Бывший президент сената Данцига Герман Раушинг, убежденный нацист, позднее выпустил книгу своих бесед с фюрером, в которой предостерегал от Гитлера. Несмотря на то что записи этих бесед не всегда точны, Раушинг смог точно распознать один из существенных моментов психологии фюрера. Он установил, что Гитлер использовал идеологию только с одной единственной целью — захватить и удержать власть. Все красивые рассуждения о единстве народа и последнем шансе Европы были всего лишь пестрыми мыльными пузырями.[137] Гитлера интересовал только сам Адольф Гитлер. Он заставил свой народ принести немыслимые жертвы и совершить неописуемые преступления исключительно для личного удовлетворения. Но все было еще более отвратительнее и прозаичнее. Стараясь скрыть свои извращенные потребности, Гитлер стилизовал свои тайные пороки, придав им художественную форму.
Дело не ограничивалось только укреплением личной власти. В 1938 году после подписания Мюнхенского договора и присоединения Судетов власть Гитлера достигла апогея, но это не могло удовлетворить его порочных влечений. Только война могла доставить ему истинное удовольствие. Томас Манн в своем эссе «Братец Гитлер» блестяще подметил патологические корни глубокого убеждения фюрера в том, что его историческая миссия заключается в насильственной реализации прав угнетенного меньшинства, на что и были направлены вся его экспрессия и актерское дарование.
Поколение «Перелетных птиц»
Родившийся в 1889 году Адольф Гитлер принадлежал к поколению «Перелетных птиц», поколению реформы, которое отстаивало новый образ жизни и изменило общественную значимость половых ролей, наполнив их неведомым ранее содержанием. Однако Гитлер, появившийся на свет в мелкобуржуазной провинциальной семье, по своему происхождению не принадлежал к тем социальным слоям, из которых рекрутировался авангард реформаторов. Тем не менее он живо интересовался реформистским движением. Шеф гестапо Дильс рассказывал, насколько близко было Гитлеру современное движение за реформы. Летом 1933 года при посещении в Годесберге отеля «Дрессен» фюрер уделил государственным делам намного меньше внимания, чем беседе с известным рейнским сторонником реформы. Причем все другие посетители с более важными делами вынуждены были ждать. Во время последующей прогулки по Рейну на пароходе «Пруссия» Гитлер сказал Дильсу: «Видите ли, для меня реформа образа жизни человека намного более важна, чем любые политические преобразования».[138]
Вместе с коренными изменениями образа жизни «Перелетные птицы» стремились опробовать и новые формы сексуальной жизни. Так или иначе свойственный Гитлеру вариант гомоэротизма был нормальным явлением своего времени, которое среди его сверстников было распространено намного более широко, чем в предыдущем и последующих поколениях. Родившиеся около 1870 года уже успели получить строгое воспитание в патриархальном обществе с твердыми устоями. Следующее после Гитлера поколение рожденных около 1915 года демонстрировало полную «раскрепощенность и внутреннюю свободу в отношениях с противоположным полом».[139]
Оказавшемуся на переломе эпох поколению Гитлера, которое почти не вело дневников, что очень пригодилось более поздним фальсификаторам, было очень сложно и проблематично выстроить соответствующие общественные отношения с противоположным полом. Вместо нормального влечения к женщинам, что полностью соответствовало традиции, получило широкое распространение восторженное преклонение перед мужчинами, которое являлось не чем иным, как «латентной гомосексуализацией» социальных связей.
К 1920 году начали открыто говорить о захлестнувшей общество «волне инверсии». Этого же мнения придерживался и выдающийся психолог того времени Вильям Штерн.[140] В том же году другой автор опубликовал данные, согласно которым 30 % юношей, участвовавших в молодежном движении, испытывали влечение к представителям собственного пола.
Общество наводнили босоногие пророки и проповедники новых религиозных учений, широко распространились ночные купания, беспредметная живопись и платья свободного покроя без корсета и бюстгальтера. «Вечно юные», парни и девушки стали доминирующим социальным характером. Пышным цветом расцвел инфантильный страх перед противоположным полом, шовинизм проявлялся не только в «презрении к женщинам и декларировании мужской любви, утверждающей маскулинный идеал и антифиминизм, но и нарцистский отказ от реальности».[140]
Одним словом, своеобразная сексуальная ориентация Гитлера была продуктом своего времени. Это поколение провело четкую разделительную грань между эросом и сексом. Отто Вайнингер, к которому Гитлер относился с большим уважением, считал любовь и половое влечение «полностью взаимоисключающими, противоположными состояниями».[141] Его образ женщины был расколот на противостоящие ипостаси проститутки и Девы Марии. Тристан и Изольда, являвшиеся идолами Гитлера, были для Вейнингера парой, которая «нашла себя на вечные времена».
У Адольфа Гитлера не было детей. Это было тем более примечательно, что в третьем рейхе многодетность всячески поощрялась и пропагандировалась. В своих монологах, произнесенных в ставке, фюрер требовал, чтобы каждая семья, обладавшая национальным сознанием, имела не менее четырех детей. В то же время Гитлер не дал какого-либо четкого обоснования собственной бездетности. Своей секретарше Шредер он объяснял это весьма невразумительно: «То, что я не женился, значительно расширило мое влияние на женскую часть населения. Я могу позволить себе потерять популярность среди немецких женщин, поскольку они оказывают решающее влияние на исход выборов».[142] По-видимому, в данном случае Гитлер высказывал точку зрения своего наставника Дитриха Экарта, который в начале 20-х годов определил, что будущий фюрер должен быть не особенно интеллигентен и обязательно холост — «тогда мы завоюем симпатии женщин». Точка зрения, согласно которой холостой политик имеет больше шансов на выборах, является типичным мужским заблуждением. Наоборот, политический деятель с привлекательной женой, крепкой семьей и хорошими детьми может завоевать симпатии избирателей-женщин ничуть не хуже, чем холостяк. Кроме того, в 1938 году ни о каких выборах речи больше не шло. Неужели немецкий народ отвернулся бы от Гитлера, если бы он женился?
Подобный аргумент не убедил даже личного адъютанта фюрера Шауба. Несмотря на то что люди из окружения Гитлера не имели возможности уделять своим семьям должного внимания, практически все они были женаты. Тем не менее Гитлер оставался тверд: «Я никогда не женюсь…» Причем дело было не в отсутствии подходящей пары. Он повторял, что никогда не женится, и после того, как стал встречаться с фройляйн Браун.[143]
Окружение Гитлера считало, что у него не было нормальных сексуальных отношений. По мнению Шредер, «Гитлер охотно окружал себя красивыми женщинами, но робость и страх скомпрометировать себя удерживали его от любовных приключений. Если эта робость считается ненормальной, тогда он был ненормальным».[144]
Однако даже более спокойная, дистанцированная форма эротических отношений была ему полностью чужда. Мы не знаем ни одного любовного письма Гитлера к женщине. Шредер считала: «Он играл с окружавшими его женщинами в эротику, но у него не было с ними никакого секса». По-видимому, он любил Гели, «но не имел с ней половых контактов… Его отношения с Евой Браун также были одной видимостью». Для его врачей вовсе не было тайной, что фройляйн Ева не являлась для их пациента сколько-нибудь значимым эротическим раздражителем. Однако они списывали это на возраст и стресс, вызванный тяжелыми нагрузками на работе. В то время когда секс не являлся столь важной вещью, как сегодня, считалось совершенно нормальным, что мужчина после пятидесяти не проявлял интереса к половой жизни. Во время медицинских осмотров тема секса могла вообще не затрагиваться. Эрнст Гюнтер Шенк считает, что «тогда табуированные области были намного шире, чем сегодня».[145] Во всяком случае, в то время казалось совершенно невероятным исследовать на предмет наличия спермы одежду женщин, которые имели доступ к главе государства, чтобы таким способом получить неопровержимые доказательства его сексуальной активности.
Личный врач фюрера Морелль считал: «Гитлер ценил присутствие привлекательных женщин, особенно в годы войны. Позднее из-за растущей ответственности и возрастающей ненадежности положения его либидо значительно понизилось». Другой врач Гитлера фон Хассельбах после войны говорит о том, что Гитлер вел «жизнь старика, которая была вызвана как сильными психическими нагрузками, так и самовнушением». Эта корректная медицинская формулировка описывает состояние, для которого сегодня есть более грубое определение — «мертвые штаны».
