— я перестаю понимать собственный вопрос.
* * *
Мур
— начало июля или конец июня 1931 г. — Сам садясь в лесу на что-то подходящее и указывая на какой-то торчек:
— А Вы сядьте — где не удобно.
* * *
— А есть борзые кошки?
* * *
Я, ставя ему вопросы сказки:
Месяц спустя, 27-го июля 1931 г.
— Что быстрее и сильнее всего?
— Великан.
(В сказке мудрая семилетка отвечает: ветер.)
— Сильнее Беркулес, а поезд — быстрее.
— Жирнее всего?
— Бык.
(В сказке — земля.)
— Свинья, конечно.
— Мягче всего?
— Barnrn (в сказке: рука, к<отор>ую подкладывают под щеку)
— Пуховик, конечно.
— Милее всего?
Безмолвно показывает на себя.
— Собака, конечно.
* * *
Те же вопросы — 27-го марта 1933 г., 10, Rue Lazare Carnot, Clamart — Муру 8 л., 27 дней
1) Ветер 2) свинья 3) подушка 4) Маманкин.
* * *
Мур — 18-го июля 1931 г.
— Есть такая музыка — Прокофьев?
— Есть, конечно.
— И про сахар.
(Французская военная каррикатура, висящая у нас в передней: Pas de sucre — pas de café.[138] Очевидно, ассоциация с военной музыкой. А Прокофьев — ясно.)
* * *
— Смотрите, мама, какой чудный стрекоз!
* * *
— А есть борзые кошки?
* * *
Я.
Я — врачу: — Я боюсь — потому что я не знаю, Вы боитесь — потому что Вы знаете.
* * *
Жизнь я прожила в случайных местах, с случайными людьми, без всякой попытки корректива.
Наибóльшим событием (и наидлительнейшим) своей жизни считаю Наполеона.
Все события моей жизни настолько меньше моей силы и моей жажды, что я в них просто не вмешиваюсь: чего тут исправлять!
Всё это: случайность людей и мест — отлично зная свою породу людей (душ) и мест, узнавая их в веках и на картинах по первому взгляду (что вовсе не значит, что когда-то здесь, с ними — жила! О другом узнавании говорю, об узнавании: не-воспоминании!)
«Строить свою жизнь» — да, если бы на это были даны все времена и вся карта. А выбирать — друзей — из сотни, места — из десятка мест — лучше совсем не вмешиваться, дать жизни (случайности) самочинствовать до конца.
В это неправое дело — не вмешиваюсь.
* * *
Чувствую свой посмертный вес.
* * *
Ушло слово грех (понятие Бог). Оно заменено словом вред. Грешник. Вредитель.
Согрешить можно на острове, один на один с собой (совестью). Повредить на острове можно только руку или ногу.
Грех — понятие наединное, неизменное, вред — общественное, прикладное. Грешника Бог судит и прощает. Вредителя общество не судит, а осуждает (упраздняет, изымает).
Мёдон, кинематограф, 3-го июля 1931 г.
* * *
Мур
Я: — Раз я уже решила.
Мур: — А Вы не решайте.
* * *
— Мур, объясни мне, пожалуйста, почему дети такие злые?
— Вы сами должны мне объяснить.
* * *
5-го июля 1931 г.
* * *
8-го июля, по дороге в Шавиль
Мур: — Почему на той стороне так мало людей?
— П. ч. в Париж все ездят из-за работы, а в Версаль — гулять.
— Небось и дамы-прачки есть, не только дамы-интеллигенты!
* * *
В долинке, на ближнем песке (первом, против длинной низкой фермы, откуда однажды вышла старуха с вишнями, говорившая «liards».[139])
Я: — Небо хорошее — высокое!
Мур: — Еще бы ему высоким не быть! По существу же — это не небо.
— А — что же?
— По существу — это земля разноцветная — у Бога.
* * *
— Никогда не бывает черной земли: только ночью.
* * *
Мур, рассказывая Валентину:[140]
— Поезд такой чудный, со стеклами, к<отор>ые открываются не наполовину, как в электрическом, а совсем.
— Куда же он едет?
— В Бельгию — потом в Голландию — потом в Ерландию. Там голые женщины, не совсем голые: наполовину хвост.
* * *
(Странное соответствие со стихами Блока — Гиппиус «зеленоглазою наядой — Вам плескаться у ирландских скал» — стихов, к<отор>ых, не помня, никогда при нем не говорила и к<отор>ых в доме — нет, да стихов и не читает.)
* * *
Слыша, что Валентин едет в Аркашон:
— Аркашон — Безгрошон.
* * *
— Мы поедем ночью! в папином поезде! п. ч. днем неинтересно, слишком всё видно.
* * *
Моясь, поздним вечером, в ванной:
— Посмотрите, какое небо! Какая луна-a! Какой ффон!
(Редкая секунда лирики)
* * *
— Я Ваш грандиозный котенок!
* * *
— Я весь исколючился (лес, день С<ережи>ного отъезда, т. е. 23-го июля 1931 г.)
* * *
Слыша в разговоре: пилот.
— Не пилот, а Пилат, — разбойник такой: пират.
* * *
26-го июля 1931 г. — Я: — Ты бы хотел жениться на такой, как я?
Без всякого восторга, констатируя: — Таких — нет.
* * *
(Мур в детстве: шалыш (шалаш).)
* * *
Я: — Мур, что такое кожа?
Мур: — Это материя такая, очень плотная, к<отор>ая рвется на башмаках.
* * *
Два года спустя:
1) Одеяло. Человеческое одеяло. Которое никогда не рвется, только когда ножом.
* * *
2) Кожа — это вещество, к<отор>ое покрывает мясо: человеческое или собачье. Это как бы… конверт.
(Оба определения — 27-го марта 1933 г.)
* * *
Я.
Единственный памятник, к<отор>ый бы следовало сбить — это памятник Николая I, убийцы Пушкина. Или, щадя работу Фальконета,[141] надпись:
— Памятник, воздвигнутый самодержавием убийце Пушкина.
* * *
Начало августа 1931 г.:
Я, мимо кладбища: — Господи! Как хорошо лежать!
Мур: — Вот увидите как хорошо: в земле задохнуться, в грязи.
* * *
— Поваром не особенно интересно быть: другим давать, а самому мало есть. Хорошо давать, но — в меру подчеркнуто дважды>.
(«Расточайте без счету — и смело
Все сокровища Вашей души!» — мой лейтмотив — и рок…)[142]
* * *
После проводов С., 23-го июля, на мосту:
— Пойдем воровать у людей деньги — будем богатые!
(он же)
— Будем богатые — купим все фонари!
* * *
В обратном поезде, тогда же:
— Хорошо умереть старым — ты уже жил — отдохнуть!
* * *
Еще-детское: мечетаю, мечетá.
* * *
(Запись: — Не писала с 27-го июля по 20-ое августа — отъезд С., шитье Муру штанов, уборка дома, правка «Истории одного посвящения». Были какие-то строки (концы), но сейчас не помню.)
* * *
Жена раздаривала скарб…
(Гончарова — пушкинский)
* * *
«…Если Вы не забыли меня и по-прежнему питаете ко мне добрые чувства…» — не забыла — кого? питаю — к кому? — уж д. б. настоящие добрые чувства были, раз человек так уверенно на них ссылается — так до самой подписи и не догадалась, а прочтя — безумно обрадовалась — всеми своими старыми добрыми чувствами.
Дорогой друг! А ведь (1921 г. — 1931 г.) пожалуй — десятилетие дружбы!
(NB! Я уехала из Р<оссии> в 1922 г. и до 1931 г. его не видала. Начало письма к художнику Синезубову.[143])
* * *
Мур — конец августа 1931 г.
— Мама! Почему Вы всегда надеетесь только на неприятные вещи??
* * *
(«Вот придем, а их не будет», «вот дождь пойдет — и ты простудишься» и т. д.)
* * *
— Папа! Как Вы могли дать Толстому[144] два яйца, а мне не оставить ни одного. Ведь я же Ваш сы-ын! Ведь это же важнее, чем друг! Ведь я же больше Ваш сын, чем Толстой Ваш друг!
* * *
— Не скрипи, Мур, как колесо!
— У автомобиля колеса не скрипят, они плотные. Только у грузовика.
* * *
Мечта: — Буду богатый, куплю себе виллу, а по воскресеньям буду катать в такси министров.
(NB! привилегированный шоффёр)
* * *
— дóлеже —
(собственное, самому непонятное слово, постоянно вставляет)
* * *
мечетаю — мечета — нажмал —
* * *
(Конец черной кожаной квадратной тетради.
В ней стихи: Лучина — Стихи к Пушкину — Ода пешему ходу — Дом («Из-под нахмуренных бровей…»).
