Вскоре встретился сам председатель колхоза, высокий, средних лет, с чёрными свисающими усами казах.
– Это наш колхозник Дюсендибаев с 15-ой «тюленки». Ушёл он сегодня рано утром на промысел, увлёкся и заблудился…
На следующий день, Дюсендибаев летел обратно. Подлетая к «тюленке», Орлов заметил полуспущенный на мачте вымпел – сигнал о случившейся беде.
Завидев самолёты, люди выскакивали на лёд, бегали, махали шапками, привлекая внимание лётчиков.
Самолёты ещё катились по гладкому льду, а люди бежали к ним. Расстроенные, они начали было рассказывать о своей беде, но тут увидели тюленебойца – и в растерянности смолкли. Они не сразу поняли, что это он, их товарищ, но вдруг, повеселев, кинулись к нему и повели на «тюленку».
Старый кормщик с редкой, торчащей бородкой был особенно рад спасению тюленебойца.
– Ой, спасибо вам, спасибо! А мы уж думали – погиб он, – без конца повторял кормщик.
Лётчики, рассказав зверобоям о новых залёжках зверя, вылетели продолжать наблюдения за ходом промысла…
* * *
– Смотри! Ледокол! – восторженно сказал бортмеханик Ковылин и показал на грузно осевший в воду гигант.
– Ледяной бугор это, – хмуро ответил Орлов…
…Вчера над морем пронёсся штормовой норд-вест. Он разорвал ледяную кольчугу, укрывавшую водную гладь. И запенилось море, понесло ледовые поля… Они сталкивались, разбивались, осколки их кружились в кипящем море. Иные льдины, переворачиваясь на ребро, цеплялись за грунт, на них наседали другие. Всё это громоздилось, с диким грохотом осыпалось, оставляя заострённые вершины ледяных бугров.
Под крылом самолётов-разведчиков проплывали заснеженные ледяные поля. На некоторых из них виднелись вытянутые в длинную линию круглые лунки – там унесённые ветром порядки сетей.
Меж таких ледяных полей образовалась масса озёр самых причудливых форм. Зеленоватые волны там набегали одна на другую, ударяясь о ледяные бугры, как о борта огромных кораблей.
«Ну вот и заново всё начинать, снова залёжки искать», – подумал Орлов и посмотрел налево, где виднелся самолёт Рожкова, а внизу пробегала кромка льда с резкими изломами и крутыми поворотами; справа, теснясь, спускались на юг ледовые поля. Впереди открывались всё те же пейзажи зимнего Каспия.
Вдруг неожиданно взметнулись взбудораженные шумом мотора беркуты. Махая длинными крыльями, они описывали круги над островерхими ледяными буграми.
– Значит, где-то недалеко должна быть тюленья залёжка, – подумал пилот, провожая взглядом огромных птиц.
Вот на одной из льдин показалось круглое отверстие – это лазка, в которую ныряют тюлени. Пилот и механик насторожились, но тюленя не было видно. Ещё южнее удалялся самолёт…
Вдруг на льдине всколыхнулась чёрная масса. Она, меняя форму, медленно разползалась. Теперь было ясно видно тюленей. Одни неуклюжими прыжками направлялись поближе к торосам, другие переваливались в воду.
Тюленей становилось всё больше и больше… Залёжка найдена вновь.
– Вот теперь, Миша, ледокол непременно надо найти, чтобы он флот сюда затащил, – сказал Орлов и перевёл взгляд на горизонт.
Вскоре пошёл снег. Сквозь белёсую занавесь проглянуло курчавое облачко дыма.
– Там и будет ледокол, – и пилот уверенно развернул самолёт.
Вот уж корабль оказался в центре описываемого самолётом круга. Он медленно полз, как гигантский утюг, давил своей тяжестью лёд. Мелкие обломки льда тянулись вдоль его железных бортов к корме, где смешивались с бурлящим белым крошевом.
Многие из команд были рады случаю покинуть наскучившую тесную корабельную палубу. Группа матросов быстро спустилась на лёд. На ходу застёгивая новенькие светложёлтые полушубки, моряки спешили к самолётам. Среди них выделялась крупная фигура капитана. Высокий, широкий в плечах, в белковой шапке, одетый в дублёный полушубок и валенки, он напоминал известного капитана Воронина.
«Как полярники одеты», – подумал Орлов, смотря на их тёплую одежду.
Придерживая дымившую трубку, капитан поздоровался с пилотами и стал приглашать пилотов к себе.
– Прошу, прошу ко мне на корабль, – раздавался его отрывистый хриповатый голос. – Поговорим, чайком погреемся. Небось, замёрзли. Холодновато у вас там, – и он пальцем показал ввысь.
– Благодарю, – ответил Орлов, – времени у нас маловато. Поговорим здесь, а погреемся дома. Да и погодка что-то хмурится, – добавил он, недовольно осматривая потемневшее небо, сыпавшее мокрый снег.
– Ну, послушаем вас здесь, – согласился капитан, сдвинув шапку на затылок.
Орлов и Рожков подробно рассказали о найденной залёжке тюленя, о зажатых во льдах судах, о том, как добраться к ним.
– Петя, смотри, что это?! – спросил Рожков, повернув товарища в сторону самолётов. Орлов увидел, как самолёты слегка покачивались, словно они стояли на гигантских весах, поднимая и опуская один другого.
-Трещина между ними, – спокойно сказал Орлов. – Это не страшно, ветер «прижимный», льды не отнесёт.
– Ну, спасибо, теперь мне всё ясно, – благодарил капитан, – а всё же поторапливайтесь, уплывут ваши самолётики, и придётся мне гоняться за ними, – шутя закончил он.
Рожков, перешагивая трещину, услышал голос Орлова:
– Ты, Коленька, не отставай. Держись ближе. Пойдём вдоль кромки на остров.
– Есть! – громко ответил Рожков.
Самолёты устремились вперёд. Небо было тёмное, беспрерывно сыпался мокрый липкий снег, заслоняя ориентиры. Залепило смотровые козырьки и очки. Лётчики, сбросив очки, смотрели поверх козырьков. Ветер резал глаза. Всё меньше становилась видимость. Орлов, склонив голову за борт, следил за извилистой ледовой кромкой. Справа по борту она отделяла чёрную с пенистыми полосками воду, а слева – ледяные поля.
А снег всё лепил и лепил…
Самолёты покрывались льдом, который «шершавил» гладкую поверхность крыльев и утяжелял их. Вопреки желанию пилотов, машины теряли скорость.
Приближались к ледяным торосам. Орлов взглянул на торчавшие внизу глыбы и быстро дал мотору полную мощность. Напрягаясь, мотор загудел ещё сильнее и, казалось, он вот-вот разлетится на части. Но это не помогло. Самолёт лишь ненадолго приподнялся, а налипающий лёд вновь потянул его вниз. Как в лихорадке, задрожали все части самолёта. Орлов, осматриваясь, заметил удобную для посадки льдину и «плюхнул» на неё самолёт. За ним сел и Рожков.
Лётчики тут же принялись быстро сбивать лёд. Верёвками, рукоятками бортового инструмента они били по самолётам.
– Ну, теперь недалёк наш путь, – сказал Орлов, когда наледь была счищена.
Взлетели.
Вновь постепенно нарастал лёд. Совсем исчезла видимость. – Не вижу Рожкова, – крикнул механик.
– Приотстал, – не отвлекаясь от мелькающей кромки, ответил пилот.
Орлов ещё два раза сажал свою машину. Отбивали с механиком наледь. Снова взлетали и, наконец, приземлились на острове.
Вечерело. Рожков всё ещё не появлялся. Обеспокоенный Орлов смотрел на низкое серое небо, сторожко вслушиваясь в тишину: не раздастся ли шум мотора. А когда в домах островного посёлка засветились окна и вдали ритмично замигал маяк, стреляя пучками света в темноту, он быстро пошёл на радиостанцию.
– Мои радиограммы передал?
Молодой, с худощавым лицом, радист сосредоточенно выстукивая на ключе, часто откидывая сползавшие на глаза русые волосы, утвердительно кивнул ему головой.
– Володя, слушай! Слушай! Может, кто сообщит о нём, – заставлял радиста Орлов, как только он заканчивал передачу.
Володя осторожно крутил рукоятки, настраивал приёмник. То вправо, то влево бегала стрелка по шкале, выхватывая из эфира свистящие звуки.
– Есть! – придерживая рукой наушники, восторженно проговорил радист.
– Что там, Володя? – нетерпеливо спросил Орлов.
– С ледокола, – отрывисто выговорил радист, и его карандаш забегал по бумаге.
Не такого ответа ждал Орлов. Но, уходя с радиостанции, он всё же был успокоен тем, что ледокол будет искать пропавший самолёт.
* * *
Всю ночь ледокол шёл вдоль кромки, глубоко врезался в ледовые поля.
Мощным прожектором шарил по торосистым льдинам. Басисто ревела его сирена, будоража тишину…
Утром Орлов прочёл неуспокоительные радиограммы. В последней из них сообщалось о том, что из Астрахани на помощь вылетели два самолёта.
– Дела, дела, – тяжело вздохнул Орлов и принялся одеваться. Взяв отвердевший за ночь комбинезон, он невольно подумал о товарищах, о мучительной, сырой и холодной ночи…
Погода стояла хорошая, и Орлов ещё надеялся, что Рожков вот-вот появится над островом. Но время шло, а самолёта не было. В голову лезли тревожные, беспокойные мысли. Орлов тут же выживал их, и на смену наплывали хорошие воспоминания. Почему-то припомнился последний вечер, проведённый в семье Рожкова. Он не раз посещал эту небольшую, дружную семью. Серёжа – пятилетний сын, крутился всё больше около отца, вовлекая его в свои игры. Таня, жена Рожкова, заботливая женщина, закончив хлопоты по хозяйству, хотела взять от отца шалуна. Но тот крепко обхватил его шею и спросил:
