Василий Авенариус - Чем был для Гоголя Пушкин

С. 492. …как сообщал он Максимовичу. — Михаил Александрович Максимович (1804–1873) — выдающийся этнограф, историк, ботаник. С Гоголем дружил с 1832 г.

С. 493. …писал… Погодину. — Михаил Петрович Погодин (1800–1875) — историк, археолог; издатель журналов "Московский вестник" (1827–1830) и «Москвитянин» (1841–1856). Собрал уникальную коллекцию письменных и вещественных памятников русской старины. С Гоголем дружил (то и дело ссорясь) с 1838 г.

С. 494. …рассказывает С. Т. Аксаков (1791–1859) — известный прозаик, автор мемуаров "История моего знакомства с Гоголем".

С. 500. … покровитель его граф Толстой Александр Петрович (1801–1873) — один из близких друзей Гоголя в его последние годы жизни. С 1856 по 1862 г. был обер-прокурором Синода.

С. 501. …рассказывает Тургенев… — Двух русских классиков — Гоголя и Ивана Сергеевича Тургенева (1818–1883) познакомил 20 октября 1851 г. гениальный актер Михаил Семенович Щепкин (1788–1863). Об этой встрече и о чтении Гоголем «Ревизора» Тургенев позже рассказал в своем мемуарном цикле "Литературные и житейские воспоминания" (1869).

С. 503. …князь Вяземский Петр Андреевич (1792–1878) — поэт и критик; друг Пушкина, но с Гоголем, однако, близок не был, хотя и написал две острые статьи в защиту его «Ревизора» и "Выбранных мест из переписки с друзьями".

Пушкин родился 26 мая (6 июня) 1799 г., Гоголь — 20 марта (1 апреля) 1809 г.

{* Вторая половина фамилии — Яновский — была опущена уже сыном-Гоголем. В письме к матери из Петербурга от 6 февраля 1832 г. он с обычным своим остроумием пишет:

"В предотвращение подобных беспорядков, впредь прошу вас адресовать мне просто: «Гоголю», потому что кончик моей фамилии, я не знаю, где делся. Может быть, кто-нибудь поднял его на большой дороге и носит как свою собственность".}

В "Мертвых душах" Гоголь сравнивает положение одураченных Чичиковым жителей города NN с положением школьника, "которому, сонному, товарищи, вставшие поранее, засунули в нос гусара, т. е. бумажку, наполненную табаком. Потянув впросонках весь табак к себе со всем усердием спящего, он пробуждается, вскакивает, глядит как дурак, выпучив глаза, во все стороны и не может понять, где он, что с ним было, и потом уже различает озаренные косвенным лучом солнца стены, смех товарищей, скрывшихся по углам, и глядящее в окно наступившее утро с проснувшимся лесом, звучащим тысячами птичьих голосов, и с осветившеюся речкой, там и там пропадающею блещущими загогулинами между тонких тростников, всю усыпанную нагими ребятишками, зазывающими на купанье, — и потом уже, наконец, чувствует, что в носу у него сидит гусар".

{* Вот несколько отрывков из журнала, веденного надзирателями Нежинского гимназического пансиона:

"13-го декабря. (Такие-то и) Яновский за дурные слова стояли в углу. Того же числа. Яновский за неопрятность стоял в углу. 19-го декабря. П-ча и Яновского за леность без обеда и в угол, пока не выучат свои уроки.

Того же числа. Яновского за упрямство и леность особенную — без чаю. 20-го декабря. (Такие-то и) Яновский — на хлеб и на воду во время обеда Того же числа. Н. Яновский, за то что он занимался во время класса священника с игрушками, был без чаю".}

Кроме единственного экземпляра в Императорской Публичной библиотеке уцелели до сих пор в частных руках только четыре экземпляра поэмы.

"Домик в Коломне".

"Сказка о купце Кузьме Остолопе".

* Из "Евгения Онегина".