Москву - можно ли давать о столетии Шагала".
4 ноября. Звонил Скопе: кто виноват, кто снял – цензор или обком… Не ответил…
7 ноября. Переводил стихотворение Шагала "Белле". Пополнил полку литературно-музейную, собрал и библиографировал все, что есть у меня, о Шагале.
13 ноября. В поликлинику, где я был, прибежал Володя Базан: "Собеседник" заказал ему слайды "По шагаловским местам Витебска". И он хотел со мной посоветоваться: что снимать…
26 ноября. Орша. В день рождения Короткевича родился его музей. Правда, это пока лишь одна стена в Музее славы учителей. Были минчане, полочане, оршанцы: Домашевич, Орлов, Гальперович, Салтук, Борщевский, Соколов. Организатор – учительница Лилия Родомская. Я прочел стихи, которые он мне когда-то прислал и которые опубликованы в сокращении. Думаю, что теперь каждый год в Орше и в Витебске надо проводить вечера, посвященные памяти Короткевича, говорить о его жизни и творчестве. Начало положено. Здесь. А в Витебске провел в библиотеке и на телестудии.
17 декабря. Завтра приедет Вознесенский. Выяснил "источник света": оказывается из ЦК (какого?) звонили в наш обком: Вознесенский хочет посетить город. Его будут встречать Лукашенок (каково ей?) и, кажется, Салтук (каково ему?). Думал: тоже схожу, но в такой компании? Лучше я ему просто позвоню утром.
18 декабря. Позвонил – и сразу договорились, что иду к нему в гостиницу. Уже по телефону спросил у меня: что есть шагаловское в городе. Встретились тепло, хоть до того не виделись, сразу перешли на дружеский тон. И по плану - в горком. У первого секретаря Образова. "Какие задачи, цели приезда?" - спросил он. "Витебск и Шагал!" - ответил Вознесенский. Его попытались отвлечь от главного, предложив театр, комсомольскую конференцию. Он как будто согласился, но когда встали, сначала освободил вечер от театра ("может, лучше я похожу, познакомлюсь-пообщаюсь с людьми"), отказался и от комсомольской конференции ("завтра вечерним поездом уеду…") С зам. директора музея Кузьменко, зав. отделом пропаганды Даниленко, Сережей Наумчиком и Мишей Шмерлингом сели в рафик – и по городу. Стояли на Успенке, у памятника воинам 1812, у могилы батьки Миная. Я рассказал, как меня не пускали на балкон бывшего губернаторского Дворца, когда писал о Лажечникове и Наполеоне. Подъехали к зданию ИВЦ, где на бывшей Бухаринской размещалась художественная школа (Шагал, Малевич, Лисицкий, Добужинский, Пэн). Походили по лестнице, заглянули в кабинеты, пытаясь что-то узнать и ничего не узнали: как определить, где сидел Шагал, где Малевич, где что было. Потом подъехали к Дому Шагала. Вознесенский даже вымазал свою белую куртку кирпичной краской и картинно сказал: "Кто-то уносит на подошвах родную землю, а я на куртке - шагаловскую краску". После обеда - архив: документы, которые я знаю, о назначении Шагала, его письмо Пэну. Договорились о копиях. В музее - картины Пэна и рассказ о них Кичиной. Потом посидели у него в люксе. Я прочел "Письмо" Шагала Витебску, которое ему очень понравилось: "Хоть в "Правде" печатай". В мастерской у Саши Гвоздикова - его триптих: Репин ("Осенний букет"), Шагал сидит, задумавшись, а над ним – его муза Белла, и Малевич – все это хорошо бы установить в городе. И потом весь вечер - у меня - с 18 до 23. Эм успела испечь яблочный пирог, пирожки, водка, сало, маринованный чеснок. Сережа позвал свою девочку, и тогда я сказал Мише: "Зови Олю". Такая собралась компания. И Вознесенский "распушил хвост" и произносил речи. Начал с того, что такого стола, как у нас, он не видывал даже у английской королевы, и тут же стал рассказывать о королеве и "разблюдовке". О том, как Хрущев полчаса на него орал. Был рассказ, как исключали из Союза Пастернака, как хоронили, о даче. Подписал свои томики ("В День Шагала", "В намять о встрече через много лет"). Разыгрывал Аду и Яшу: "Я в Минске в аэропорту, ищу ночлег". Зое - в Москву (а может, и не ей). В общем был наполненный особый день. Проводили его поздно в гостиницу. Лукашенок - Савицкому: "В эфир - только о приезде поэта, о Шагале не вспоминать. Вечер не транслировать".
19 декабря. И снова - к Дому Шагала. Его хозяева Мейтины - Зяма и Рая. В доме книжная полка - Ахматова, Багрицкий, Вознесенский. Андрей был в восторге: "Вознесенский в Доме Шагала!". Там, где теперь одно из окон, раньше была дверь прямо на улицу. Может, потому Шагал не сразу узнал свой дом, когда я пересылал фото с Вергилисом. Андрей (архитектор) это место окно-дверь в стене обнаружил сразу. Вечер во Дворце культуры местной промышленности. Салтук вышел и стал читать его биографию. Вознесенский не выдержал и пробежал за кулисы. Смех, аплодисменты, Салтуку не дали закончить. Вечер с 18 до 20, читал он много. Несколько раз упоминал меня и мою "Подорожную": "Я ночь не спал, читал замечательную книгу о Витебске вашего Д. С."… Сказал о моем "Витебском дне Маяковского" и прочел свое посв. М., сказал о моем Геловани и прочел свое о грузине, спасающем американскую девочку… После вечера - проводы на вокзале…
26 декабря. Десять дней назад еще нельзя было даже упоминать о Шагале, а вот сегодня большое интервью Вознесенского. По словам Андрея, в Витебске надо говорить о двух музеях - Шагала и тех, кто был рядом. По радио сегодня - тоже интервью. А Лукашенок уже звонила сразу после вечера в Комитет: по теле ограничиться информацией о приезде Вознесенского, без рассказа о Шагаловских местах Витебска. А у меня есть идея: как рассказать обо всем этом в "Двине" на республику…
28 декабря. Домик Шагала - небесное семя, время шатало, как землетрясенье. Не расшатала силой бесовской домик Шагала на старой Покровской. Кажется, вот он, за занавеской, занят работой, с кистью небесной… Это судьба ли, символ ли века - родины дали из пламя и света…
1987
3 января. Столько статей интересных в газетах и журналах: Лихачев, Евтушенко, Бакланов. Как оживился "Огонек" с приходом Коротича!
10 января. Меня нельзя подпускать к моим рукописям. Правил и дополнял "Витебский вокзал". Морозы – до 30. Дома - 11. Сижу в свитере, который связала Лена.
15 января. Обсуждение первой книги Ирины Жерносек из Новополоцка. Я сказал о двух ее рассказах, о том, что надо быть верной психологической мотивировке. Салтук
