«Трудно из „сверхчеловека“ становиться пленным, недобитком когда-то „непобедимого“ воинства, которое еще недавно наводило ужас на всю Европу, и казалось, что нет в мире силы, способной противостоять ему.
Но нашлась такая сила. Вот они, победители. Восемнадцатилетние юноши и уже солидные бойцы. Они тоже измученные, грязные, оборванные. Но с каким достоинством они смотрят на поверженных врагов своих! Заглядывают им в душу, как бы стремясь увидеть, осталось там хоть что-то человеческое. Ведь с ними в одном мире нужно будет теперь жить…»[370]
Счастливая довоенная жизнь в «Гитлерюгенде». Страх и смерть в «Фольксштурме» в последние недели войны
В том тяжелейшем, растянувшемся на три дня бою в общей сложности — в самом Рейхстаге и на подступах к нему, было убито и ранено до 2500 солдат и офицеров противника, захвачено 2604 пленных (в том числе два генерала), 15 танков и штурмовых орудий.
Наши потери — 63 убитых и 398 раненых.
Экскурсия Жукова
Разговор двух бравых летчиков в фильме «В бой идут одни „старики“».
— Вот в Берлине, где-нибудь на самой высокой уцелевшей стене, я с огромной любовью напишу: «Развалинами Рейхстага удовлетворен». И можно хоть домой сады опрыскивать.
— Командир, когда вы будете в Берлине автографы оставлять, я вас очень прошу, посмотрите повнимательнее. Там уже будут наши подписи… первой эскадрилье.
— Да какая разница, браток: наши, ваши…
— И вообще там первым распишется рядовой пехотный Ваня. Да и по праву.
Так и было. А 3 мая на стене Рейхстага расписался Георгий Константинович Жуков — уже с трудом найдя место на стене.
«Показывайте свое хозяйство, комендант», — сказал он полковнику, назначенному комендантом рейхсканцелярии. В полуразрушенном здании все было испещрено следами от осколков и пуль.
Обстановка выглядела банально предсказуемой, будто ее подбирал реквизитор-халтурщик. В нескольких комнатах стопками лежала «Майн кампф», стояли целые штабеля коробок с гитлеровскими орденами.
Помещение фюрера состояло из конференц-зала, приемной, небольшого кабинета и еще двух комнат. В таких же небольших «каютах» жил Геббельс с семьей, обслуга и охрана.
Потом Жуков осмотрел здание Рейхстага в Тиргартене. Бойцы и офицеры окружили маршала плотной стеной и не отпускали полчаса. Тогда Жуков и расписался на внутренней стене здания.
С приходом русских в Берлин Гитлер боялся, что рейхсканцелярию обстреляют снарядами с усыпляющим газом, а потом выставят его напоказ в Москве, в клетке.
Траудль Юнге, секретарша Гитлера
Трофейный дневник
В последние годы выходит все больше нелепых публикаций о послевоенной судьбе фюрера — вплоть до того, что вывезли нашего Алоизьевича… на подводной лодке в Антарктиду на базу нацистских «летающих тарелок». Вот он, новый миф: как преступник № 1 избежал возмездия судьбы. Придется напомнить всем известную историю, что его нашли. Точнее, что от него нашли.
Но сперва о том, кто найден все-таки не был. В руинах рейхсканцелярии наши солдаты обнаружили небольшую, карманного формата, записную книжку. Это оказался дневник самого Бормана.
«Воскресенье 22 апреля. Фюрер остается в Берлине.
Среда 25 апреля. Геринг исключен из партии. Берлин окружен.
Пятница 27 апреля. Гиммлер и Йодль задерживают подбрасываемые нам дивизии.
Наша имперская канцелярия превращается в развалины.
Союзники требуют от нас безоговорочной капитуляции — это означало бы измену родине!
Воскресенье 29 апреля. Второй раз за день начинается ураганный огонь. В ночь на 29 апреля иностранная пресса сообщала о предложении Гиммлера капитулировать.
Венчание Адольфа Гитлера и Евы Браун.
Фюрер диктует свое политическое и личное завещания.
Опять ураганный огонь!
30.4.45 года. Адольф Гитлер А Ева Г. (Гитлер) А (эта литера в записной книжке означала смерть).
Вторник 1 мая. Попытка прорваться из окружения».
Нацистский плакат из Голландии. Американские «освободители» топчут Европу. Как пишут в блогах: что курил аффтар?
Это была последняя запись в дневнике, в подлинности которого не сомневались. Но как Борман мог забыть свою записную книжку? Спросить не у кого. Он исчез без следа, и был приговорен Нюрнбергским трибуналом к смертной казни заочно.
«Он сообщал Москве все, до мельчайших подробностей: кто, где, когда и сколько. Именно его информация определила исход Курской битвы, да и не только ее. Агент советской разведки в Третьем Рейхе, псевдоним — „Вертер“. Самый компетентный человек, сидевший на всех совещаниях рядом с Адольфом Гитлером, по существу, решивший исход войны, так и ушел в небытие без воздаяния и славы, оставшись неизвестным солдатом Второй мировой».
Это из аннотации к книге «Тайная жизнь Мартина Бормана»[371]. Как вы догадались, «Вертер» — это Борман. «Доказано» сразу двумя «выдающимися исследователями» — британским и российским.
Нет человека — нет проблем. А вот когда нет трупа видного нациста — проблемы есть, тут же он обрастает совершенно фантастической мифологией.
Борман был ранен 2 мая 1945 года, пытаясь бежать из Берлина, и тут же принял цианистый калий, чтобы не попасть в плен. Хотя нет, Борман был спасен и доставлен на аэродром для отправки в Москву. Бормана завербовала и спрятала британская разведка (после войны). Нет, Бормана завербовал сам Сталин (еще в 20-е годы), и тот стал прообразом Штирлица.
После войны Борман жил не тужил в Парагвае, Аргентине, в Англии, Советском Союзе, на даче в Переделкино, нет — в санатории ЦК в Крыму. Одновременно.
Все эти феерические версии стоят друг друга.
«Не так давно в Москве на Лефортовском кладбище была обнаружена могила с надписью „Мартин Борман. 1900–1972“». Отталкиваясь лишь от совпадения имени-фамилии и года рождения на какой-то могиле, сняли и показали по Первому каналу целый фильм — «Мартин Борман. Советский шпион…» (2004).
Логика авторов примерно такая: серый кардинал Третьего Рейха, получается, специально всю жизнь творил преступления и уничтожал миллионы — лишь бы не быть разоблаченным стариной Мюллером.
Слава богу, что нашли абсолютно достоверные доказательства смерти фюрера и Геббельса. Правда, изрядно обгоревшие.
Воспоминания перед казнью
Фельдмаршал Вильгельм Кейтель — именно он подписал акт о капитуляции Германии — был повешен в октябре 1946 года. Ожидая исполнения приговора, он писал воспоминания[372].
«22 апреля мы с Йодлем (он тоже подписал капитуляцию и тоже был повешен. — В. М.) прибыли на доклад в бункер фюрера… Я попросил фюрера о беседе… Как это уже не раз бывало, он не дал мне произнести и двух слов и заявил примерно следующее:
„Знаю, о чем вы хотите со мной говорить. Нужно определяться с решением. Решение уже принято: я остаюсь в Берлине и буду защищать город до последнего“».
Кейтель начал возражать, говорить, что это безумие, что необходимо покинуть Берлин ближайшей ночью, чтобы обеспечить руководство армией и страной. Гитлер упорствовал, словно окончательно обезумев.
«(24 апреля) Геринг смещен со всех постов, лишен званий, наград и права считаться преемником фюрера в случае его смерти за то, что 24 апреля рейхсмаршал… попросил у Гитлера полномочий на проведение переговоров с представителями вражеских держав. Гитлер был вне себя и приказал командиру роты охраны СС в Бергхофе (ставка Гитлера на юте Германии) немедленно арестовать Геринга и расстрелять на месте[373].
В этот момент совершенно неожиданно для меня в трубке раздался вкрадчивый голос Бормана: „Помимо всего прочего, Геринг смещен и с поста имперского егермейстера…“
(30 апреля) Мы с Деницем обсудили наше положение и пришли к единодушному выводу, что оно абсолютно безнадежно. Он показал мне радиограмму Бормана, согласно которой завещание фюрера вступило в силу и отныне он — преемник Гитлера на посту главы государства.
В ночь на 1 мая 1945 г. Дениц пригласил меня в Плен[374] к 08.00. Гросс-адмирал принял меня наедине и показал две новые радиограммы:
1. Радиограмму Геббельса со списком членов нового правительства и самим рейхсминистром пропаганды в качестве „рейхсканцлера“. Она начиналась словами: „30 апреля безвременно ушедший от нас фюрер…“
2. Радиограмму Бормана о том, что события, оговоренные в особом порядке, наступили и Дениц назначается преемником фюрера.
2 мая я снова выехал в Плен. Дениц разделял точку зрения ОКВ о необходимости скорейшего прекращения военных действий на всех фронтах».
