Валерий Вишняков. Нам стало известно, что Кудрин отослал президенту данные по намеченному объему госзаказа обороны на 2003 год. И вот этот намеченный "рост" оборонзаказа предусматривает по Кудрину восьмипроцентное уменьшение объема с компенсацией этих денег в 2004 году, а 2002-й секвестрировать на 10 процентов.
Анатолий Богданов. Хочу предостеречь, сегодня гуляет много всяких цифр и предположений, взятых чаще всего с потолка. Надо верить только реальным документам. Наше министерство представило в этом году в Минфин бюджет на следующий год. В нем расходы на науку, включая Федеральную космическую программу, должны быть увеличены на 20 процентов. И это идет в связи с той директивой, которую в марте выработали совет по науке при президенте, Совет безопасности и Госсовет. Там было четко высказано и мнение президента, и членов Совета, что науку ни в коем случае нельзя урезать. Что касается Федеральной космической программы, то она была включена в государственный оборонный заказ, и если он по какой-то причине срезается, то с этим необходимо тщательно разбираться. Это делается на заседаниях межведомственной комиссии по космосу под руководством академика Осипова. Эта комиссия создана в свое время президентом, состав ее утверждался председателем правительства, и в ней трудятся достаточно уважаемых людей: генеральных конструкторов, ведущих ученых. Эта комиссия является обязательной инстанцией для рассмотрения любого проекта или программы, предлагаемых для финансирования. И после рассмотрения всех предложений, их всесторонней оценки будет более-менее ясно, какое финансирование необходимо нашей космонавтике, и эта цифра будет согласовываться с Министерством финансов.
Владимир Рыбаков. Да, вниманием нашу отрасль не обходят. Сейчас предполагается коренным образом изменить структуру всей нашей промышленности, сделать холдинги, и получать какие-то государственные средства смогут только частные предприятия. В министерство со сменой руководителя пришли новые люди. И интересный факт: возглавил работу по концепции холдингам Беккиев Азрет Юсупович, который по роду деятельности метеоролог, и он 2-3 года проработал в Кабардино-Балкарии представителем Росвооружения. То есть знаком с отраслью лишь по одному региону и то специфически. Сейчас он руководитель департамента, ему выделены огромные средства — полмиллиарда рублей — именно на разработку этих концепций глубокого реформирования оборонной промышленности всей страны. Возникает естественный вопрос: почему реформой промышленности занимаются люди, далекие от нее?
Павел Виноградов. Можно выделить деньги на любую разработку, но это мало поможет отрасли или предприятию, если не выделить при этом денег на реальное производство. Я могу сказать по своему предприятию РКК "Энергия", если взять всю нашу программу финансирования, то из 100 процентов финансирования Российское космическое агентство выделило нам всего 21 процент. Остальное покрывается из собственных средств, из наших коммерческих программ. Но и за эти 21 процент мы были бы благодарны агентству, если бы оно их дало. Но ведь на сегодняшний день они заплатили лишь шестую часть от обещанного. Как работать в таких условиях? О какой перспективе может идти речь? Здесь, какие холдинги ни создавай, проку не будет никакого. Если нам нужно 5 миллиардов на выполнение программы, а тебе дают лишь 160 миллионов. Понятно, что вся эта программа вылетит в трубу. Это наглядный пример отношения государства к космонавтике. Чиновникам, видимо, просто не нужна космическая безопасность, им не нужны современные системы связи, управления, разведки и навигации. Поэтому в отрасли начинаются процессы обвального распада. И главное сегодня то, что с предприятия уходят лучшие специалисты, профессионалы. Люди, влюбленные в свое дело, отдавшие космосу всю жизнь. Они не выдерживают нищенского прозябания. А ведь чтобы вырастить такого специалиста, нужно не менее 10 лет, и то при условии хорошего финансирования.
Анатолий Богданов. Мне кажется, что причина бедственного состояния космической промышленности не только в том, что денег выделяется слишком мало, но и в том, что они попросту распыляются. Какова сейчас структура нашей промышленности? К примеру, в одной только Москве четыре крупнейших предприятия: центр Хруничева, "Энергия", Реутов, МПО Лавочкина, я не называю Самару и Миас, и все они содержат полную экспериментально-техническую базу. При этом создавалась она под сходные аппараты и фактически дублирует друг друга. И этот огромный камень висит на шее каждого из перечисленных предприятий и топит их, так как расходы на содержание такой базы огромны.
В той же Западной Европе, у которой бюджет во много-много раз больше российского, на всю Европу есть, по существу, лишь два испытательных центра. Первый центр полного цикла находится в Тулузе, и второй центр, в котором не совсем полный цикл, но есть особая испытательная база, это Нордвик, в Эстеке. И все. И что бы в какой стране ни проводилось, все это везется либо в Тулузу, либо в Нордвик, где по единым методикам, по единым стандартам происходит испытание. И деньги, выделенные на тот или иной проект, идут лишь на него, и на умеренную арендную плату за проведенные работы, но не на содержание этого сооружения.
А у нас на каждом предприятии находится такая структура. И пока так будет — никаких денег не хватит, потому что содержание этой экспериментальной базы отнимает процентов 35-40 бюджета каждого НПО. Необходимо срочно организовать структуры типа центров коллективного пользования для проведения эксперимента. Это, конечно, еще не холдинг. Что такое холдинг у нас, пока мало кто знает. Даже закона о холдинге еще нет. Но я могу рассказать про итальянские холдинги. У них, например, построили завод, который делает спутники "Глобал Стар", достаточно серьезные аппараты. Так вот, в комплектовании спутника участвовало пять стран, и они, что называется "с колес", собирали один спутник всего за десять дней и выдавали его под запуск. Вот что такое холдинг. Единая структура, с едиными стандартами, с едиными требованиями, с организованной связью. И не надо писать писем через агентство в соседние министерства.
Павел Виноградов. Экспериментальная база — это действительно кандалы для НПО. Но почему так получилось? Да потому что раньше мы делали по восемь машин в год, и все эти стенды, и барокамеры были загружены под завязку. Очередь на месяцы вперед была расписана. А сегодня все это простаивает и, конечно, это колоссальная обуза. Они действительно функционально дублируют друг друга. Например, у нас барокамера — 4 метра, НПО "Лавочкина" -2,7 метра, а в НИИ Химмаш — уникальная барокамера, 1800 кубических метров, но как туда попасть, если сейчас НИИ Химмаш на 101 процент работает на заграницу. Это, к сожалению, результат нашей прошлой деятельности, нашей прошлой политики, когда каждый генеральный конструктор был царь и Бог.
Я был в Тулузе много раз, видел их испытательный центр. Они 12 лет строили этот центр именно под задачи каждой страны, участвующей в проекте, каждой фирмы. И все это интегрировалось. Да, это правильно. Но как сейчас в наших условиях сделать нечто подобное? Нельзя же просто взять и сказать: так, ребята, давайте закроем все испытательные базы и сразу начнем работать в том же НИИ Химмаше?
Владимир Рыбаков. А ведь у нас, кроме этих стендов, еще существуют стенды, которые остались после программы "Энергия". Ведь официального документа о прекращения программы нет. По этой причине стенды сохраняется.
Анатолий Богданов. Что касается стендов на Байконуре, это особая статья, нам не разрешает ничего вывозить Казахстан.
Павел Виноградов. К сожалению, сегодня нет организации, нет органа государственного, который бы ставил конкретные задачи генеральным конструкторам и под эти задачи выделял финансирование. Сегодня же мы находимся в каком-то странном состоянии, когда генерального, как фокусника, спрашивают: а что вы еще умеете делать? Это? Как здорово! Ну продолжайте, но за свои деньги. А космическое агентство занимается в основном вопросами административно-хозяйственного плана.
Владимир Рыбаков. Была попытка восстановить руководство отраслью в рамках Министерства промышленности, науки и технологий. Это было до прихода Клебанова.
Павел Виноградов. При чем здесь рамки министерства? Я хочу сказать, что сегодня у государства полностью отсутствует стратегия в области ракетно-космической техники. И потому сегодня каждое предприятие существует лишь ради того, чтобы существовать. Делает железо ради того, чтобы просто делать это железо.
Анатолий Богданов. Я не согласен. Я напомню Указ президента еще прошлого, Ельцина. Когда 22 февраля 1992 года создавалось Российское космическое агентство, то в указе было четко определено: Российское космическое агентство является генеральным заказчиком космических комплексов, систем и средств гражданского назначения, в том числе оно отвечает за перспективу и за все остальное. То есть функции оно не потеряло. Другой вопрос, как оно их выполняет.
