Цена предательства. Сотрудничество с врагом на оккупированных территориях СССР, 1941–1945 - Джеральд Рейтлингер

подданных Советскому Союзу была неизбежной, поскольку стремление к победе и продвижение к миру требовали принесения в жертву личных желаний и мнений. Русские настояли на своих правах еще осенью 1944 г. В октябре и ноябре около 10 тыс. русских, добровольцев и вывезенных насильно «восточных рабочих», которые были захвачены во Франции, были без разбора, «гуртом» отправлены пароходами из Гулля (город и порт на северо-востоке Англии, теперь Кингстон-апон-Халл. — Пер.) в Мурманск. Союзной прессе была выдана информация, что возвратившихся странников встречали в России как героев, но это не помешало определенному числу татар и калмыков вырваться из транзитного лагеря в Транби-Крофт (поместье у деревни Анлаби, к западу от Гулля. — Пер.) и разбежаться по сельской местности в Линкольншире. Русские были настолько пунктуальны на этот счет, что правительство генерала де Голля получило суровую дипломатическую ноту, поскольку некоторые из дезертиров скрывались во французском движении Сопротивления.

Согласие с русскими требованиями стало более сомнительным, когда прошло столько времени, что советские заключенные пришли к выводу, что они находятся под защитой союзников. В этом положении находилось значительное количество тех, кто последовал за заместителем Власова, генералом Меандровым. Те, кто перебрался из Богемии (Чехии) в Баварию, были переданы в район интернирования в Ландау, откуда они могли бы свободно уйти, если бы у них было такое желание. К несчастью, они предпочли держаться вместе, в то время как сам Меандров, горячий приверженец НТС и солдат с весьма четкими политическими убеждениями, неразумно убеждал своих офицеров, что вскоре союзники воспользуются их услугами — теперь против Сталина. После двух лет идеологической обработки из Дабендорфа по каналам Геббельса неудивительно, что эти русские ухватились за первые признаки разногласий между союзниками. Они лишь немного опередили свое время, поскольку сегодня НТС и его члены вполне допустимы в США, так как никоим образом не имеют антиамериканской направленности. Вполне естественно, что Советский Союз решительно протестовал против деятельности, развернувшейся вокруг Ландау. В сентябре 1945 г. уцелевшие три тысячи людей Власова были переведены американцами из Ландау в по-настоящему закрытый и охраняемый лагерь в Платлинге между Регенсбургом и Пассау, недалеко от границы между оккупационными зонами.

В Платлинге те, кто в 1939 г. не были советскими подданными, были внесены в особый реестр. Это было зловещим знаком, но остальные, подавляющее большинство, были заверены в том, что это не связано с репатриацией. Возможно, страшные истории, приводимые без указания источника Торвальдом, Двингером и Клейстом, были преувеличением. Однако бесспорно, что в феврале 1946 г. люди были насильно перевезены в поездах через границу между зонами и имели место многочисленные случаи самоубийств. Сам Меандров дожил до того, чтобы быть повешенным в Москве вместе с Власовым, Малышкиным, Жиленковым, Трухиным, Зверевым, Буняченко и еще пятью в июле (1 августа. — Ред.) 1946 г. Публичного суда не было. Приговор и казнь были описаны в кратких и самых незаметных из статей в «Правде» за 2 августа, когда эти люди были уже мертвы.

С дорого обошедшейся ошибкой Меандрова умерла последняя иллюзия остполитиков. Дом, построенный на песке, наконец рухнул.

В главе 3 делается упоминание о германской оценке, согласно которой около четырех миллионов солдат Красной армии умерли после сдачи в плен, находясь в руках у немцев. (Всего погибо в плену, а также не вернулось (таких более 180 тыс.) 2283,3 тыс. попавших в плен советских военнослужащих. — Ред.) Эти цифры получены из захваченного среди архивов управления AWA генерала Райнеке документа, носившего заголовок «Информация о выживании советских военнопленных». Датированный 1 мая 1944 г. текст опубликован в книге Александра Даллина «Германское правление в России». Так как сам документ был составлен за год до капитуляции Германии, Даллин пытался дополнить картину сведениями из других источников. Некоторые германские архивы, которые он не указывает, но называет «более авторитетными, но все еще неполными», показывают, что по крайней мере 200 тыс. солдат Красной армии попало в плен в последние двенадцать месяцев войны и что список Райнеке недооценивает проблему, поскольку финальный счет военнопленных был 5754 тыс. человек. На этом основании величина на 1 мая 1944 г. должна равняться как минимум пяти с половиной миллионам, а не 5160 тыс., как заявлено. (В германский плен, согласно новейшим советским оценкам, попало 4,56 млн. — Ред.)

В то время в руках немцев оставалось в живых только 1053 тыс. человек из этого числа военнопленных, хотя дополнительно 818 тыс. человек был «предоставлен гражданский или военный статус». Отсюда следует, что пропали по крайней мере 3700 тыс. Далее, поскольку 178 тыс. человек,