Злой лев - Михаил Алексеевич Ланцов

1483 год, июнь, 2. Где-то на Дунае

Иоанн выбрался из лодки на большой, основательный плот, что держался на нескольких якорях посередине Дуная. Подошел к столику, стоящему посередине плота под раскидистым балдахином. И с довольным видом сел в походное кресло, что там стояло.

Перед ним сидел Джем — младший сын султана Мехмеда II Фатиха и нынешний правитель Великой Порты. Он прибыл чуть раньше… А может и Иоанн чуть опоздал. Кто знает? В эти времена не так-то и просто это понять. Главное то, что Джем его ждал. Пусть и в силу обстоятельств.

Там, в оригинальной истории, Баязид сумел отравить отца в 1481 году, заняв его место. Но тут что-то пошло не так и он умер сам, перепутав чашки с кофе. Однако Мехмед уже утомил слишком многих из своего ближайшего окружения. И тот факт, что заговор Баязида сорвался по чистой случайности ничего не изменил. Султан осторожничал, прекрасно все поняв, но продержался не сильно долго… И на престол взошел человек с именем — Джем. Имевший при этом внешних сходств с отцом больше, чем кто-либо из его детей…

— Хорошо здесь, — произнес Иоанн с довольным видом посмотрев на водную гладь. — По такой жаре — самое то.

Толмач перевел.

— Да, славно, — согласился султан. — Что ты хотел обсудить?

— Держи, — произнес Иоанн и махнул рукой.

Стоящий за его спиной слуга сразу выступил вперед с деревянным пеналом. И положил его перед султаном на стол.

— Это мой подарок тебе.

Тот даже не пошевелился.

— Думаешь подвох какой-то? — усмехнулся король Руси. — Наклонился вперед. Открыл пенал и достал оттуда необычный предмет. — Это зрительная труба. Она позволяет лучше видеть на расстоянии.

И с этими словами он поднес ее к своему правому глазу и немного покрутив регулятор, поглядел на то, что творилось на правом берегу Дуная. Секунд двадцать молчал, а потом начал в деталях описывать то, что видеть там. Минуту описывал. После чего положил на стол рядом с султаном.

Тот чуть поколебался и взяв зрительную трубу начал рассматривать уже левый берег, где стояло войско Иоанна. Молча. Минут пять рассматривал.

Король ему не мешал.

Он смотрел на лицо. На реакцию.

Наконец Джем нехотя оторвался от трубы.

— Славная вещица.

— Таких в мире всего ничего. Это одна из десятка. Пока больше нет.

Султан положил зрительную трубу в пенал и спросил:

— Такие подарки не делают перед боем. Зачем ты пришел?

— Видит Бог — я не желают этого похода. И никогда не желал.

— Но ты пришел.

— Таковы обстоятельства. Меня поставили в безвыходное положение. Избежать этого похода и сохранить лицо я не смогу. А репутация в нашем деле — это если не все, то многое.

— Пожалуй, — кивнул султан, прекрасно это понимая, чувствуя себя на месте отца хоть и справедливо, но… словно на птичьих правах… В том числе и из-за репутации импульсивного алкоголика. На практике это было не так, но разве молву можно как-то переубедить? Во всяком случае — быстро и просто. Несколько неудачных эпизодов и злопыхатели уже подсуетились…

— Тебя на престол привели мамлюки. Ты думаешь — спроста?

— Моя дочь замужем за их наследником.

— Отличный повод, — улыбнулся Иоанн. — Мамлюкам нужно ослабление твоей державы. Именно поэтому они поддержали тебя. Ты стал султаном. Чему многие не рады. Не потому, что именно ты им стал, а потому что тебя поддержал султан Египта. А теперь задумайся — что будет если я тебя разобью?

— Я привел много войск.

— Это не важно. Предположи — я тебя разбил. Что дальше?

Джем промолчал.

— Гражданская война будет дальше. — ответил за него Иоанн. — А ты, скорее всего, не доедешь даже до Константинополя после этого поражения. Свои же убьют, как и некогда твоего отца. Да и на армию ты опереться не сможешь, ибо твоя репутация, в отличие у твоего отравленного отца, весьма призрачна. Ты не славен победами или мудрым управлением. Люди тебя не знают. К тебе не привыкли. К тому же в Великой Порте много языков говорит, что наследовать Мехмеду должен сын Баязида, а не ты. Например, Селим.

— Я привел много войск, — с нажимом повторил Джем.

— Я побеждал в ситуациях, когда на каждого моего воина приходилось по десятку у неприятеля. Строго говоря я вообще никогда не проигрывал сражений.

— Так что ты медлишь? Атакуй.

— Я не хочу, чтобы моей победой воспользовались другие. Разбив тебя, я окажусь вынужден влезать в ту Гражданскую войну, что за ней последует. Оно мне надо?

— Разбей. Забери Константинополь. Поставь какого-нибудь наместника. И возвращайся домой. Что в этом сложного? Если, конечно, ты так уверен в победе.

— Константинополь, вокруг которого будет бушевать Гражданская война, окажется утрачен в течение одного-двух лет. Вряд ли больше времени потребуется для измены. Чтобы это предотвратить мне придется ввязаться в эту войну и много лет бегать по землям Османской Империи. А оно мне совсем не нужно, так как у меня и дома дел по горло.

— Если твоя армия так сильна, то ты сможешь славно взять трофеев.

— Зачем?

— В каком смысле, зачем?

— Деньги у меня есть. Много. Так много, что дабы не спровоцировать рост цен я осторожничаю и далеко не все свои заработанные деньги вкладываю в дело. Инфляция — проклятье экономики. — Джем от этих слов поморщился, так как не понял смысла. В те годы не только правителей не учили экономике, но и самой экономики как науки еще не существовало, даже в зачатке. — А и те, что вкладываю, больше пускаю на строительство дорог, домов и всякого рода производств или дома. И строю их много. Думаю, о том, тебе уже доносили. И все равно остается. Прилично остается. Очень прилично. Я богат. Невероятно богат. Наверное, я сейчас самый богатый правитель в мире. Вот и ответь — зачем мне тратить годы жизни на то, чтобы получить то, что мне в общем-то не нужно?

— Слава?

— Я и так имею репутацию нового Александра Македонского, — пожал плечами Иоанн.

— Вера.

— Я могу ошибаться, но ни христианство, ни ислам не призывают убивать других людей ради своих убеждений. А люди что такое говорят… Ну… Люди не совершенны. Иной раз они бывают глупы, одержимы или обмануты отцом лжи. Он ведь не дремлет. Так что ради веры устраивать мясорубку и убивать тысячи и тысячи людей я стремлюсь в последнюю очередь.