— настолько работа с новой „сменой“ у них систематизирована и поставлена на поток. (…) Не слишком ли интеллектуально для уголовников? А вдруг — вполне в духе XXI столетия — мы столкнулись с вредоносной социальной программой, пришедшей в Россию извне?» [690]
3. «Моральные предприниматели»
Институты и группы, раскручивающие моральную панику, в обоих случаях примерно одни и те же. Это неудивительно, поскольку события происходили примерно в одно и то же время, в обществе на этот момент сложился определенный набор «моральных предпринимателей», заботящихся о поддержании морального порядка. Вкратце перечислим их: это средства массовой информации и медиа; правоохранительные органы; система образования; судебная система; разнообразные группы активистов; политики и чиновники различных уровней (например, в обоих случаях были задействована система Уполномоченного при Президенте РФ по правам ребенка). Помимо прочих, и о «движении АУЕ», и о «группах смерти» как реально существующих и опасных явлениях неоднократно высказался Президент РФ [691], подтвердив своим авторитетом реальность опасности, которую несут «народные дьяволы». Причем в последний раз — 3 и 4 марта 2021 года — он говорил о «группах смерти» в контексте других явлений, в первую очередь — участия подростков в акциях протеста против задержания А. А. Навального.
Действия столь мощной коалиции «моральных предпринимателей» в обоих случаях привели к принятию законодательных решений: благодаря резонансу вокруг «групп смерти» в июне 2017 года были внесены изменения в Уголовный, Уголовно-процессуальный кодексы РФ, в некоторые другие законы; внесение «движения АУЕ» в реестр экстремистских организаций 17 августа 2020 года позволило создать инструмент для репрессивных действий.
4. Информационное пространство
Обсуждение проблем, связанных с «группами смерти» и «движением АУЕ», происходило в разных информационных пространствах — от высших эшелонов власти до скамеек у подъездов. Но нужно отметить, что важнейшим аспектом моральной паники стал Интернет как пространство, опасное с точки зрения «моральных предпринимателей». И действительно, как показали мои исследования [параграф VI.4], именно через Интернет и общение со сверстниками подростки и молодежь преимущественно получают информацию о тематике АУЕ; прочие же средства массовой информации являются источником знаний для более взрослых людей.
В случае «движения АУЕ» развитию темы послужили сферы Интернета, не связанные собственно с криминалом, — тематическая музыкальная и видеопродукция, «пацанские цитаты», интернет-шоу. В случае «групп смерти» такая «художественная» составляющая была представлена слабо, зато здесь оказали влияние определенные игровые практики, существующие в виртуальном пространстве.
В обоих случаях наблюдалось крайне слабое знание «моральными предпринимателями» реалий Интернета: судя по многим высказываниям и действиям, большинство из них не знакомо с содержанием интернет-сообществ и сайтов, якобы несущих опасность, не представляют себе специфики общения в Сети.
5. Формирующее воздействие на «народных дьяволов»
В обоих случаях деятельность «моральных предпринимателей» оказала мощное формирующее воздействие на объект осмысления. Именно благодаря широкому обсуждению в СМИ и системе образования «группы смерти» получили развитие, их ряды стали пополнять участники, в том числе выполняющие роль кураторов [692]. Большое значение общественный резонанс сыграл и в распространении бренда АУЕ.
В добавление к схеме сравнения из параграфа VIII.1 приведем еще несколько пунктов.
— В обоих случаях со всей очевидностью наблюдалась игровая составляющая моральной паники. И «группы смерти», и «движение АУЕ» предоставляют детям и подросткам прекрасные возможности для увлекательных игр. Неизвестно, дошел ли кто-то из участников «групп смерти» до завершения игры (напомним, что ни одного доказанного случая суицида по итогам игры нет), но несомненно, что тысячи пользователей пощекотали себе нервы, вбив в поисковике пугающие названия групп, разместив на своих страницах хештеги с согласием на игру, вступив в переписку с мнимыми или реальными кураторами; да и само выполнение заданий «кураторов» очень напоминает компьютерный квест и носит явно игровой характер: «На руке лезвием вырезать f5. (…) Проснуться в 4.20 и смотреть страшные видео. (…) Задание с шифром, как квест. (…) Залезть на мост. (…) В 4:20 пойти на рельсы» [693]. Многие справедливо отмечали, что деятельность «групп смерти» тесно встроена в игровые практики, существующие в современном виртуальном пространстве и за его пределами, в частности очевидно сходство с играми в альтернативной реальности (Alternate Reality Games или ARG) [694], разыгрывающими определенные сценарии частично в виртуальном плане, частично — в реальности [695]. В параграфе VI.6 приводились примеры того, что игра в «движение АУЕ» воспринимается детьми и подростками именно как игра, не имеющая отношения к реальному криминалу.
— В обоих случаях моральные паники имели продолжение, наблюдались дополнительные вспышки интереса к теме. Так, незадолго до 3 марта 2021 года в родительских чатах начала активно распространяться информация, что в сети TikTok на этот день назначены массовые самоубийства подростков [696]; родители «стали звонить во все колокола, и их очень быстро услышали. Прошла буквально пара дней, и отозвались чиновники, политики и следователи. Реакция власти объяснима — это уже было. Родители уже хоронили детей, которые после общения в виртуальном пространстве уходили из жизни, не понимая, что творят. Но тогда, пять лет назад, взрослые не сразу оценили степень опасности» [697]. Автор процитированной статьи совершенно справедливо указывает на то, что общественная реакция на новую информацию о TikTok основана на опыте обсуждения «групп смерти»; в октябре 2021 года похожий всплеск тревожности наблюдался в связи с южнокорейским сериалом «Игра в кальмара». Возобновление интереса к «движению АУЕ» также имеет волнообразный характер; как было представлено на графике 1 [глава V], этот интерес стимулируют новые события.
Заключение 1: Результаты исследования
Поводом для написания данной книги стало появление в русскоязычном информационном пространстве нового слова и понятия — АУЕ. Ранее это слово не имело широкого хождения, оно не было отмечено словарями, в том числе словарями уголовного жаргона, однако на протяжении нескольких лет стало практически общеизвестным, прочно вошло и в повседневный язык, и в язык журналистики, и даже в язык юридических документов. Книга посвящена исследованию информационных процессов, связанных с тематикой АУЕ и протекающих согласно сценариям моральной паники.
Глава I представляет собой хронику событий, связанных с АУЕ, с начала 2010-х годов до настоящего времени. Толчком для осмысления темы и формирования процесса моральной паники стал всплеск преступности, произошедший в 2013–2015 годах в Забайкальском крае, когда при обсуждении криминальной ситуации представителем прокуратуры было произнесено слово АУЕ.
