тем более социальных. Конгломерат, находящийся на передовом рубеже научно-технической революции, исторически прикован к средневековью. Вот почему, патентуя выдающиеся открытия, он одновременно пытается закрывать Америки, если последние не вписываются в карту мира, висящую в кабинете Гарольда Сиднея Дженина. Не вписываются по своей политической конфигурации и социальной окраске.
Но ставить на диктаторов — значит играть в испорченный телефон. Диктаторы приходят и уходят. Тут нет никаких неожиданностей. Тут все закономерно. Мистеру Дженину известно это из первых рук. Сколько раз, поднимая трубку своего телефона, чтобы перекинуться веским словечком с тем или иным призраком дня вчерашнего, он слышит на том конце провода многозначительное молчание, а сквозь него высокочастотное дыхание века. Своды телефонно-телеграфной Сикстинской капеллы обрушиваются на «Микеланджело бизнеса», но он упорно затыкает уши себе и глотки другим. Казалось бы, непогрешимый жрец, о котором говорят, что он возвысился благодаря «двойной бухгалтерии в постижении человеческих ошибок», афоризмы которого на сей счет широко цитируются в многочисленных руководствах по менеджменту и зазубриваются наизусть будущими капитанами американского, европейского и японского бизнеса, упорно отказывается применять к самому себе эту двойную бухгалтерию. Отравленный «философией агрессивного ожидания и эффективных акций для достижения конечной цели», он тщетно пытается повернуть вспять колесо истории, словно оно диск его телефонного аппарата. Он засылает своих людей в Пентагон, госдепартамент и ЦРУ, он предоставляет генералам Пентагона, дипломатам госдепартамента и агентам ЦРУ сочные директорские синекуры в ИТТ, он штурмует во главе могущественного лобби Капитолийский холм и кулуары конгресса. Не находя выхода, он, холодный игрок и высохший бухгалтер, теряет голову, голову мудрой совы, и, забывая о декоруме, совершает опрометчивые поступки.
Так произошло, например, с «делом о чилийском миллионе». Но, прежде чем перейти к рассказу об этой цифре, необходимо хотя бы вкратце упомянуть еще о двух — ста пятидесяти миллионах и тридцати шести процентах. Первая цифра — ее следует рассматривать в долларах — отражала сумму капиталовложений ИТТ в Чили. Вторая цифра — ее следует рассматривать в голосах — отражала количество бюллетеней, полученных Сальвадором Альенде на президентских выборах 4 сентября 1970 года. Вторая цифра угрожала первой. Тридцать шесть процентов гарантировали Альенде победу на заключительном этапе выборов, который должен был состояться 24 октября того же года в чилийском конгрессе. А Альенде обещал национализировать имущество ИТТ и был полон решимости сдержать это свое обещание.
Оказавшись перед лицом столь неприятной неожиданности, мистер «Никаких неожиданностей» послал к шефу ЦРУ Ричарду Хелмсу его близкого друга, бывшего шефа ЦРУ, а ныне директора ИТТ Джона Маккоуна с предложением пошуровать в четыре руки за кулисами чилийской политики. Хелмс проявил «живейший интерес» к предложению Дженина. Вскоре в Вашингтоне состоялась секретная встреча между мистером «Никаких неожиданностей» и эмиссаром Хелмса Вильямом Брё, «гроссмейстером шпионажа», руководителем подрывных операций ЦРУ в западной хемисфере, то есть в Латинской Америке. Человек дела, Дженин с ходу предложил своему понятливому и податливому собеседнику «значительный фонд» — миллион долларов за «незначительную услугу» — не допустить водворения Альенде в президентский дворец «Ла Монеда».
За несколько дней до голосования в чилийском конгрессе Вильям Брё и вице-президент ИТТ Эдвард Геррити разработали «возможные акции американских компаний для создания нарастающей экономической нестабильности в Чили» (из показаний Брё в подкомиссии сената по мульти-национальным корпорациям). Предполагалось, что ИТТ вместе с другими «заинтересованными юридическими лицами», вроде «Анаконды», «Кеннекотт коппер», «Бэнк оф Америка», «Пфицер, инк» и «Ралстоун пюрина», развернет форменную войну-саботаж против правительства Народного единства. Банки должны были отказывать ему в кредитах, монополии — в поставках оборудования, запасных частей и технической помощи. Предполагалось искусственное создание финансового хаоса, взрыва паники с последующим закрытием страховых компаний, сберегательных и ссудных касс.
Пока Брё и Геррити занимались «техническими деталями», Дженин подбивал Вашингтон на организацию в Чили коалиции реакционных сил, чтобы остановить Альенде на пути к «Ла Монеда» или свергнуть его, если он все-таки попадет туда. Так родилась «формула Алессандри» — меморандум Дженина. Смысл его сводился к следующему: противопоставить Альенде экс-президента Алессандри, который после победы должен был уйти в отставку и передать бразды правления хунте генералов-компрадоров. Формула пришлась по вкусу обитателям вашингтонских коридоров власти, и американский посол в Сантьяго Эдвард Корри получил соответствующие инструкции. Как сообщал Дженину его чилийский проконсул, сообщал, захлебываясь от восторга, «послу дали зеленую улицу, чтобы удержать Альенде от прихода к власти». (Много позже в ходе сенатского разбирательства Корри охарактеризовал эту реляцию, как «вводящую в заблуждение», однако наотрез отказался раскрыть характер полученных им инструкций, воскликнув с наигранным возмущением и благородством, что «было бы аморально разглашать детали привилегированных коммуникаций между посольством и правительством…». Ах уж эти некоммуникабельные моралисты!)
Однако несмотря на все меры, принятые мистером «Никаких неожиданностей», его ожидало горькое разочарование: Альенде стал президентом Чили и вскоре подписал закон о национализации «Интернэшнл телефон энд телеграф». Плакали сто пятьдесят миллионов долларов Гарольда Сиднея Дженина.
Сам Дженин, утерев невидимые миру слезы и протерев знаменитые бухгалтерские очки, стал готовиться к реваншу, подстегиваемый все той же «философией агрессивного ожидания и эффективных акций для достижения конечной цели». Сидя за столом эпохи Людовика XIV («Государство — это я») и молясь на портрет папы римского Пия XI («Не укради» или «Не убий»?), мистер «Никаких неожиданностей» сочинял очередной наказ госдепартаменту и ЦРУ. Назывался этот наказ «Программой из 18 пунктов». Все восемнадцать пунктов Дженина, выдержанные в духе «дипломатии канонерок» (помните слова Сэмпсона о пиратской шхуне?), выдавали его пунктик: Латинская Америка семидесятых годов XX века по-прежнему мерещилась мистеру «Никаких неожиданностей» связкой банановых республик в авоське «Юнайтед фрут» или «Джерси стандарт».
Вооруженный «Программой» своего повелителя, шеф вашингтонского отделения ИТТ Вильям Мерриэм постучался в кабинет Питера Петерсона, занимавшего тогда пост помощника президента США по международным экономическим проблемам. Подобно мифологической сирене, Мерриэм услаждал слух Петерсона: «Надо сделать все тихо, но эффективно, для того чтобы Альенде не продержался более шести месяцев». В отличие от мифологического Одиссея Петерсон не дал себе труда привязаться к мачте корабля (государственного), дабы не впасть в искус. Было решено употребить джениновский миллион на финансирование оппозиционной правительству Альенде печати и на создание «надежных источников в чилийских вооруженных силах».
Практическое осуществление «Программы» поручалось нашему старому знакомому, гроссмейстеру по латиноамериканским гамбитам Вильяму Брё. (Несколько позже, оправдывая перед сенатской подкомиссией «Программу» Дженина, один из директоров ИТТ Джэк Нил, имевший за спиной тридцать пять беспорочных лет службы в госдепартаменте, дипломатически, как это ему показалось, заметил: «Люди ИТТ в долгу не только перед собой, но и перед чилийским народом. Чилийцы — великие демократы, и наша священная обязанность предотвратить превращение их страны во вторую Кубу»… В сентябре 1973 года ИТТ сыграла далеко не последнюю роль в превращении Чили во вторую Германию эпохи начала «тысячелетнего царства». Мистер «Никаких неожиданностей» прочувственно облобызал генерала-палача Пиночета и по телефону, и по телеграфу.)
«Дело о чилийском миллионе» стало достоянием гласности благодаря разоблачениям, сделанным знаменитым «разгребателем грязи» журналистом Джэком Андерсоном. Разразился грандиозный скандал. Пришлось вмешаться сенату. Было назначено слушание. Директора ИТТ, вызванные на Капитолий в качестве свидетелей, давали сбивчивые и противоречивые показания. Вице-президент компании Геррити, постоянно улыбающийся, обворожительный и общительный, как и подобает быть человеку, ответственному за паблисити фирмы, тратящему на ее «духовную косметику» сто миллионов долларов в год и получающему за это двести тысяч долларов жалованья, договорился даже до того, что объявил целью «Программы» своего босса «осчастливить президента Альенде американским присутствием». Уже тогда это звучало чудовищным лицемерием и кощунством. После зверского убийства Альенде фраза Геррити приобрела особый смысл, стала темой рока в чилийской трагедии…
