Мирзов и Дворянкин возвратились к тому-месту, где мотоцикл в тот вечер так подвел регулировщика.
— А как же вы увидели стоящий на дороге «Москвич»? — спросил Мирзов.
Дворянкин, не спеша, зная о важности отдельных деталей, начал рассказывать.
— Потеряв надежду завести мотоцикл, я вышел на дорогу, может, думаю, самосвал попадется, подцепит мое хозяйство. Как на грех, ни одна машина возле меня не проходила. Все шли до перекрестка и сворачивали. А дорога отсюда, видите, тянется по ровной насыпи, а потом на гору. Можно ее просмотреть всю километров на десять. «Москвича» я заметил сразу. Дело в том, что он, было, повернул вот там, километрах в трех, стал снова съезжать с дороги, а затем остановился и погасил фары.
— В каком это месте было,— спросил Мирзов.
— А мы можем туда проехать,— предложил Дворянкин.
Они сели и поехали. Капитан Мирзов пока строил догадки. Сидящего за рулем «Москвича» и всех его пассажиров пока можно было понять так: они решили скрыться от преследования мотоцикла, съехав с дороги. Уйти от преследования мотоцикла на большой скорости водитель не мог и он знал это. Остается выяснить, случайно или с умыслом они решили съехать именно там, где была балочка, где произошло преступление. Капитан Мирзов внешне сохранял полное спокойствие, но на самом деле он очень волновался: сейчас должны были или рушиться, или укрепиться его сомнения. Худой, невзрачный на вид Дворянкин оказался очень наблюдательным и расторопным парнем. Мирзов надеялся на его помощь.
Мотоцикл остановился в том месте, где дорога сходила с насыпи, а с левой стороны ровное место плавно переходило к балочке, поросшей кустарником Выше, по краю балочки, тянулась едва заметная тропинка. Она сворачивала направо и вливалась в едва заметную старую грунтовую дорогу.
— Этой стороной наверное можно было перебраться на грунтовую дорогу,— высказал предположение капитан Мирзов.
— Вот и я так подумал,— подтвердил предположение капитана Дворянкин.— Он, должно быть, так и решил. А потом почему-то передумал.
— Ив это время вы слышали выстрелы?
— Так точно. Только за выстрелы я их не принял. Знаете, бывает в глушителе рвется смесь. Погромче выстрелов получается.
— Затем, когда вы пошли на это место?
— Я завел-таки мотоцикл и поехал. Но меня интересовала машина. Я обнаружил следы, и помчался по дороге догонять подозрительную машину.
Капитан Мирзов решил проверить свои мысли.
— Вы не думаете, чтобы все сидящие в машине бросили ее и пошли в балочку?
— Кто его знает. Всяко могло быть. Может, они все побежали, а потом, увидев, что мотоциклиста нет, возвратились и поехали.
— Стало быть, вы считаете, что в ту минуту их заботил больше всего мотоцикл?
— Известное дело, товарищ капитан, если им нужно было скрываться, они и скрывались.
— А не наткнулись они в балочке на Каюкова?
Дворянкин озадаченно посмотрел на Мирзова: кажется, такая мысль раньше ему не приходила в голову, но теперь он отнесся к ней вполне серьезно.
— Я изучал следы, товарищ капитан. Из машины выходил только один человек, а всего их было трое. По-моему, он всего лишь искал проезжую дорогу.
— Почему же вы так думаете?
— Сам не знаю почему, но думаю, — беспомощно разводя руками ответил Дворянкин.
«Ну, брат, такой ты мне не помощник», — решил Мирзов и попросил подвезти его до города.
Капитан Мирзов видел Борисова впервые. Как всегда при первой встрече, он сразу хотел составить представление о нем. Избегает смотреть в глаза — слаб волей, не умеет владеть собой. Плечи сгорблены, уголки губ запали, опустились — хочет показаться жалким, обиженным. Делает неестественно мелкие шажки — чувствует себя напряженно и не знает, зачем его вызвали. Вытирает потные ладони о штанины — волнуется и не уверен в себе.
— Скажите, Борисов, — обратился к нему Мирзов, — была ли женщина на том месте, где совершалось нападение на Каюкова?
Борисов вздрогнул, растерянно посмотрел на Мирзова.
— Я обо всем рассказал еще раньше, — ответил он после паузы.
— Но о женщине почему-то ничего не сказали, — Мирзов чуть улыбнулся. Он всегда улыбался, когда становилось очень трудно.
— Не знаю, — еле слышно произнес Борисов.
О-о, это уже было победой! Мирзов услышал в тоне ответа Борисова сомнение. Он не хотел упустить важного момента.
— Послушайте, Борисов, — произнес вставая Мирзов. — Каюков ведь остался жив. Он все видел. И незачем возводить напраслину на других людей. Горлов и Гаврилов сидели в машине, а вы пошли. Затем вы возвратились, и быстро поехали в поселок. Так?
— Так, — неуверенно произнес Борисов.
Мирзов оживился. Он не думал, что победа придет так легко.
— Зачем же вы всю вину валите на Гаврилова и Горлова?
Борисов побледнел. Глаза его растерянно забегали.
— Я не пытаюсь обвинить вас, — сказал Мирзов. — Я хочу только одного, чтобы вы говорили правду.
Борисов опустил голову.
— Я не виноват, — произнес он едва слышно. — Я видел людей, слышал выстрелы и сразу же побежал к машине…
— Женщину не видели?
— Да, я видел женщину. Она тоже побежала, как и я.
— В чем был одет человек, нападавший на Каюкова?
— Он был в шинели…
— Почему вы сразу не рассказали правду?
— Я боялся, что меня будут считать соучастником.
— Хорошо, — сказал Мирзов. — Сейчас я познакомлю вас с тем самым человеком.
Глаза Борисова расширились: он этого не ожидал.
В просторную комнату, в глубине которой стоял письменный стол, ввели Смирнова. Шинель с голубыми петлицами, но без погон, шапка-ушанка с авиационной эмблемой, темно-синяя рубашка с галстуком.
Капитан Мирзов мельком взглянул на Борисова. Тот смотрел не отрываясь на Смирнова. «Нет, они не знакомы», — решил Мирзов. Смирнов не обратил никакого внимания на Борисова. Он изучал обстановку кабинета, лицо его было спокойным. И только, когда Мирзов спросил у Борисова «Он», а Борисов ответил «Да», Смирнов заметил еще одного сидящего в кабинете.
Мирзов позвонил, и Борисова вывели из кабинета.
— Вы не знакомы с ним? — спросил Мирзов, когда дверь кабинета закрылась за Борисовым.
— В уголовном мире не имею знакомств, — ответил Смирнов, презрительно морщась.
— Смирнов, — снова заговорил Мирзов, — вы по-прежнему будете отрицать покушение на старшего лейтенанта Каюкова.
— Нет необходимости повторяться.
— Но мы нашли бесспорные доказательства.
— Я не знаю их.
Капитан Мирзов положил на стол пистолет, щечки и отбитые от них кусочки.
— Что вы теперь скажете?
— Я верю, что это пистолет Каюкова. Но я… купил его.
— У кого?
— У каких-то ребят.
— Смирнов, вас видели за несколько минут недалеко от места нападения на Каюкова?
— Кто? Этот тип, который только что был? Но я его никогда в жизни не видел.
— Не только он.
Капитан Мирзов подготовился к этому. Но нужно было, чтобы не только он, а и Сенин, и Курасов присутствовали при дальнейшем допросе и опознании. Опознание имеет большое значение. Это своеобразная проверка показаний и очная ставка.
Когда в кабинет вошли Сенин и Курасов, Мирзов пригласил еще двух человек. Они были одеты так же, как и Смирнов: шинель с петлицами, шапки-ушанки с авиационными эмблемами.
— Располагайтесь рядом вот с этим… — он на секунду задержался, задумавшись, как назвать Смирнова, — ну с этим… человеком, — закончил он.
Двое сели рядом со Смирновым.
— Смирнов, — обратился к нему Мирзов, — вы можете поменяться местами с рядом сидящими товарищами.
Он посмотрел на них, продолжая сидеть на прежнем месте.
— Вы можете выбрать любое из трех мест или даже сесть на любой другой стул.
— Хорошо, — после некоторого раздумья произнес он. — Я хочу сесть вот здесь.
Он сел крайним справа.
Когда все было приготовлено, в кабинет пригласили Люлькова. В кабинете стояла полная тишина. «Узнает или нет?» — волновался Мирзов.
— Люльков, — обратился к нему капитан. — На допросе вы показали, что незадолго до нападения на Каюкова вы видели, как за ним прошли мужчина и женщина. Скажите, нет ли среди сидящих в комнате того мужчины, которого вы видели? Посмотрите внимательно, не спешите! Если есть, то укажите на него.
— Чего ж не спешить, товарищ капитан. Вот этот человек! — он пальцем указал на Смирнова. — Да я его и через десять лет узнаю.
— А где вы меня видели? — бросил Смирнов.
— Там, где на нашего Николая Максимовича нападали. Он был, он, — уже обращаясь к Мирзову, как бы убеждая его, повторял Люльков.
Смирнов опустил голову и больше не сказал ни слова.
В кабинете остались Сенин, Курасов и Мирзов. Курасов сидел бледный, растерянный.
