Екатерина
Из реляции П. А. Румянцева Екатерине II о победе под Брестом16 сентября 1794 г., Ташань
Всемилостивейшая государыня!
Сию короткую, но по своему содержанию весьма важную весть о вновь одержанной победе под Брестом имеет счастье сложить к вашим ногам племянник генерала графа Суворова-Рымникского, полковник князь Горчаков. Сей генерал в своем рапорте, что здесь в копии следует, говорит, что войска вашего императорского величества платили отчаянному неприятелю недаванием пощады, и я должен прибавить к тому, что они имя ваших верных и храбрых воинов и через то и вашего императорского величества всевысочайшую милость всемерно заслуживают и что искусство и ревность горячая предводителя к службе вашего императорского величества и подражания достойной пример в его подчиненных воздействовали главнейше в сей знаменитой победе на преодоление той жестокой упорности, кою дерзкой неприятель и при сем случае оказал…
Из письма П. А. Румянцева А. В. Суворову о победе у Бреста25 сентября 1794 г., Ташань
Сиятельнейший граф, высокопревосходительный господин генерал-аншеф и кавалер, милостивый государь мой!
Я начинаю сие моим всеусерднейшим поздравлением с вновь вами к славе оружия ее императорского величества и ее вещественной пользе одержанной победой за Брестом. Она есть столь важна, по ее существу, сколь редка в своем роде, будучи, следовательно, четвертой, едва в стольком числе дней. Она надлежит уверительно к тем, кои сию истину совершенно подтверждают, что большое искусство и горячая ревность предводителя и подражания достойный пример в подчиненных преодолевают все в соображении возможные труды и упорности. Я умедлил нечто в том уповании, что я буду иметь скоро всевысочайшие повеления относительно ваших дальнейших действий и надобные объяснения о происшедшем в Литве; первые я действительно получил, а других жду я еще…
Будучи одушевлены ровными поводами, я взял смелость уверить ее императорское величество, что ничто в том упущено не будет, что есть только в способах и в возможности, и что я на сей конец жду с минуты до другой мне от господина генерала и кавалера князя Репнина надобных объяснений, от которого к сему потребные войска с теми, что ваше сиятельство предводите, соединиться должны; но как между другим, мимо сей помощи множайшее в сих предприятиях и от поведения союзных зависит и, главное, на сих двух вопросах основываться должно: останутся ли войска прусские поблизости Варшавы и цесарские в Люблине, или отдалятся те и другие в свои владения, видя, что в первом случае, ежели бы их действия в прочем и с большой сноровкой шли, неприятель все будет бояться внезапного нападения на Варшаву и не посмеет уверительно разделять свои силы; и что тогда мы можем легко дойти до Вислы и против Варшавы нечто решительное сообща с ними предпринять; но во втором, которое, кажется, уже отчасти оказывается, будет неприятель уверительно все свои силы против нас напрягать, будучи в сем пункте вовсе обеспечен, и мы не можем обойтись тогда, чтобы не занять Люблина – так для предписанных наступательных действий, как к прикрытию наших чрез то открытых обширных границ, и что в случае, ежели бы австрийские войска действительно оставили Люблин, от корпуса генерала-поручика Ферзена тотчас учиниться должно.
А. О. Орловский. Битва русских и поляков на мосту.
Первая четверть XIX в.
При всем сем, и как бы то ни было, я имею все причины быть очень уверенным, что от вашего сиятельства четырехкратное поражение претерпевшей неприятель будет, по крайней мере, на сей раз только о своей собственной беспечности заботиться, и что ничто не избежит ни от вашего внимания, ни от вашего проницания, что только к лучшему службы и к достижению всевысочайших видов ее императорского величества оказываться будет, и что вы из всего того всякой раз часть наиполезнейшую извлекать будете, и что между сим временем мои вам от 7-го и 15-го сего месяца под № 134 и 145-м сообщенные мнения и заключения[131] о предпринимаемых мерах, так в ваших действиях, как в предварительном обеспечении границ чрез назначение корпуса при Остроге уже к вам дошли, и что господин генерал-аншеф и кавалер князь Николай Васильевич Репнин тоже все ваши требования удовлетворил.
Вашего сиятельства всепокорнейший слуга
граф Петр Румянцев-Задунайский
Из сообщения П. А. Румянцева А. В. Суворову об отступлении австрийских войск от Люблина5 октября 1794 г., Ташань
…Сему всему дурному вообще, так как и всем затруднениям, что вы терпите в сообщении с господином генерал-поручиком Ферзеном и в ваших дальнейших действиях, и всем тем нелепым известиям, чем вновь границы Изяславской губернии встревожены были, есть единственной и единой виной нечаянное и от нас вообще утаенное отступление австрийских войск от Люблина и подступное [коварное] занятие посреди наших войск лежащих мест. Я нахожу, что ваше сиятельство очень хорошо сделали учреждением между Брестом и Люблином довольно сильного поста, через что вы оба сии пункта равномерно подкрепляете, и что через близость Радзина и Люблина Висла непрестанно чрез партии надзираема и тем способы неприятелю к его переходу или к доставлению жизненных средств чувствительно отягощены будут.
Я имею честь быть с почтением наиотличнейшим вашего сиятельства всепокорнейший слуга
Румянцев-Задунайский
Реляция П. А. Румянцева Екатерине II о победах А. В. Суворова, пленении Костюшко и бесплодности австрийских маневров7 октября 1794 г., Ташань
Всемилостивейшая государыня!
Войска вашего императорского величества под предводительством генерала графа Суворова-Рымникского продолжают бить неприятеля, где он только показывается, как то 26-го прошедшего месяца и под деревней Селище случилось, и что все в при сем всеподданнейшем донесении, приложенном в копии рапорте помянутого генерала, наивнятнейше явствует. Я прилагаю к оному и другие копии – с писем австрийского генерала де Гарнонкурта к вышеупомянутому генералу и генералу графу Салтыкову и с письма вашего императорского величества посла графа Разумовского. Известия, коих содержание подтверждает больше, нежели когда мыслей образ и так часто оказанное поведение сих союзных, а наибольше счастливое происшествие через низложение и пленение Костюшки, то совершенно, что все их нечаянные отступления и неприятелю под рукой чиненная помощь не служили ни к чему вяще к превознесению вам единым, всемилостивейшая государыня, довлеемой славы. И хотя я о сей победе только по словам к генералу князю Репнину посланного подполковника Тучкова через генерал-майора графа Разумовского из Острога уведомляюсь, то я не упустил однако же мое мнение генералу графу Суворову-Рымникскому сообщить, и кое к сему моему всеподданнейшему донесению тоже в копии прилагается.
Вашего императорского величества верноподданный
Граф Петр Румянцев-Задунайский
Анджей Тадеуш Бонавектура Костюшко (Косцюшко)
(1746–1817)
Письмо П. А. Румянцева П. А. Зубову об успехах А. В. Суворова7 октября 1794 г., Ташань
Милостивый государь мой граф Платон Александрович!
Начало отвечает совершенно всеобщим мнениям о несравненном Суворове. Боже изволил, чтобы дальнейшие следствия, кои главнейше от содействия иных корпусов князя Николая Васильевича[132] зависят, имели то же или лучшие успехи – и чтобы везде совершенное согласие господствовало; средство, кое к лучшему естественным образом, нежели все иное способствует. Я буду на всю мою жизнь вашему сиятельству усерден и предан.
Ваш покорнейший слуга
Граф Румянцев-Задунайский
P. S. [Князь] Николай Васильевич слышал от своего курьера, что ехал через Люблин, что австрийцы собираются в Галицию, чего от них в сей раз, а особливо, что король Прусский за Краковское и Сандомирское воеводство паки сильно спорит, ожидать надобно есть.
Письмо П. А. Румянцева А. В. Суворову о предательских действиях австрийцев9 октября 1794 г., Ташань
Сиятельнейший граф, высокопревосходительный господин генерал-аншеф и кавалер, милостивый государь мой!
В моменте, что я получаю ваш рапорт № 428-й, я поспешаю вам отвечать и вам сообщить мои мнения на в нем содержащееся: австрийцы, кои оставили Люблин вовсе не в пору и пресекли через сие ваше сообщение с господином генералом-поручиком Ферзеном, гнездятся теперь там по той причине единственно и едино, что мы оный занять хотим, и что польские войска оный в сем виде опорожнили, дабы обратить все их силы против нас. Они нам оставляют только Владимир из части Волыни, что они занимают, который весь сгорел и лежит по обстоятельствам вовсе в мертвом углу, и молчат, как я вижу поныне, вовсе о низложении и пленении Костюшки, что ваше сиятельство из моего под № 183-м отправленного наивнятнейше видеть изволили. И я жду с нетерпением, что вы по сему вовсе неожиданному и наивсесчастливейшему происшествию предприняли. По сему буду делать дальнейшие распоряжения, относительно в границах и в Волыни находящихся войск, следовательно, и Орловского полка, который к корпусу генерал-майора графа Разумовского присоединен.
