должности, но он устоял и к 1981 г. стал председателем правления ВР, когда деятельность компании была на нуле. «Многие традиционные представления о ведении бизнеса рухнули», – заявил Уолтерс. Иранцы частично дезинтегрировали ВР, он закончит эту работу. «Я не признаю ни одной стратегии, которая не ведет к прибыльности», – пояснил он. Уолтерс прославился, заявив своим менеджерам, что «в ВР нет священных коров» и что «вы должны говорить нам, что имеет экономический смысл, а что нет. А я уже решу, что мы сохраним, а от чего откажемся». Истинной ценностью теперь стала экономическая целесообразность.
Те же силы толкали и другие компании в том же направлении. И фактически в каждой из них развернулась борьба между теми, кто был воспитан на системе интеграции 1950-х и 1960-х гг., и теми, кто считал, что пришел новый век трейдинга. В этой борьбе ставились под сомнение не только сложившиеся рабочие модели, но и принципиальные, глубоко укоренившиеся убеждения. «Концепция, на которой я вырос, заключалась в том, что компания должна пропускать свою нефть через собственную систему переработки и сбыта, – сказал председатель Chevron Джордж Келлер. – Это было настолько очевидно, что стало шаблоном». Во многих компаниях против перехода к торговле нефтью как обычным товаром восставали сторонники традиций, видевшие в новом направлении безнравственный и нецелесообразный путь ведения бизнеса – чуть ли не нарушение законов природы. Их пришлось долго убеждать, и они со временем отошли от своих прежних позиций. В большинстве компаний это свелось к превращению трейдинга в самостоятельные центры прибыли, в способ делать деньги, а не просто в способ обеспечения баланса спроса и предложения внутри материнской компании. И как во времена напряженности с поставками экспортеры не проявляли лояльности к компаниям, так и теперь, во времена перенасыщения, компании не проявляли ее к экспортерам. Покупатели отыскивали самые дешевые баррели в разных регионах, чтобы либо использовать самим, либо для перепродажи – и все это ради сохранения максимальной конкурентоспособности.
Четыре компании Aramco – Exxon, Mobil, Texaco и Chevron – продолжали, хотя и при некотором сокращении, брать огромные объемы нефти в Саудовской Аравии даже по официальной и, следовательно, более высокой, чем соответствующие конкурентные сорта, цене. Их основополагающей позицией всегда было сохранение доступа к саудовской нефти, и они сопротивлялись разрыву сложившихся связей. Но в 1983 и 1984 гг. им пришлось, правда, с большой неохотой признать, что цена за доступ стала слишком велика. «Мы в Chevron всегда рассматривали Aramco как наше родное предприятие, – сказал Джордж Келлер. – С него мы начали, его создали и играли в нем ключевую роль. Но это стало не просто очередной проблемой, мы не могли больше бросать деньги на ветер. Нам пришлось отказаться и заявить Ямани, что так больше не может продолжаться». Связи Aramco не были разорваны, однако они были значительно ослаблены. Саудовская Аравия перестала быть эксклюзивным поставщиком. Такое изменение финансовых отношений между четырьмя компаниями и Саудовской Аравией было одним из самых значительных свидетельств трансформации нефтяной промышленности.
Переходу к товарному рынку способствовала и серьезная структурная перемена в самой отрасли. С ликвидацией контроля над ценами и других видов регулирования Соединенные Штаты уже не были изолированы от мирового нефтяного рынка, теперь они прочно вошли в него. Они были не только самой крупной страной-потребителем: с сокращением мировой нефтедобычи на их долю пришлась почти четвертая часть добычи всего западного мира. К тому же это была нефтедобыча, в огромной степени ориентированная на рынок и способная сказаться на всем остальном мире. А один из ручейков американской сырой нефти стал определяющим для нефтяной промышленности всего мира [569].
От яиц до нефти
Появление этого ручейка сырой нефти было связано с компанией West Texas Intermediate, которая ассоциировалась с еще одним важнейшим новшеством в нефтяной промышленности. Оно было введено в переломном 1983 г., однако не в Вене, Эр-Рияде или Хьюстоне, а в Нижнем Манхэттене, на восьмом этаже Всемирного торгового центра, когда Нью-Йоркская товарная биржа, известная как Nymex, ввела в практику фьючерсные контракты на сырую нефть.
При продаже товара главным образом на спотовых рынках, где цены крайне изменчивы и нестабильны, покупатели и продавцы стремились найти механизм, который сводил риск до минимума. Это и дало толчок появлению фьючерсных контрактов, которые предоставляют покупателю право купить товар по согласованной цене в определенном месяце в будущем. Покупатель фиксирует определенный уровень цены, зная степень риска. Точно так же и производитель продает свою продукцию заранее, до того, как она произведена, как и в случае с сельскохозяйственной продукцией – до того, как она убрана с полей. Он тоже фиксирует цену. Таким образом, и покупатель, и продавец выступают в качестве перестраховщиков. Их цель – минимизировать ценовой риск и избежать колебаний цен. Ликвидность же обеспечивают спекулянты, которые надеются получить прибыль, играя на колебаниях спроса и предложения, и психология рынка. Ряд товаров, таких как зерно и свиная грудинка, годами покупались и перепродавались на всех фьючерсных рынках в Соединенных Штатах. В 1970-е гг., когда мировая экономика стала менее устойчивой, а государственное регулирование было снято, фьючерсные контракты стали заключаться на золото, процентные ставки, валюту и, наконец, нефть.
Что касается бирж, то путь, пройденный Нью-Йоркской товарной биржей, нельзя назвать особо блестящим. Она была основана в 1872 г., в том же году, когда Джон Рокфеллер пустил в ход «наш план» – план захвата американской нефтяной промышленности и вытеснения конкурентов. У биржи амбиции были более скромные, отражавшие интересы 62 торговцев штата Нью-Йорк, которые искали место для заключения сделок по молочным продуктам. Первоначально она так и называлась – Масляная и сырная биржа. Вскоре к молочным продуктам добавились яйца, и в 1880 г. ее стали называть Масляная, сырная и яичная биржа. Через два года ее название снова изменилось: теперь это была Нью-Йоркская товарная биржа. К 1920-м гг. на ней были внедрены фьючерсные контракты на яйца, которые, как и сам этот продукт, продавались и покупались.
Затем в 1941 г. под своды биржи вошел новый товар – картофель из штата Мэн. Позднее фьючерсы стали заключаться на репчатый лук, яблоки (сорта «макинтош» и «голден»), картофель из штата Айдахо, фанеру и платину. Но основным товаром Нью-Йоркской товарной биржи был картофель Мэна до тех пор, пока по неизвестной для большей части мира причине соотношение спроса и предложения на картофель в Америке не изменилось коренным образом. Картофель Мэна уступал свою долю рынка картофелю из других штатов; более того, падал также и годовой объем в абсолютном выражении. В результате с фьючерсными контрактами по поставкам этого картофеля начались проблемы. В 1976 г., а затем в 1979 г. в связи с поставками картофеля Мэна разразилось несколько скандалов, вызванных в том числе и отказом нью-йоркской
