Лейтенант Кутепов, среднего роста, сухой, пронзительный, словно пантера, со сросшейся под углом рукой, показывал, как они на параде со штыками ходили. Винтовочку возьмет двумя пальцами за шейку, руку по швам – картинка! Настоящий военный, что и говорить.
Он часто задавал им вопрос, что главное у пушки, надеясь услышать в ответ, конечно, «ствол». А те, почему-то не задумываясь, отвечали: «колеса». Просто подопечные старались тогда хоть чем-то насолить своим наставникам. Это потом они прониклись к ним глубоким уважением, а в то время пытались созорничать: какую-нибудь кнопку подложить на стул или реактивы в химическом кабинете смешать так, что вся школа оказывалась в сплошной дымовой завесе.
Полвека спустя, на 70-летнем юбилее известного тульского конструктора Леонида Викторовича Степанова, создателя легчайших в мире станков к пулеметам и гранатометам, Василий Петрович признался, что в этом была своя сермяжная правда.
Из мужчин в школе, конечно, выделялся ее директор Вадим Сергеевич Топорков. Высокого роста, худой, стройный мужчина, немногословный, строгий, но справедливый. Он носил обычно элегантный серый костюм и золотое пенсне на цепочке.
Директор преподавал математику, хотя был по профессии железнодорожником, но имел несомненные педагогические способности и говорил не книжными фразами, а из жизни. Хороший учитель, изумительный человек, который во многом привил интерес к точным наукам, он четко знал возможности каждого ученика.
Но любимым предметом в школе у Василия, безусловно, являлась физика с ее наиболее прагматической направленностью. А вот литературу, которую преподавал заведующий учебной частью Тихомиров, мальчишки военной поры страшно не любили. То ли время было такое, что литературные герои казались им вымышленными, не из жизни, то ли преподаватель оказался неподходящим для этого. Его ученики прозвали «Бобиком» не столько за пышную комплекцию, сколько за строгий нрав.
Классным руководителем у них все годы вплоть до выпускного была Валентина Николаевна Самохвалова, которая одновременно преподавала химию и биологию. Эта отчаянная и бесстрашная женщина запомнилась тем, что если увидит у кого-то из учеников что-либо недозволенное, вроде трофейного пистолета, то спрятаться и скрыться от нее не удавалось даже в туалете.
Еще ребята в школу приносили самодельные взрывные устройства, которые тут же испробовали. Особенно обмирал по химии Юра Почукаев. Он часто изготавливал самодельные мины из гильз для мосинской винтовки, которыми одноклассники потом с удовольствием забавлялись.
По сравнению со сверстниками он преуспел в создании самых разных поджигных пистолетов. Еще до войны десятилетним пацаном он сделал свой первый пистолет. У его отца сохранился старинный каталог спортивного оружия, которое тот купил в московском магазине на Большой Лубянке. Чего там только не было: ружья и рогатки, пистолеты и револьверы.
Насмотревшись этих образцов, сын сам изготовил деревянную копию пистолета и вставил туда железную трубку. У него уже тогда работала конструкторская мысль. Обычно приходилось чиркать коробком, чтобы пистолет стрелял. А Юрка придумал оттягивать затвор на резиночке, затем нажимать на спуск, зажженной спичкой через щель в трубке поджигать заряд. И происходил выстрел.
У его отца, известного тульского гравера Михаила Исаевича Почукаева, который избрал себе в жизни девиз «ДВС» – «Делай все сам», имелась дома хорошая мастерская. В сарае у окна стояли верстак, тиски, наковальня, ручной сверлильный станок и многочисленный инструмент. Здесь можно было сделать все, что угодно, и 14-летние мальчишки с успехом пользовались этим. Они пропадали там с утра до вечера, наблюдая за работой мастера и пробуя свои силы в самых разнообразных поделках.
Михаил Исаевич вступил тогда в этап творческой зрелости. Еще в далеком 1923 году тульские оружейники подарили В.И. Ленину двуствольное охотничье ружье. Орнамент на головке коробки гравировал молодой Миша Почукаев.
Он долго бился над изобразительным решением, рисуя то оливковые, то лавровые ветки, пока, наконец, не остановился на символе русской мощи – раскидистых дубовых ветвях с цельными желудями и пустыми чашечками, верным признаком зрелого дерева, бросившего свои семена в землю.
Двадцать лет спустя он также принимал участие в гравировке охотничьего ружья И.В. Сталину, за что ему тогдашний нарком вооружения Д.Ф. Устинов пожизненно установил персональный оклад в две тысячи рублей, тогда как другие рабочие в среднем зарабатывали в то время в два с половиной – три раза меньше. Уникальное творчество мастера художественной гравировки было отмечено в годы Великой Отечественной войны самой высокой государственной наградой – орденом Ленина. С этого времени его по праву стали называть потомком легендарного Левши. Ведь свою подпись на подаренном ружье он уместил на стебельке шириной в 0,1 мм.
Впоследствии на стекле площадью менее трех с половиной квадратных миллиметров он выгравировал Герб и Гимн Советского Союза, где уместилось 614 знаков. Если работу легендарного Левши, подковавшего «аглицкую блоху», можно было разглядеть только в «мелкоскоп», то выгравированные почукаевской рукой буквы прочтешь, лишь вооружившись десятикратной лупой.
Не менее примечательно и другое произведение Михаила Исаевича размером 3х4 миллиметра. К высокому дереву веревкой привязана блоха, раз в десять меньше булавочной головки. Тульский кузнец, одетый в длинную домотканую рубаху и обутый в опорки, держит блоху за ногу и размашисто забивает гвозди в подкову, на которой высечено «Тула, Левша».
Однако грозовое лихолетье конца тридцатых годов не обошло стороной и славную семью Почукаевых. Виной всему человеческая зависть, которую один из мудрецов назвал скорбью о благополучии ближнего.
Так уж получилось, что его учителя по школе оружейного мастерства – Федосеев и Никольский – не смогли пережить творческих успехов своего ученика и поддались на уловку дьявола. Есть специальный инструмент, которым прокатывали прицельные планки, именуемый роликом. Его обычно гравер высшей квалификации изготавливал ровно месяц.
Хотя Почукаев не знал фордовского метода раздельного изготовления, но, будучи самородком, он взял сразу десять заготовок и сначала все их разметил, а затем приступил к следующей операции. За счет того, что ему не нужно было перенастраивать разметочный инструмент, он добился невиданной ранее скорости выработки, сделав за месяц не один, а десять готовых роликов.
За сдельную работу следовало платить ему в десять раз больше, а остальных можно и сократить. Зачем держать столько? Тогда обиженные коллеги написали на него донос, что он, мол, экономическую диверсию подготовил, возмутив народ против политики заводского руководства.
Михаил Исаевич выступил с новаторским предложением как истинный стахановец того времени, а ею за это наказали: осудили на три года и в июле 1939 года сослали в калужские каменоломни. Однако он вернулся домой ровно через один год и один день. Если бы осужденный пробыл там весь срок, то неизвестно, что с ним было бы.
Еще в годы гражданской войны Почукаев записался в часть особого назначения – ЧОН, сражался с Деникиным под Мценском. В 1924 году его на улице остановили бандиты, пытаясь ограбить. У него в кармане был красивый револьвер с перламутровой ручкой, официально выдаваемый всем граверам, которые имели дело с золотом. Михаил полез за ним, но кто-то из бандитов выстрелил первым, и все они убежали. Его тяжело ранило, самодельная свинцовая пуля прошла около сердца, застряв в лопатке. С тех пор со здоровьем начались проблемы.
И когда его сослали в каменоломни, он был настолько слаб, что работать практически не мог, нормы не выполнял и совсем погибал. Но тут в органах НКВД сменилось руководство: вместо приговоренного к расстрелу Ежова пришел Берия, который стал на первых порах заигрывать с народом. Всех, у кого срок не превышал четырех лет, было решено отпустить.
Впоследствии, в феврале 1942 года, когда уже шла война, эту амнистию заменили снятием судимости как таковой. Однако спустя добрый десяток лет отзвуки столь подробно описанной истории сказались на дальнейшей судьбе сына Юрия при распределении после окончания института.
Такой экскурс в прошлое необходим и для более четкого понимания первоначального этапа становления Василия Грязева как будущего конструктора-оружейника. На примере мастера он убедился в том, что можно с помощью резца, молотка и зубила сделать практически любую вещь.
Михаил Исаевич брался за все, что его интересовало. Еще в двадцатые годы собрал сначала детекторный, а затем и ламповый радиоприемник. Соорудив самодельный фотоаппарат, с удовольствием занимался фотографией и даже участвовал в фотовыставках.
Взялся за изготовление токарно-винторезного станка по типу новейшего станка того времени ДИП-200 («догнать и перегнать»). Дело шло очень медленно, так как в домашних условиях основные детали – станину, шпиндель, набор сменных шестерен – изготовить было нельзя.
