о чем это я, ах, да, у герцога ничего с ревом отодвигать, чтобы помочиться не нужно, само все прекрасно отодвигается, так что, вопрос о болячках остается открытым, так же, как и о том, а, собственно, почему он с ней все-таки не спал? Но, вот об этом думать мне пока точно рановато.
На четвертый день уже под вечер ко мне в комнату ввалился, не постучавшись, Брюммер. Он вообще никогда не считал необходимым соблюдать со мной какие-то правила приличия.
– Вставайте, ваше высочество, – от него несло вином и раздражением. – Король Фридрих желает вас видеть.
– Зачем? – я невольно нахмурился, попятившись от нависшего надо мной дюжего обер-гофмаршала. Вот это совсем не смешно на самом деле и плохо поддается объяснениям.
– Я не знаю, его величество не отчитывался передо мной, просто передал приказ через своего адъютанта, – его раздражение усиливалось, и он уже протянул руку, чтобы вытащить меня из постели, в которой я, надо сказать, пригрелся, но тут появился Румберг, который пару раз кашлянул, привлекая к себе внимание, и отвлекая это самое внимание от меня.
– Господин обер-гофмаршал, его светлость прекрасно вас расслышал. И, если вы выйдете, то сборы пройдут куда быстрее, – ух ты, а ведь этот козел действительно бьет парня, это я понял, когда распрямился, после того, как Брюммер отошел от моей кровати. Я ведь вон как сморщился и напрягся. Тварь, конченная. Пацан-то тебя в пять раз меньше, нашел себе соперника, который почему-то молчит и никому о бесчинствах не говорит. Знать бы еще почему. Или это нормально, вот так воспитывать детей? И почему мне кажется, что нет, не слишком нормально.
Говорили мы по-немецки, и реакция тела герцога дала мне возможность применить свои новые знания на деле. К счастью, говорить много не пришлось, потому что я не был уверен в своих силах, но, хотя бы я понял, что они говорили.
Итак, мы едем к Фридриху, какому Фридриху? Ну же, голова, думай, какой сейчас Фридрих Пруссией рулит? А не тот ли этот Фридрих, которому один не слишком умный парень все завоеванное теткой отдал взад и тем самым себе смертный приговор шелковым шарфиком подписал? Так, ладно, будем плясать от того, что тот самый. Номера я его не помню, прозвище вполне – Великий. Фридрих Великий. Точно. И зачем Великому видеть какого-то зачуханного графа Дюкера, мне кто-нибудь объяснит? Или это такой прикол с поездкой инкогнито? Типа игры, чтобы дети грома не боялись?
Пока я ломал голову, Румберг меня одел в тот же самый военный мундир. Я его точно сожгу, и вот пускай где хотят, там мне новую одежду достают. Опять плащ, треуголка, сапоги, который ни хрена не грели, и я готов ехать к королю.
Замерзнуть на этот раз я не успел. Дворец оказался близко от того места, где мы остановились. Оказалось, что пригласили графа Дюкера с сопровождением послушать домашний концерт, который давал сам Фридрих. Он играл на флейте, а все остальные дружно должны были восхищаться. Но я так и не понял, зачем сюда позвали меня? концерт-то был для весьма ограниченного круга лиц.
Женщин в зале было мало, по пальцам можно пересчитать, в основном одни мужчины, и почти все они в военных мундирах, так что я практически ничем, кроме возраста от них не отличался, а королеву я вообще не увидел. Судя по перешептываниям, она где-то в другом месте обитала и с мужем практически не пересекалась. Понятно, почему у них детей не было, трудно детей на расстоянии завести. Это, если не учитывать те сплетни, которые про Фридриха ходили, в плане его пристрастий. Уже в середине вечера я захотел в туалет, но вставать, когда сам король играет на флейте, было вроде бы не принято, поэтому я терпел, пока он не закончит свою игру. Музыка меня не впечатлила, я немного другое всегда предпочитал слушать, поэтому, я принялся украдкой рассматривать приглашенных. Плохо, что я не знал, как кто выглядит, и даже, если рядом со мной на жестких стульях сидели известные люди, то я их все равно не узнал. Но одно я понял очень хорошо, почти всем им было плевать и на музыку, и на короля. Они сидели и делали вид, что слушали, а на самом деле многие откровенно скучали. Просто праздник лицемерия во всей его красе, даже противно стало.
Наконец, музыка оборвалась на каком-то пронзительном аккорде, и все зааплодировали. Кто-то даже встал, только-что: «Браво!» не кричал. Я же наконец получил возможность найти туалет. А вот это, оказалось совсем неразрешимой задачей. Те слуги, которых я видел в коридорах чаще всего проносились мимо, и я не имел возможности их затормозить, чтобы напрямую спросить о том, что мне было нужно. В конце концов, чтобы избежать конфуза, я просто открыл первую попавшуюся дверь. если там будет какая-нибудь гостевая спальня или нечто подобное, то уж горшок под кроватью я точно найду. Ну а то, что он по итогу будет полный, это уже не мои проблемы, решат, что прислуга намудянила, они все равно эти горшки не моют, а тут вылить забыли, подумаешь, велика беда. Сунув использованную посудину под кровать, я вышел в коридор, и направился обратно в зал, где слушал концерт. И нет, я все еще не понимаю, зачем меня вообще сюда выдернули, если тот же Фридрих даже не взглянул в мою сторону ни разу, и уж тем более ни разу не заговорил. Чушь какая-то.
В какой-то момент я понял, что, похоже, заблудился. Наверное, свернул не в тот коридор, потому что, судя по ощущениям, концертный зал должен уже появиться на горизонте.
– … и все-таки мне не совсем понятно, почему вы так долго не подписываете подорожные документы графу Дюкеру, ваше величество, – я замер возле приоткрытой двери, скрытый в тени. Это напоминало мне какую-то плохую комедию, где герой сумел случайно подслушать, что о нем говорят.
– Сегодня можно будет подписать, – голос Фридриха был неприятен. Он скрипел, словно король простыл. Хотя, может быть, это от того, что он на флейте играл, кто его знает.
– Вы знаете, кто скрывается под этим именем? – я не видел их, понятия не имел, кто собеседник Фридриха, но стоял рядом с этим кабинетом, и жадно вслушивался в произнесенные слова, собирая информацию по крохам, как
