Хотя с момента вступления в академию я стал уделять значительно больше времени решению чисто научных задач, никак не связанных с профессиональными делами, тем не менее последним я также отдавал необходимую дань. Управление берлинской компанией обычно отнимало у меня весь рабочий день без остатка. Многосторонняя деятельность фирмы и широчайший географический охват, который со временем все более увеличивался, делали мою работу очень сложной. Хотя значительная ее часть была переложена на плечи толковых администраторов, даже остававшееся было для меня беспокойным, кропотливым трудом.
Мне давно было ясно, что на раннем этапе развития молодая компания может добиться успеха лишь в том случае, если каждый ее сотрудник будет понимать, что его личное положение и состояние целиком зависят от общей и дружной работы всего коллектива. Чтобы добиться этого понимания, необходимо было заинтересовать каждого рабочего, предложив ему определенную долю в общей прибыли. Мои братья целиком разделяли это мое убеждение, и подобный принцип был положен в основу работы всех наших компаний. Официальные постановления на этот счет были приняты осенью 1872 года, в день 25-летия нашей первоначальной берлинской фирмы. Мы решили, что довольно значительная часть ежегодной прибыли будет теперь выплачиваться в качестве премий всем сотрудникам; кроме того, будет создан фонд для пособий при несчастных случаях. Мы также подарили всем сотрудникам 60 000 талеров, положенных в качестве первого взноса в созданную пенсионную кассу. Пенсия выдавалась каждому по случаю старости или инвалидности из расчета по 5 талеров за каждый полный год работы рабочему и по 10 талеров за год работы – служащему.
Это наше решение почти за 20 лет существования доказало свою безусловную полезность. Не в последней степени благодаря ему рабочие и служащие компании считают ее почти родной и воспринимают ее интересы как свои собственные. Служащие чрезвычайно редко уходят к другим предпринимателям, так как видят в работе на фирме свое обеспеченное будущее. Рабочие держатся за свое место, понимая, что чем дольше они проработают, тем больше будет положенная пенсия. После 30 лет непрерывной службы полагается полная пенсия в размере двух третей от оклада. Это имеет важное практическое значение, так как многие здоровые и крепкие пенсионеры, уже получая пенсию, продолжают работать, желая получать вдобавок к ней заработную плату. Но едва ли не больше, чем перспективы пенсионного обеспечения, работников привязывает к компании также связанный с пенсионной кассой фонд поддержки вдов и сирот сотрудников фирмы. Оказалось, что эта форма поддержки более действенна, чем пенсион по инвалидности, так как рабочего больше волновало, как будут жить члены его семьи, если его вдруг не станет, чем то, как он сам будет жить, став инвалидом. Вместе с тем престарелый работник почти всегда не только знает, но и любит свое дело и расстается с ним с большой неохотой. Таким образом, пенсионная касса, пополнявшаяся за счет набегавших процентов и подушных взносов компании, несмотря на то что распределяли ее сами рабочие, только в меньшей своей части шла на выплату именно пенсий, а в большей – на поддержку вдов и сирот. Но самое большое внимание уделялось постоянному росту капитала кассы, что являлось для рабочих страховкой на случай возможного закрытия фирмы.
Нас обвиняли, что этим своим постановлением мы привязываем сотрудников, так как, уйдя с работы, они теряли все свои накопленные права. Это совершенно верно, но тяжесть обвинения мы несколько смягчали тем, что увольняемым из-за сокращения объемов работ сотрудникам выдавался особый сертификат, по которому они в случае, если место опять создавалось, имели преимущество на устройство перед другими соискателями. Кроме того, пенсионная система сильно ограничивала свободу стачек, так как по уставу кассы отказ от работы приравнивался к уходу с предприятия по собственному желанию и вел к обнулению стажа. Но преобладание на предприятии постоянного контингента сотрудников, которое и стимулировалось пенсионной кассой, выгодно для всех сторон, ибо только при этом условии фабрика или завод может нормально функционировать и даже в условиях тяжелого кризиса выплачивать сотрудникам хотя бы необходимый прожиточный минимум. Каждый крупный завод должен создать подобную кассу, в которую рабочие ничего не вносят, но управляют ею – разумеется, под контролем компании. Тем более что это прекрасный способ справедливой борьбы с пристрастием к забастовкам, которые часто наносят огромный вред не только предприятиям, но и самим забастовщикам.
Конечно, не совсем правильно, что государственное пенсионное законодательство не учитывает уже созданные или создаваемые частные пенсионные фонды и предприниматель, их создавший, вынужден платить за каждого работника дважды. Тем не менее именно частные фонды помощи ведут к укреплению мира и согласия между работником и работодателем, способствуют созданию постоянного контингента сотрудников, что вполне окупает и оправдывает эти дополнительные расходы.
Следует признать, что именно корпоративному духу, созданному этими установлениями и связавшими воедино весь коллектив «Сименс и Гальске», компания в значительной мере обязана достигнутыми успехами.
Это подводит меня к вопросу, насколько вообще соответствует общественным интересам и благу возможность создания больших коммерческих компаний, находящихся в собственности у семьи основателя. Можно сказать, что такие большие торговые дома являются препятствием для роста множества маленьких предприятий и, следовательно, вредят общему развитию. Во многих случаях это следует признать верным. Везде, где мелкие ремесленники поддерживают качество своей продукции на высоте, способствующей ее экспорту, большие и конкурирующие с ними фабрики действительно вредны. Но там, где развиваются новые отрасли промышленности и открываются новые рынки, большие предприятия с централизованной структурой и крупным капиталом необходимы. Такие капиталы под конкретные цели легче всего собрать, создав акционерное общество, для которого главным в соответствии даже с собственными внутренними правилами будет получение как можно большей прибыли. Поэтому в работе оно постарается использовать уже существующие, проверенные методы работы и оборудование, ибо открытие новых путей почти всегда связано с повышенными рисками и большими расходами. Для этого требуются специалисты, обладающие большим запасом знаний и опыта, какие редко встречаются в подобных акционерных компаниях, которые к тому же часто меняют свой управленческий состав. Такое накопление капитала, знаний и опыта характерно только для предприятий с длинной историей, переходящих по наследству от старших членов одного семейства к более молодым. Большие торговые дома в Средние века не ставили себе единственной целью накопление капитала, а считали за честь и обязанность служить своим соотечественникам тем, что открывали новые рынки, производили новые товары, прокладывали новые торговые пути. Это чувство долга перед отечеством передавалось от поколения к поколению как фамильная ценность. Сегодня, в эпоху торжества науки, следует призвать крупные технические компании использовать всю свою энергию для помощи своей стране в больших сражениях цивилизованного мира и в занятии ею лидирующих позиций или, по крайней мере, подобающего ей по характеру и положению места. Наши политические институты еще почти повсеместно построены на феодальной системе, когда главной фигурой, носителем и опорой государственной власти считается крупный землевладелец, которому со стороны государства оказывается почет и даются всяческие преференции. В наше время уже невозможно признавать обоснованность этих привилегий. Не в имуществе – любого рода движимости – состоит сегодня и будет состоять в дальнейшем источник силы государства, но в духе, который его поддерживает и помогает развиваться. Даже если согласиться с тем, что наследственные землевладельцы по традициям и воспитанию крепче связаны с государством и, следовательно, укрепляют его больше, чем не так сильно привязанные к земле и значительно более подвижные капиталисты, все равно в наше время их уже недостаточно для того, чтобы уберечь государство от нищеты и упадка. Сегодня такую защиту можно найти только в сознательном сотрудничестве всех духовных сил нации, поддержание и развитие которых должны стать одной из главнейших задач современного государства.
Несмотря на то что своего положения в обществе я добивался только собственными усилиями и сознание этого доставляет мне истинное удовольствие, я всегда с благодарностью признавал, что начало моего пути было положено службой в прусской армии Фридриха Великого. Я считаю, что единственный путь, на котором я мог развиваться, мне открыл тот самый личный приказ Фридриха Вильгельма III, благодаря которому меня приняли на военную службу. Впоследствии я часто имел возможность убедиться в верности слов отца о том, что, несмотря на все недовольство прусской политикой, навязанной ей Священным союзом[252], именно Пруссия все еще остается единственным оплотом Германии и надеждой для всех немецких патриотов. Я могу сказать, что вся моя врожденная любовь к отечеству в первую очередь основывалась на любви к Пруссии и на верности пяти ее королям, под властью которых я жил и которым был предан и благодарен. Не только знания и духовная культура, которые я приобрел в прусских военных училищах, помогли мне в дальнейшей жизни, но и уважаемое государством и обществом положение офицера прусской армии.
